3 июля Ельцин был избран, получив 53,82 процента голосов против 40,31 процента голосов, отданных за Зюганова. 4,83 процента проголосовали “против всех”. Давосский пакт привел к победе, Чубайс ликовал. На пресс-конференции, проведенной 5 июля, Чубайс сравнил Ельцина с Петром Великим, величайшим реформатором России, и заявил, что посткоммунистическое развитие России необратимо. “Пути назад нет. Российская демократия необратима, частная собственность в России необратима, рыночные реформы в российском государстве необратимы”.
Березовский тоже не мог сдержать эмоции. Сразу после выборов он сделал признание, дающее представление о могуществе и влиянии российской олигархии. В интервью, которое Березовский дал тогда газете “Файнэншл тайме”, он сказал, что семь магнатов контролируют около 50 процентов российской экономики. Березовский переоценил их достижения в области экономики, но был более чем прав в отношении политического влияния. Они уже соответствовали определению олигархии, были богатыми и могущественными “создателями королей”.
Эти семеро встретились после выборов, чтобы решить, кто из них должен войти в правительство. Чубайс сказал, что они могли бы сделать кого-то из своих заместителем премьер-министра Черномырдина. Слияние богатства и власти стало теперь полным, и пришло время делить добычу.
Прежде, когда магнаты собирались, чтобы побеседовать или заключать сделки, когда они обедали в особняке на Воробьевых горах или когда приходили в Кремль, чтобы предупредить Ельцина, они были в значительной степени скрыты от глаз общественности. Но осенью 1996 года стало невозможно дольше скрывать их амбиции и их присутствие на высших этажах государственной власти. Они опасались негативной реакции. У пятерых из них родители — один или оба — были евреями: у Гусинского, Березовского, Фридмана, Смоленского и Ходорковского. В январе 1996 года Гусинский бьш избран президентом Российского еврейского конгресса и вел дела с Израилем. В юности им приходилось сталкиваться с проявлениями антисемитизма, и теперь, уже как группа, они стали опасаться реакции общества на “еврейских банкиров”. Злобные слова были готовы сорваться с губ некоторых националистов и реакционеров. “Конечно, антисемитизм в России существует, — сказал мне тогда Березовский. — И он существует сегодня не только в скрытой, как в Советском Союзе, но и в открытой форме”. Как сказал реально смотревший на жизнь Смоленский, олигархи знали, что вызывают недовольство и зависть. Он же вспомнил популярный стишок: “Если в кране нет воды, значит, выпили жиды”.
Отчасти из опасения вызвать еще большее общественное недовольство они решили сделать своим человеком в правительстве Потанина, потому что он не был евреем. Однако вскоре в состав правительства вошел и Березовский. 29 октября он был назначен заместителем секретаря Совета безопасности Российской Федерации, ответственным за урегулирование ситуации в Чечне. Вслед за назначением в газете “Известия” была опубликована информация о том, что Березовский имел израильский паспорт. В соответствии с российским законом он не мог иметь двойное гражданство и занимать важный государственный пост. Новость вызвала взрыв возмущения среди националистов и коммунистов в парламенте. Березовский ответил на разоблачение неуклюжими оправданиями. Он сказал, что приезжал в Израиль всего два раза, один раз — на три дня, второй — на шесть дней, причем последняя поездка состоялась в 1994 году. Он сделал вид, что ему не было известно об официальном предоставлении ему израильского гражданства. “Я начал заниматься оформлением, но не довел дело до конца, — сказал он в телевизионном интервью, данном Киселеву. — Когда возник вопрос о моем гражданстве, нестыковка произошла из-за того, что я не знал, как обстоят дела на самом деле”. Березовский говорил на эту тему по НТВ 17 ноября. В его объяснении прозвучала такая фраза: “Я просто осуществил право любого еврея формализовать свои отношения с Израилем. Вы знаете, Израиль — уникальная страна. Любой еврей, где бы он ни жил, имеет право быть гражданином Израиля”. Он изложил “Закон о репатриации” 1950 года, согласно которому “каждый еврей имеет право приехать в эту страну в качестве олеи” (еврея, иммигрирующего в Израиль). По этому закону виза должна быть предоставлена “каждому еврею, выразившему желание поселиться в Израиле”. Многие израильские евреи сохраняют гражданство других стран. В действительности Березовский был гражданином Израиля и отказался от гражданства, чтобы занять должность в Совете безопасности.
Давосский пакт еще более убедил Березовского в том, что богатство должно диктовать свою волю власти. По его мнению, магнаты были лучшими и умнейшими представителями своего поколения. Они не только сколотили состояния в условиях новой системы благодаря своим знаниям и дальновидности, говорил он, но и проявили себя во время выборов блестящими политическими деятелями, к мнению которых должно прислушиваться правительство. “Сильный капитал — сильная страна”, — заявил Березовский.
“Я считаю, что власть и капитал неразделимы”, — сказал мне Березовский в декабре. Потом он замолчал. Березовский, в деловом костюме, накрахмаленной белой рубашке и галстуке, говорил со мной в маленьком кабинете в клубе ЛогоВАЗа. Он обдумал то, что только что сказал, и внес поправку. “Я считаю, что возможны два типа власти, — сказал он. — Власть идеологии или власть капитала. Идеология сейчас мертва”. Новой властью был капитал. “Думаю, что если что-то выгодно для капитала, то это, само собой разумеется, выгодно для государства”. Другими словами, олигархи укажут России путь.
Березовский слегка повернулся в кресле, и помощник принес сотовый телефон для короткого разговора. Он продолжил интервью в философском настроении, отражавшем чувства, связанные с победой на выборах, ощущение, что все было сделано правильно, огромное удовлетворение от возвышения олигархов. Революционный период остался позади, размышлял Березовский; Россия переживала потрясения, связанные с переходом общественной собственности в частные руки. Все революции неизбежно проходили болезненно и были наполнены ревностью и завистью. Даже среди магнатов, продолжал он, те, кому досталось больше, чем другим, хотели получить что-то еще, а те, кто проиграл, были недовольны. В обществе также произошел глубокий раскол, и бедные были озлоблены. “Я знаю, что в Соединенных Штатах и Западной Европе очень богатых людей тоже не любят, — говорил Березовский. — Могу заверить вас, что в сегодняшней России чувство неприязни к богатым в сто раз сильнее, чем на Западе. Уверен, это — вопрос времени. Уверен, что со временем общество будет лучше понимать, что богатые — не те, кому богатство неожиданно свалилось на голову. Конечно, бывают и исключения, но богатые прежде всего способнее, талантливее и трудолюбивее, чем другие”.
Березовский был прав, говоря, что магнаты были талантливыми и трудолюбивыми. Но правдой было и то, что многим из них богатство внезапно свалилось на голову. Березовский мог бы добавить также, что они были самыми безжалостными и жестокими представителями своего поколения. Его собственная империя продолжала расширяться и включала в себя сеть агентств по продаже автомобилей ЛогоВАЗ, нефтяную компанию “Сибнефть”, “Аэрофлот”, приносивший ему прибыль от продажи билетов за границей, телевизионный канал ОРТ, новую российскую авиакомпанию “Трансаэро” и ряд средств массовой информации, в том числе “Независимую газету”. Но теперь, одержав победу, Березовский жаждал уважения к себе и к другим олигархам[42].
Это желание стало еще сильнее, когда у магнатов после выборов 1996 года начался роман с иностранным капиталом. Поворотный момент наступил в ноябре, когда российское правительство выпустило в обращение еврооблигации на сумму один миллиард долларов — таких заимствований на мировых рынках капитала Россия не делала ни разу со времен революции 1917 года. Успешное размещение облигаций открывало магнатам доступ к относительно дешевому иностранному капиталу при условии, что они выдерживали испытание на Уолл-стрит и в таких финансовых центрах, как Лондон и Франкфурт. Олигархи начали пользоваться этим огромным ресурсом наличных денег.
