— Нет. — Я попытался сесть.

— Да. У него тут какие-то привилегии или что-то вроде того. Твоя мама старается избавиться от него.

— Моя мама здесь? — Я потянулся расстегнуть ремень на второй руке.

— Не надо. — Алона толкнула меня в плечо, заставляя лечь, и показала на приоткрытую дверь. — Они заходят сюда каждые пятнадцать минут. Не знаю, успею ли тебя привязать. Я, конечно, молодец, но могу и попасться. — Уголки ее губ приподнялись в слабой улыбке, такой, какой я никогда еще не видел у нее, и это меня напугало.

За все эти годы я видел разные улыбки Алоны. Те, от которых вся кровь отливает от головы и приливает в пах. Те, что не касаются ее ледяных глаз и показывают, что она чертовски зла, но не собирается выдавать своих эмоций. В последнее время ее излюбленной стала улыбка превосходства, словно она находит крайне забавным то, что ты — посредственность и ничтожество — пытаешься с ней заговорить. Но ни одна из этих улыбок не была похожа на ту, что только что скользнула по ее губам. Алона выглядела… подавленной.

— Что там произошло? — спросил я, не уверенный, что хочу услышать ответ.

Она пожала плечом.

— Джуни достала свечи и свою дурацкую спиритическую доску. И все говорила и говорила с этой девушкой в коме… Лили. — Алона заколебалась. — Кажется, она пытается ее вылечить.

Я нахмурился.

— Что значит — вылечить? Лили… — я замолчал и сделал глубокий вздох, после чего заставил себя произнести, — ее мозг мертв. С самого момента аварии. — Уход в поворот со скоростью в пятьдесят четыре мили в час, где ограничение скорости — тридцать миль. Одно дерево. Ремень безопасности не пристегнут. Лили, такая, какой мы ее знаем, никогда не вернется. Осознание этого было тяжело. Думал, мне станет легче, но нет.

Алона медленно покачала головой.

— Не думаю, что Джуни имела в виду операцию на мозг, Киллиан. Лили лишь пустая оболочка, ты знаешь об этом? Свет горит, но дома никого нет.

Я поморщился, но кивнул. Алона умела выражаться.

— Сначала мне было интересно, что же Джуни пытается сотворить со всеми этими свечами и спиритическими досками. — Алона снисходительно помахала рукой. — Я же понимала, что она приготовила какой-то жуткий ритуал. — Она замолчала, пристально взглянув на меня своими зелеными глазами, будто заставляя поверить в следующие слова: — Думаю, она пытается вызвать дух Лили.

Это… вполне возможно. Джуни сама не своя после несчастного случая, произошедшего с Лили. Она винит себя в нем, по-сумасшедшему веря в то, что если бы они с Лили не поссорились, то Лили дружила бы с нами, а не с элитой первого яруса, и была бы жива… не только телом.

— Однако мне не давала покоя мысль: а при чем здесь Киллиан? Джуни же пыталась вызвать дух Лили при помощи спиритической доски, но без тебя.

— У нее бы все равно ничего не получилось, — сказал я. — Ни со мной, ни без меня. Лили здесь больше нет. Она… ушла. Как я говорил тебе раньше, те, кто ушли, не возвращаются. До них нельзя дотянуться.

— Уверена, что Джуни об этом не знает, — заметила Алона.

— Наверное, нет, — согласился я.

Она глубоко вздохнула.

— Дальше еще веселее.

— Почему?

— Она не просто вызывала дух Лили, она пыталась вернуть его в тело Лили. — Алона умолкла на пару секунд, сомневаясь, говорить дальше или нет. — И ей нужна твоя помощь.

— Нет, — тут же отреагировал я.

Алона раздраженно посмотрела на меня.

— А что еще могло означать: «верну тебя на твое место»? Говоря это, она смотрела прямо на тело Лили, и она абсолютно точно упомянула тебя.

— Нет, я имею в виду: это невозможно. Это дверь в одну сторону. Это как… — пробовал я объяснить, — если ты вышел, то вышел, войти обратно нельзя. Иначе бы у нас повсюду разгуливали ходячие мертвецы, когда бы такие как дед Брюстер и Лизель уставали болтаться в междумирье.

— Но Лили-то все еще жива. — Алону передернуло.

— Можно сказать, что нет. — Как бы мне не было больно об этом говорить, я заставил себя продолжить: — Ее сердце все еще бьется, но она не смогла бы владеть своим телом, даже если бы ее дух вернулся в него. Связь между ними оборвана.

Алона снова возвела глаза к потолку.

— И опять же, ты знаешь об этом. А Джуни?

Я несколько секунд шевелил губами, пытаясь найти ответ.

— Но Джуни не знает, на что я способен. Как ей пришло в голову…

Алона подняла руки.

— Не знаю. Это не мое дело. Сам разбирайся с этим. Я просто говорю тебе, что видела и слышала.

Я покачал головой, разозлившись.

— Нет, она не такая дуреха, чтобы шутить с подобными вещами. — Даже если бы душу можно было вернуть в тело, что совершенно невозможно… насколько я знаю, много чего могло бы пойти наперекосяк. Что, если бы Джуни успешно удалось вернуть дух Лили в ее тело, но при этом бы она обнаружила, что просто-напросто засунула дух в тюрьму из плоти и крови?

И вообще, с чего она решила, что откликнется именно тот дух, который ей нужен?

— Люди в отчаянии делают преглупые вещи, — сказала Алона. — Уж поверь мне.

— Джуни бы ни за что не захотела навредить Лили, — настаивал я. Во всяком случае тому, что от нее осталось. — Произошедшее с Лили чуть не убило ее саму. — Джуни провела большую часть сентября, заперевшись у себя в комнате и забросив школу, пока Брюстер не пригрозил ей исключением. После этого она вынуждена была ходить на занятия, но лишь через несколько месяцев стала хоть чуть-чуть напоминать себя прежнюю.

— Да уж понятно, — отозвалась Алона. Судя по ее тону, она на что-то намекала.

— И что это должно означать? — резко спросил я.

— Сам знаешь.

— Нет, не знаю, — процедил я.

Алона вздохнула.

— Лили была твоей девушкой или нет?

Я неловко поерзал.

— А при чем здесь это?

— Просто ответь на вопрос.

— Нет, не была. Мы были друзьями. Я приглядывал за ней. По крайней мере, пытался. — И явно в этом не преуспел.

Алона выгнула бровь.

— Я видела вашу фотографию.

— Откуда… — Я покачал головой. Не хочу знать. — Ладно, я вроде немного нравился ей, но это ни к чему не привело. Ей и Бен Роджерс нравился, причем очень сильно, — указал я. Что, скорее всего, и было причиной тому, почему наша дружба с Лили так и осталась дружбой. Мне нравилась Лили. Она была милой и забавной. Черт, да она делала Джуни счастливой, и это было самым настоящим чудом. Но она была одержима популярными ребятами и их жизненными перипетиями, чего я не понимал. Так что для меня не было большим шоком, когда после ссоры с Джуни она бросила нас, чтобы взобраться вверх по социальной лестнице.

— Не только Лили кто-то нравился, — сказала Алона.

— Ты о ком? О Джуни? — Я засмеялся. — В этом смысле я Джуни не нравлюсь.

— Не ты, — подчеркнула она.

— Что?

— Боже мой, ну нельзя же быть таким тормозом!

— Да о чем ты?

— Знаешь что? Забудь. Даже если я скажу тебе, ты мне не поверишь, только разозлишься, так что игра не стоит свеч. Вообще не понимаю, что я тут делаю. Ты не слушаешь того, что я тебе говорю…

— Ты ничего не говоришь!

— Ты не делаешь того, что я говорю тебе делать. Ты отмахиваешься от всех моих идей. Какой смысл иметь духа-проводника, если ты все время игнорируешь его?

— Поверь мне, тебя невозможно игнорировать. Я пытался. По мне, так можешь уйти в любую секунду.

Алона окаменела, ее лицо болезненно исказилось.

Я почувствовал себя скотиной.

— Прости. Я не это хотел сказать.

— Нет, именно это. С меня достаточно. — Алона скинула ноги с кровати. — У меня не так много времени, чтобы тратить его на тебя.

— Алона, подожди!

Не обращая на меня внимания, она опустила руки на матрас, чтобы встать. Я схватил ее за запястье… и моя рука прошла сквозь него.

Я ахнул.

Алона со вздохом бросила взгляд через плечо. На ее лице проявились новые ссадины.

— Похоже, твое желание исполняется.

Уилл, побледнев, смотрел на меня. На его белом лице особенно выделялись синяк под глазом и покрасневшая ушибленная щека.