— Какой возможности? Послать меня с бесполезными поручениями, которые никому не помогут? Я же сказал тебе: это не сработает. — Я протянул ей листки.

Алона скрестила руки на груди.

— Представь, что твоему отцу нужна помощь и он пытается пробиться к тебе, но какой-нибудь говорящий с призраками не хочет ему помогать.

Я застыл.

— Мой папа — не твое дело.

— Да ты что! А мне вот кажется, что очень даже мое, так как ты считаешь, что именно он появляется вдруг из ниоткуда, сбивает тебя с ног и пытается укокошить, нарушив все мои планы, касательно того, как выбраться отсюда. Я даже не знаю, что случается с духами-проводниками, если они допускают убийство своего говорящего с призраками.

— Давай не будем об этом, — устало попросил я.

Алона изучающе уставилась на свои ногти.

— Думаю, ты хочешь, чтобы то жуткое черное облако было твоим отцом, потому что хотя бы таким образом можно общаться с ним. Иначе получается, что он просто-напросто бросил тебя, а ты-то уж, из всех людей, знаешь, что если бы он хотел, то мог бы вернуться с тобой поговорить.

— Перестань! — закричал я, бросив в нее листки. Они упали на пол, шурша, как сухие листья.

— Что здесь происходит? — ворвалась в кабинет медсестра Райэрсон и встала как вкопанная, увидев, что я сижу в комнате один.

— Ничего, — напряженно ответил я. — Ничего здесь не происходит.

— Ты чертовски прав, — пробормотала Алона. Она встала и осторожно, чтобы не наступить, обошла листки на полу.

— Мне показалось, я слышала… — медсестра Райэрсон замолчала и, вытянув шею, заглянула за дверь посмотреть, не прячется ли кто за ней.

— Вы о крике? — спросил я.

Она кивнула.

Я пожал плечами.

— Это не здесь кричали.

Она нахмурилась и медленно вышла за дверь.

Алона пошла за ней.

— Куда собралась? — тихо зашипел я.

Она дернула плечом.

— Очевидно, я тебе не нужна, и мне не нужно теперь ходить на уроки — одно из преимуществ быть мертвой.

— А что насчет…

— Духов? Тех, что доставали тебя? Не знаю, — отрезала она. — Я договорилась, что если ты согласишься помочь им, то они оставят тебя в покое. Но, видно, сделка не состоялась.

— Алона, — вздохнул я.

— Удачи на уроках, — фальшиво бодрым голосом пожелала она. — Надеюсь, ты любишь мюзиклы. Скажу им, что «Энни» ты обожаешь больше всего.

— Стой, подожди…

Не слушая меня, Алона прошла сквозь закрытую дверь, тихо напевая под нос песню «Завтра».

Здорово. Теперь у меня не просто злой дух-проводник, а злой дух-проводник с мстительной жилкой и знанием популярных песенок. Чем дальше, тем веселее.

Я шла по главному коридору, направляясь к двойным стеклянным дверям. Остановилась. Я понятия не имела, что дальше делать или куда идти. И, если честно, была немного удивлена, что после того, что наговорила Киллиану, все еще цела и никуда не исчезаю. Хотя я же боролось за правое дело. Это не он, а я последние несколько часов выслушивала все эти истории, смотрела во все эти лица…

Меня не так-то просто разжалобить историями о несчастной судьбе. Мы сами делаем в жизни неправильный выбор и вынуждены жить (или не жить) с его последствиями. Но большинство из тех, с кем я поговорила, смирились со своей судьбой. Они пришли ко мне, прослышав о способностях Киллиана — мертвые, как оказалось, любят посплетничать, — со слабым огоньком надежды. Некоторые из них годы провели тут, беспомощно наблюдая за тем, как их любимые либо пережили их смерть и продолжают жить дальше, либо полуживут-полусуществуют, несчастные и полные сожалений.

Триша, девушка, которая дала мне бумагу и ручку, тут аж с 1988 года (если бы она сама не сказала мне об этом, то я бы догадалась по ее гетрам). Она бежала за своей собакой Муши, когда та вырвалась на улицу, поскользнулась на льду и, упав, ударилась головой. Это была почти мгновенная смерть. Все что она хотела сейчас — сказать своему «маленькому» брату, что он ни в чем не виноват. Он не закрыл плотно дверь, когда они с Тришей вернулись из школы домой, и Муши выскочила на улицу. Брату было всего лишь восемь лет, это была дурацкая оплошность, но после стольких лет он все еще винит себя в смерти сестры, разводе родителей и всем том плохом, что случилось после этого. Триша сказала, что он уже дважды пытался покончить с собой.

Мы с Киллианом можем это изменить. Можем передать Дэйву слова сестры и помочь обоим сразу. Да, может быть, не во всех случаях духу удастся наконец отсюда уйти. Может быть, некоторые из духов обманываются в том, что на самом деле держит их тут, но как насчет одного или двух, или пяти, которые правы?

Мое внимание привлекло движение чего-то темного. Я резко развернулась, ожидая увидеть Злобняка, на этот раз явившегося разорвать в клочья меня. Но это оказалась Джуни. Она выскочила из туалета, прижимая к груди рюкзак. У нее было бледное лицо с покрасневшими глазами. Наверное, она плакала.

Низко опустив голову, она побежала к библиотеке. Я последовала за ней. Киллиан сказал, что нет нужды следить за ней, что он знает ее пятничное расписание. Но так как мне он не удосужился о нем рассказать, придется прикинуться детективом и разобраться во всем самой. Запросто. Все равно делать нечего.

— Эй, Алона! — бодренько помахал мне жуткий уборщик, когда я проходила мимо него. Он снова намывал ковер.

Боже, если Киллиан не выполнит хотя бы парочку-тройку просьб, то моя репутация немало пострадает. Я помахала ему в ответ и прошла за Джуни сквозь библиотечные двери к одному из компьютеров у стены.

Нервно глянув через плечо, Джуни осторожно опустила застегнутый рюкзак на пол.

— А, теперь ты боишься, что кто-нибудь еще увидит доску.

Несколько кликов, и Джуни вышла в интернет, затем в Гугл. Ну и что же она будет искать? Кома, призраки, связь с потусторонним миром и — мое любимое — реинкарнация.

Я фыркнула. Нет, конечно, Джуни не при чем, она вообще не в теме. Ага, как же. Жаль, нельзя распечатать все то, что она нагуглила, и показать это Киллиану. Без доказательств он мне не поверит и будет искать любое рациональное объяснение поведению подружки, только бы оно не касалось жутко злобного духа или кто там этот наш Злобняк.

Вопрос в том: почему? Почему она ступила на столь опасную дорожку? Ее последний поиск дал на это возможный ответ.

Бросив быстрый взгляд через плечо на библиотекаря мистера Муэллера, Джуни напечатала в интернете веб-адрес MySpace. На мониторе появилась ярко-розовая страница и убийственно громко заиграла какая-то старая попсовая песня. Пока Джуни возилась с мышкой, чтобы убавить звук, я, наклонившись, разглядывала страницу. К моему удивлению, девушка с фотографии в профиле казалась мне смутно знакомой. В ней было какое-то невинное сельское очарование. Прямые мышиного цвета волосы, собранные в косичку (при хорошей стрижке и мелировании будут вполне себе ничего), бледная кожа (о тоналке мы не слышали?) и светло-карие глаза (правильно накрашенные они стали бы выразительными, если даже не красивыми). В графе с возрастом стояла цифра шестнадцать. Это либо ученица десятого класса, либо одиннадцатого. Наверное, поэтому я не знаю ее, хотя на странице написано, что она учится в Граундсборо.

Я нахмурилась. Откуда я помню ее лицо? Что-то шевелилась в глубине памяти, но на поверхность не всплывало.

Джуни кликнула мышкой по галерее с фотографиями, и стоило снимкам открыться, как огромный кусок пазла в моей голове встал, наконец, на место. После нескольких расплывчатых, несфокусированных фотографий собаки и слишком детской спальни, поклеенной обоями с принцессами, я увидела снимки знакомых мне людей: Джуни, показывающая камере язык с гвоздиком, Киллиан, обнимающий девушку, вытянувшую руки вперед, чтобы заснять их вдвоем. Уилл на фото улыбался, демонстрируя свои идеально белые и ровные зубы. Никогда не видела его таким счастливым. Сама же девушка не смотрела в камеру — повернув голову, она с обожанием на простеньком личике смотрела на Киллиана.