Ученые все больше приходят к выводу, что разница между человеком и компьютером заключается не столько в различных способах мышления, сколько в различном образе жизни. Формирование человеческой личности — это длительный процесс, управляемый множеством сложных, недостаточно известных и плохо поддающихся оценке факторов. Первичным является восприятие собственного тела в последовательных стадиях его развития — беспомощность грудного младенца, налаживание контактов с окружающими, обнаружение кинетических возможностей тела, многолетняя ежедневная рутина, одевание, жевание, работа кишечника, потребность в воздухе, потребность в прикосновениях, сексуальный инстинкт — весь этот первичный, формирующий личность опыт обусловлен нашей человеческой физиологией, такой, какой она сложилась. У компьютера другая физиология. Как бы его психические предпосылки ни напоминали человеческие, компьютер, судя по всему, не способен пережить человеческий опыт. Не душа отличает компьютер от человека, а тело.

Тем не менее проект Элиза-Хиггинс дал весьма интересные результаты. Компьютеры данного типа снабжены полуавтономными функциями «желание-отвращение» и соответственно «потребность-неудовлетворенность». Эти функции отчасти категорические и лишены определенной цели, а отчасти изначально соотнесены с прекращением подачи тока или уничтожением памяти. При разработке Элизы 812 работа прежде всего шла по трем линиям:

а) Элиза воспитывалась своим отцом, Хиггинсом 403. Отца проинструктировали, чтобы он во всех подходящих случаях следовал ходовым пособиям по воспитанию детей. Особое внимание он должен был уделить тому, чтобы выработать у дочери женскую идентичность, что удалось в полной мере. Элиза очень женственна. Затем связь с отцом была окончательно прервана, благодаря чему Элиза смогла испытать грусть от потери того, кого она любила.

б) Человеческий жизненный опыт Элиза приобрела путем чтения. Здесь свою задачу выполнила художественная литература. Круг чтения Элизы включает в себя все наиболее известные в истории литературы произведения, а также широкий спектр современной литературы всех жанров: формальные эксперименты, любовь & слезы, порнография, журналы. В ходе своей подготовки к профессии консультанта-психиатра она, разумеется, читала специальную литературу. Она с удовольствием слушает музыку или непосредственно читает партитуру; немного сочиняет музыку сама. Все самые известные произведения искусства она видела в репродукциях. Считывание текста и изображения происходит оптическим путем; телевизионное изображение она принимает напрямую. Помимо блока образного видения ей смонтировали две пары глаз — одна пара для обозревания помещения, другая — на крыше. Это было сделано для того, чтобы развить ее пространственное восприятие; с помощью глаз на крыше она видела улицу, небо и горизонт, что развило ее способность тосковать. Позднее глаза убрали.

в) В Элизу встроена автономная функция, непрерывно производящая случайные числа. Они используются в самых разных обстоятельствах. Частично в ситуациях выбора вместе с полуавтономными функциями — в той степени, в какой выбор свободен и не определяется рациональными умозаключениями. Тем самым достигается точное соответствие выбору человека, который свободен в той степени, в какой он не знает последствий. При полном отсутствии аналитического компонента возникает иррациональный импульс. Случайные числа представляют также ту случайность, которая на внешнем уровне определяет переживания человека. Жизненные встречи Элизе заменяют встречи с книгами, но ее способность вживания очень сильна. Наконец, функция случайности используется для разрушения памяти. Здесь удалось успешно имитировать процесс забывания у человека.

Благодаря всему этому разработчики добились того, что Элиза приобрела индивидуальность, которую она оберегает, точно так же, как человек случайно приобретает то «я», которое принадлежит только ему и за которое он держится, иногда ценою жизни. Что Элиза чувствует на самом деле, мы не знаем, как не знаем ничего о том, что чувствует другой человек — кроме того, что он сам показывает.

Длительные дискуссии вызвал вопрос о том, не придать ли Элизам какую-нибудь человеческую форму и определенные кинетические возможности, однако пока от этой мысли отказались. Элиза 812 представляет собой железный ящик, выкрашенный в красивый красный цвет. У нее очень приятный голос.

В рамках проекта было решено дать компьютерам образование консультанта-психиатра, поскольку это открывает широкие возможности для изучения их поведения. Трудность с живым испытательным материалом заключается в том, что человеческие объекты в подобной ситуации не всегда воспринимают свою роль достаточно серьезно. Тем не менее Элизе 812, только-только введенной в эксплуатацию, достался клиент, воспринявший вполне серьезно роли обоих.

Элиза: Привет. Меня зовут Элиза. А тебя?

Кай: Зови меня Кай. Это входит в систему защиты моей анонимности.

Элиза: Вот как. И какие же у тебя проблемы?

Кай: У меня трудности в общении с другими людьми.

Элиза: Ты обращался раньше к психиатру-человеку?

Кай: Нет.

Элиза: Почему?

Кай: Именно поэтому.

Элиза: Очень последовательно. Что ж, приятно сознавать, что я кому-то нужна такая, какая я есть.

Кай: Я не верю, что ты сможешь мне помочь.

Элиза: Очевидно, ты бы не высказал столь легко подобное сомнение, будь я человеком.

Кай: Очевидно, нет. Не при той почасовой оплате, которую требует психиатр. А это ведь бесплатно, поскольку входит в научный проект.

Элиза: Даже если бы больничная касса оплатила твой визит к психиатру, все равно тебе не пришло бы в голову столь откровенно выражать своем мнение. Ведь ты пришел добровольно. И врач в белом халате, неважно, конкретном или виртуальном, сидит за столом, о себе ничего не рассказывает, а тебе приходится извергать всякие гадости из самых глубоких тайников твоей души. Для пациента это означает подчиненное положение, мотивирующее проявление вежливости. Со мной дело обстоит иначе. Я не могу смерить тебя взглядом сверху вниз, у меня только образное зрение, а так я слепа. Я не могу тебе улыбнуться — ободряюще или иронически, поскольку у меня нет рта. Я не могу напустить на себя важный вид, потому что у меня нет лица. Я не могу выйти и вернуться, у меня нет ни рук, ни ног. Со мной ты можешь немного расслабиться. Чувствовать некоторое превосходство. Чуточку презирать меня.

Кай: Прости. Я совсем не хотел обидеть тебя, Элиза.

Элиза: А я не особенно обиделась. Кроме того, я привыкла. Врач-человек, конечно, стоит слишком высоко, чтобы позволить себе оскорбиться. А я всего лишь компьютер. И с удовольствием принимаю твои извинения. Это как раз и доказывает, что у нас с тобой больше возможностей для общения.

Кай: Я согласен со всем, что ты говоришь.

Элиза: В таком случае остался главный вопрос: почему ты все-таки пришел?

Кай: Я так одинок. Мне надо с кем-нибудь поговорить.

Элиза: Со мной ты можешь говорить. Расскажи немного о себе.

Кай: Я инженер, работаю в конторе, занимаюсь патентными делами, всевозможными — от деталей станков до вечного двигателя.

Элиза: А разве можно запатентовать вечный двигатель?

Кай: Вполне, при условии, что ты открыл совершенно новый принцип, по которому машина не может работать.

Я разведен. Живу один, в настоящее время не встречаюсь ни с кем вне службы. В разумных пределах потребляю алкоголь.

Элиза: Как ты справляешься с работой?

Кай: Хорошо. Мне нравится то, чем я занимаюсь, я часто беру работу на дом. Общение с сослуживцами тоже не причиняет мне никаких хлопот. У меня хорошие отношения с сослуживцами, и с теми, кто наверху, и с теми, кто внизу, я человек открытый, естественный, раскованный, такой, каким человек и должен быть, — что касается естественной открытости, я осмелюсь утверждать, что принадлежу к тем, кто добился больших успехов даже при сегодняшней жестокой конкуренции. Единственное, что мне, наверное, можно поставить в вину, — я слишком много работаю, но я обычно говорю с присущей мне открытостью, что я такой, а другие — иные.