Федор ехал поразительно медленно для его стиля вождения. Их машину обгоняли все, даже ржавая тарантайка, снятая с выпуска лет пятьдесят назад. Самойлов забеспокоился и прямо спросил, в чем дело, почему в самый нужный момент для лихой езды, водитель решил соблюдать все приличия по ограничению скорости.

Жбанов ответил вопросом на вопрос:

— Интересно, а что мне нужно будет ответить, если остановят полицейские за превышение и еще заглянут в багажник. Допустим, на оружие разрешение есть, а как объяснить полсотни гранат?

Против такого комментария возразить было нечего.

На болоте оказались на закате. Ягодка убедила мужчин срезать толстые длинные ветки, чтобы нащупывать безопасные кочки в трясине. Жуткое место жило своей мрачной жизнью, там, в сумраке кто-то причмокивал, вздыхал, булькал. Как только друзья переступили западную границу леса, темнота стала сгущаться, приближаться, обволакивать, окружать. Голодные щупальца тьмы тянулись к гостям, но пока не нападали, давали жертвам пройти подальше.

Перед тем как ступить в дальние глубины темного болотного царства, друзья обильно опрыскались средствами от комаров.

Мошкара и гнус видели свою добычу, вкусную и сочную, но сторонились, плотным роем окружив питательные жертвы, словно ожидали, что химическое поле вот-вот растает. Некоторые особо голодные или отчаянно храбрые прорывались к людям и иногда даже умудрялись укусить. Константина жутко нервировала пищащее и жужжащее на все тональности музыкальное сопровождение. Раздражение достигло апогея, когда очередной комар уселся прямо ему на нос и стал доставать столовые приборы. Наглость Константин не любил, поэтому принялся сражаться с насекомыми с помощью спрея, разбрызгивая его в разные стороны, отчего у всех троих путников заслезились и защипали глаза. Сраженца с гнусом обильно покрыли матюками, по самые уши, наказав заняться чем-нибудь полезным, но Самойлов не мог заниматься ничем, пока рядом кружили микроскопические летательные аппараты и он дал волю радикальным мерам.

Достал зажигалку, которую ему всучили в магазине вместо сдачи, поднес к баллончику и злорадно нажал на кнопку, выпуская на волю струю химикатов.

Пшик.

Напротив загорелось одинокое трухлявое дерево.

— И после этого ты все еще утверждаешь, что не палил лес? — хмуро спросил Федор.

Константин промолчал, а затем и вовсе устыдился своего злодеяния.

— Надо бы затушить, а то ненароком опять все загорится, — покачал головой Жбанов, выискивая более надежные кочки до полыхающего ствола.

— Да что его тушить, — махнул рукой виновник беды. — Оно уже давно засохло, вон даже листьев нет, так бы и стояло дальше корягой, никогда не попробовав настоящего огонька. Теперь уйдет из жизни красиво. К тому же тут и гореть больше нечему, эта трухля на десятки метров единственное, что может загореться. Оглянись, вокруг топь, а вода хоть и грязная, страшнейший враг огня.

Оглянуться путники не успели, полыхающее дерево решило действительно уйти из жизни красиво, так чтоб запомнили надолго. Оно преломилось посередине и с шипением погрузилось в булькающую зеленую жижу.

— Ну, что я говорил, все почти потухло!

— Аха, почти, — не согласился с другом Федор, указывая, как начинает загораться топь.

Болото оказалось торфяным.

Язычки пламени быстро разбежались в разные стороны и за несколько секунд окружили друзей в непроходимое кольцо. Небольшой отрезок суши, на котором находились растерявшиеся борцы за свободу лесной девы, пока спасал. Но огонь коварен и не прощает ошибок, вот он уже пробирался дальше, цепляясь за сухую траву, мох, прошлогодние листики…

— Что делать-то? — завопил в отчаянии Самойлов.

Жбанов с кошкой как-то странно на него покосились, во взгляде читался немой упрек. Константин отвечал непониманием и обидой. Что взять с дурака?!

— У тебя есть какие-нибудь идеи, как можно выбраться? — поинтересовался Жбанов исключительно у кошки, игнорируя Самойлова, как самопального производителя бед и несчастий.

— Есть идейка, только сил у меня потом не останется, нужно будет поспать.

— Я тебя понесу, сможешь отдыхать сколько угодно, если кто-нибудь, конечно, не вляпает нас в очередную неприятность, — сказал Федор и посмотрел на зардевшегося друга.

— Тогда слушай мою команду, — приказала кошка, — садитесь на свои шесты и полетели.

— То есть как? — удивился Константин. — Как ведьмы на метлах?

— Скорее ведьмак, ведьма и суповой набор, — злобно прошипела Яга младшая. — А если ты имеешь что-то против, можешь выбираться сам. Подуй, например, на огонь, авось язык обожжешь, чтобы меньше им впустую молол.

Пристыженный Самойлов благоразумно замолчал и послушно оседлал свою палку.

— Поеха-ли! — лихо вскрикнула кошка и все трое не спеша поднялись ввысь, за ними, как воздушный шарик на веревочке, послушно фланировал ящик с взрывчаткой.

— Ух, ты! Что ж мы раньше не воспользовались этим способом? Так мы быстро доберемся до болотника! — воодушевленно орал Константин и размахивал для острастки кулаком. — Вперед, на Тофа!

Они обогнули по дуге огонь и понеслись над поверхностью топи в поисках удобного места для посадки. Так они пролетели довольно приличное расстояние. Вскоре Федор заметил, что Ягодка стала ослабевать и оседать на руках, из последних сил не теряя сознание.

— Ягодка, приземляй! — возопил Жбанов, испугавшись за свою подопечную.

— Держитесь крепче, посадка будет жесткой!

Найдя относительно большой кусочек суши, дева-Яга сориентировала полет в его сторону. Палки накренились одним концом вниз и полетели к посадочной площадке, набирая скорость.

Падать с высоты, хоть и небольшой, удовольствие малоприятное, скорее опасное и болезненное. Друзья неслись к заветному островку с упорством маньяков. Жбанов был тяжелее, потому и летел впереди, крепко стиснув зубы и кошку. Сзади горлапанил Константин, кляня все аэрофлоты, и обещал никогда больше не летать, если переживет эту посадку.

На поверхность болота высыпали сотни любопытных глаз. Такую живописную смерть ни в жизнь больше не увидеть.

На последних метрах Ягодка дала по тормозам, тем самым стараясь смягчить посадку.

Федор, как более натренированный смог сгруппироваться и в последний миг соскочил с древка с намерением перекатиться через себя и встать на ноги. В прыжке его сбил Константин, намертво прицепившийся к палке, которая, словно гарпун, пролетела мимо суши и с легкостью воткнулась в жижу, описывая по инерции дугу. Ребята одним махом улетели на соседний твердый участок суши, на котором к несчастью росло дерево. Оно-то их и остановило, можно сказать встретило, как родных. Ждало, ждало и дождалось.

Болотные гости отбили себе все, что только возможно. Атакующие силы были разбиты в пух и прах еще до начала военной операции. Действовали по принципу «уржись враг до смерти».

Взрывоопасный ящик прилетел мгновением позже боевой троицы, плавно опустился на землю и гордо замер на поверхности, мол, вам до меня еще расти и расти.

— Что случилось?! — требовательно вопрошал Самойлов, намереваясь растерзать кошку, которая уже мирно посапывала на руках у Жбанова. — Неужели наш пилот заснул? Почему посадка тут? Могли бы и до самого болотника долететь и не калдобобиться по трясине!

— Не могли! — резко осадил Федор. — Ты слишком много выступаешь для человека, который чуть не убил товарищей в самом начале пути.

— Да я виноват! — пристыдился Константин, но потом снова вспылил. — Одноко это не повод швырять меня на землю, словно камень.

— После того что произошло, тебя самого надо камнями закидать!

— Какой-то ящик с гранатами значит можно спустить плавно, сил достаточно, а меня почему-то кидать надо! — ерепенился Самойлов.

— По-твоему надо было сделать наоборот?

Константин для проформы еще немного повозмущался безобразной посадкой, но уже тихо и шепотом, чтобы не разбудить кошку, а то Жбанов обещал ему устроить порку солдатской пряжкой.

Самойлову пришлось взвалить на себя дополнительный груз с гранатами. Бросать жалко.