— Кроме того, мою фирму сейчас подключили к одной очень интересной городской программе развития туризма, — многозначительно добавила она. — Я тебе как-нибудь расскажу о ней. Это открывает перед нами просто громадные перспективы. Вот я и кручусь.

— Программа как-то связана с тем хлыщом из правительства Москвы? Ну, с которым ты ездила в Будапешт? — хмуро спросил Дмитрий.

Варя возмущенно откинулась на спинку кресла:

— Ты опять за свое?! Да, именно он руководит программой. Ну и что из этого?! За кого ты меня принимаешь?! — перешла она в атаку. — За женщину, способную лечь в постель с первым встречным?!

— Ну, хорошо, извини, — примирительно поднял руки Есехин. Они не виделись очень давно, и ему не хотелось выяснять отношения, а тем более ссориться. — В конце концов ты и не с первыми встречными не очень-то стремишься лечь в постель.

Еще несколько секунд назад она была готова резкостью отвечать на резкость, но теперь как-то сразу расслабилась, опустила плечи, и на лице появилась смущенная улыбка:

— Я же тебе уже все объяснила… Так сложились обстоятельства.

— Тогда, может быть, завтра выкроишь несколько часов, и мы проведем их вместе? Можно было бы посетить нашу квартиру или вообще уехать за город. Скажем, ко мне на дачу. Или я могу снять номер в каком-нибудь подмосковном доме отдыха. Погуляем по лесу, подышим свежим воздухом…

— А что у нас завтра, пятница? Нет, завтра не могу, — сокрушенно вздохнула Варя. — Никак! Давай мы сделаем это в начале следующей недели. Я сама тебе позвоню и скажу, когда буду свободна.

В кафе они посидели еще с полчаса. Варя рассказывала о поездке во Францию, о своих успехах в горных лыжах, о том, что в этом году в Альпах выпало безумно много снега и по соседству с тем местом, где Локтевы катались, лавиной накрыло целую группу русских туристов. К счастью, всех их вытащили, но шума и волнений было много.

Дмитрий проводил ее до Большой Никитской, где был припаркован ярко-красный «Фольксваген». Он тоже ненадолго сел в машину. Они стали целоваться, но потом Варя решительно оттолкнула его от себя.

— Если мы немедленно не прекратим это делать, — сказала она, — то в офисе я буду думать не о работе, а о том, где взять более или менее приличного мужика.

— Падшая женщина, — нежно бросил он, выходя из машины и захлопывая дверцу. — Буду ждать твой звонок.

Старый институтский товарищ Есехина Юрий Дзюба, дослужившийся до должности директора небольшого опытно-конструкторского завода, назначил встречу в конце дня, когда он уже разгребал все самые неотложные начальственные дела и можно было спокойно поговорить.

Есехин и Дзюба пять лет проучились в одной группе в Плехановке и неплохо относились друг к другу, хотя в общем-то никогда не были большими друзьями. Они и не могли ими стать, так как их окружение, интересы, отношение к жизни очень разнились.

Дзюба поступил в институт уже после службы в армии и был лет на пять старше большинства своих однокурсников. Для молодых людей такая разница в возрасте всегда очень существенна, поэтому в группе на Юрия смотрели, особенно на первых курсах, как на старика. Его сразу же избрали старостой, коим он оставался все годы учебы.

К тому же Дзюба приехал в Москву из деревни, ему с трудом давались многие науки, и он буквально на зубах, за счет своей неимоверной усидчивости переходил с курса на курс, проводя все свободное время в библиотеке. Его же более молодые товарищи, в том числе и Дмитрий, легко, играючись расправлялись с зачетами и экзаменами, пропадая на танцплощадках, в пивнушках. Но это вовсе не вызывало у Юрия раздражения, неприязни или зависти. Наоборот, Дзюба относился к учившимся с ним мальчишкам с плохо скрытым восхищением, словно был старшим братом этих талантливых босяков. И как староста группы неоднократно покрывал их прогулы и другие проделки.

После окончания института Дмитрий остался в аспирантуре, а Юрий пошел работать на тот самый опытно-конструкторский завод, который со временем и возглавил. Для этого Дзюба обладал всеми необходимыми качествами: он не хватал звезд с неба, но, как добрая рабочая лошадь, мог без видимого усилия везти тяжелый воз, не обращая внимания, что туда подкладывают все новые и новые мешки с песком.

Последний раз они виделись лет пять назад на встрече их группы, состоявшейся в связи с десятилетием окончания института. Как человек занятой и совсем не сентиментальный, Есехин на это мероприятие, скорее всего, не пошел бы, если бы ему не позвонил Дзюба. Тот не выпускал однокашников из поля зрения и, естественно, принимал в организации вечеринки самое непосредственное участие. Одним словом, он по-прежнему оставался старостой группы. Поэтому, когда сегодня утром Дмитрий связался с ним и сказал, что хотел бы срочно увидеться и переговорить, Юрий тут же согласился, только попросил приехать в конце рабочего дня.

Завод Дзюбы находился на Пресне, в районе Ваганьковского кладбища. До начала реформ в России это небольшое предприятие выпускало какую-то военную продукцию, что гарантировало максимальную загрузку, высокие зарплаты сотрудникам. Но теперь государственных заказов не было, и оно с трудом пыталось выжить самостоятельно, осваивая производство нехитрого ширпотреба и сдавая с размахом построенные складские помещения и целые этажи в здании заводоуправления.

Дзюба, очевидно, предупредил о приезде Есехина своего секретаря — женщину неопределенного возраста в кошмарной вязаной кофте, — так как она сразу же, без доклада, пригласила Дмитрия к начальнику. И как только хозяин кабинета увидел, кто к нему явился, он встал из-за стола и пошел навстречу.

Несмотря на небольшой рост, Дзюба выглядел очень внушительно: квадратные плечи, широкоскулое лицо с жестким, только-только начинающим седеть ежиком на голове. Но в то же время в его облике было что-то добродушное, простоватое, бесхитростное. Двадцать прожитых в Москве лет так и не сделали из провинциала столичного жителя.

Дзюба крепко пожал Есехину руку, а потом еще и обнял за плечи, обдав густым табачным запахом.

— Садись, — указал Юрий на одно из двух кресел у своего стола, а сам сел напротив. Он несколько секунд с откровенной доброжелательностью рассматривал гостя. — Ты совсем не изменился. Когда мы виделись в последний раз?

— Пять лет назад. На вечере… в институте.

— Да-да, пять лет… — теперь уже с грустной улыбкой покивал Дзюба. — Как твоя семья?

— Нормально.

— Как Ольга?

— Работает… в одной строительной компании. Начальник юридического отдела. Хорошая зарплата, хорошее руководство… А как твои?

— Спасибо, грех жаловаться. Вот только старший сын уже сделал меня дедушкой.

— Поздравляю, — искренне порадовался за институтского товарища Есехин.

— А-а-а! Мальчишка! — махнул тот рукой. — Ему бы погулять еще немного. Ну да ладно. Расскажи лучше, чем сейчас занимаешься. Я слышал, что ты организовал какую-то финансовую компанию. Купля-продажа акций, верно?

— Недавно мне пришлось ее закрыть.

— Да что ты говоришь! — сочувственно ахнул Дзюба. — Это все последствия кризиса на фондовом рынке?

— Чего же еще…

— Я всегда с большим опасением относился к спекуляциям ценными бумагами.

Для человека с финансовым образованием такое заявление было довольно необычным. Деревенская закваска все равно требовала твердой опоры под ногами.

— Ты всегда отличался здравым смыслом, — сказал Дмитрий.

— Иронизируешь?

Есехин вздохнул.

— В моем положении ирония на эту тему неуместна.

— Потерял много?

— Прилично.

Было видно, что Дзюба переживает так, словно сам лишился крупной суммы. Он подумал и спросил:

— Может быть, по рюмке водки?

— Нет, спасибо, я за рулем, — категорически отверг Есехин это предложение. — Лучше чашку чаю.

Дзюба встал и по селектору отдал распоряжение секретарю.

— И что ты собираешься делать сейчас? — поинтересовался он.