Это был единственный крупный провал Николая. У него не было иного выбора, кроме как смириться с происшедшим, и он обратился к двум главным занимавшим его вещам — книгам и архитектуре, единственным предметам, на которые, по его словам, стоит тратить деньги. Двое его предшественников были энтузиастами строительства, однако ни тот, ни другой не проявляли особого интереса к литературе; папа Мартин не одобрял классических (и соответственно языческих) авторов и считал, что из античного наследия стоит сохранять лишь то, что содержится в трудах святого Августина. В отличие от него вряд ли кто-то видел Николая без книги в руках. Он читал все, что ему попадалось, обильно комментируя прочитанное на полях своим изящным почерком. Его легат Пикколомини с восхищением писал:

«С юных лет он посвятил себя свободным наукам, был знаком со всеми философами, историками, космографами и богословами; не был чужд он гражданскому и каноническому праву и даже медицине».

Таким образом, после своего вступления на папский престол Николай вознамерился создать «для всеобщего удобства в деле обучения библиотеку из всех книг на латинском и греческом, достойных папы и апостольского престола». Он начал практически с нуля: старая папская библиотека осталась в Авиньоне, где большинство составлявших ее книг было к тому времени расхищено или погибло. Что же касается остальных, то старый антипапа Бенедикт XIII после своего низложения значительную часть их вывез и держал в замке Пенискола недалеко от Валенсии. Агенты нового папы исколесили всю Европу в поисках редких рукописей, и ученые взялись с особым тщанием переводить на латинский греческие тексты — как христианские, так и языческие. Одновременно трудились сорок пять копиистов. Ко времени своей смерти Николай потратил 30 000 золотых флоринов и собрал примерно 1200 томов, которые стали ядром нынешней библиотеки Ватикана[193].

Тем временем понтифик продолжал дело своих предшественников по восстановлению Рима. Он укрепил старые Леонинские ворота и другие, более поздние оборонительные сооружения, надзирал за реставрацией сорока раннехристианских церквей, ремонтом акведуков, мощением улиц и начал крупномасштабные работы по реставрации замка Святого Ангела. Однако его наиболее важной заботой стал Ватикан, которому, согласно его решению, предстояло заменить Л атеранский дворец в качестве папской резиденции, и собор Святого Петра. Что касается дворца XIII столетия, который построили при Николае III, то теперь его реставрировали, а северную и западную части расширили. В нем приняли участие архитекторы Леон Баттиста Альберти и Бернардо Росселино. Папа также поручил Фра Анджелико (ему помогал Беноццо Гоццоли) расписать капеллу и его рабочий кабинет сюжетами о святом Стефане и святом Лаврентии, а сценами из жизни Христа — Часовню таинств[194].

Его планы в отношении собора Святого Петра были еще более масштабными. Подобно всем другим великим сооружениям Рима, он постепенно разваливался; Альберти утверждал, что его полное разрушение — лишь вопрос времени. Однако Николай задумал нечто большее, чем просто программу реставрации. Он подумывал об удлинении здания примерно на треть путем прибавления к нему трансепта и новой апсиды у капеллы Апостола. Существовал также план великолепной новой площади, где должны были сходиться три новых улицы района Борго и где множество людей могло бы собираться на мессу и для благословения. Осуществлению этих планов помешала смерть папы, но весьма интересно поразмышлять о том, что могло получиться, если бы их провели в жизнь. Юлий II полстолетия спустя, вероятно, не пошел бы на полную переделку; с другой стороны, мы наверняка лишились бы великой пьяцца Бернини, которая и по сей день остается одной из самых великолепных площадей в Европе.

Папа Николай V скончался в марте 1455 года в возрасте пятидесяти семи лет. Его понтификат продолжался всего восемь лет, однако значение этого времени оказалось огромным. Мартин и Евгений испытали на себе влияние идей Возрождения. Но ни тот, ни другой не восприняли всем сердцем гуманистического образа мыслей. Николай стал первым папой, который ни в малейшей мере не видел противоречия или конфликта между гуманизмом и христианской религией. Он не считал искусство чем-то суетным или легкомысленным — оно тоже свидетельствует о славе Божией. Это оказалось единственно верным решением — обеспечить церкви ведущую роль в делах искусства, как это имело место в сфере духовной. Другие папы, которые думали так же, как и он, следовали его примеру; но Николай, и только Николай сочетал в своих взглядах истинное благочестие, скромность и честность. Вполне типичным было для него, например, что в 1449 году он повелел начать процесс о реабилитации Жанны д'Арк, которую сожгли на костре в 1431 году по обвинению в ереси и колдовстве. Процесс продлился семь лет, в ходе его выслушали 115 свидетелей. Он завершился лишь при преемнике Николая, которому обычно (и совершенно несправедливо) ставят в заслугу ее полную реабилитацию.

В отличие от многих из своих предшественников и преемников Николай V не отличался ни жадностью, ни склонностью к непотизму Величие, которым он, несомненно, обладал, никогда не затемняло ему разум. В более молодые годы он писал о себе своему другу Веспасиано Бистиччи как о «простом священнике-звонаре»; таковым, в сущности, он и остался.

4 апреля 1455 года пятнадцать кардиналов собрались в Риме на конклав — и позорно упустили свой шанс. Они могли избрать папой кардинала Виссариона, одного из наиболее умных и образованных церковных деятелей в Риме. Бывший митрополит православной церкви, он являлся более квалифицированным, чем кто-либо из его коллег, чтобы покончить с 400-летней схизмой, а потому направить бы папство на новый и более здоровый путь.

Увы, его греческое происхождение, которое должно было бы говорить скорее в его пользу, настроило кардиналов против него; они выбрали вместо него семидесятисемилетнего каталонского юриста Алонсо де Борха, на итальянский лад Борджиа, который принял имя Каликста III (1455-1458).

Глубоко религиозный, сухой как пыль и хромой из-за подагры, Каликст во время своего понтификата был захвачен двумя всепоглощающими идеями. Первая — организовать европейский крестовый поход для освобождения Константинополя от турок; вторая — способствовать обогащению своей фамилии и соотечественников. Литература и искусство совершенно не интересовали его. «Смотрите, насколько опустошена церковная казна!» — воскликнул он, как рассказывают, когда в первый раз вошел в Ватиканскую библиотеку. За время его трехлетнего понтификата о влиянии Ренессанса в Риме говорить не приходилось. Всех художников, скульпторов, ювелиров, мастеров по металлу и интерьеру уволили. Чтобы собрать средства на крестовый поход, Каликст без колебаний распродал по сниженной стоимости множество ценных предметов искусства из золота и серебра из Ватиканской библиотеки, а также ряд наиболее дорогих книг из нее. Он построил галеры на тибрской верфи, разослал проповедников по всему континенту, чтобы они продавали индульгенции и устанавливали огромные налоги на всех христиан Запада. Реакция оказалась, однако, достаточно холодной. Судьба Константинополя опечалила европейские дворы, но они были слишком заняты своими делами, чтобы начинать борьбу за него. Тем не менее сухопутные и морские силы начали действовать, и не совсем неудачно: венгры под командованием Яноша Хуньяди разгромили турок под Белградом, а годом позднее турецкая эскадра была разбита при Лесбосе. Однако эти победы не дали результатов и долгосрочных последствий не имели.

В достижении своей второй важнейшей цели Каликст проявил не меньшую энергию и добился, пожалуй, большего успеха. Его внучатые племянники получили кардинальские шапки; будучи внуками его сестер, они сразу потребовали, чтобы им позволили сменить фамилии на Борджиа. Один из них, Родриго, был, кроме того, назначен вице-канцлером Святого престола, пост, который обеспечил ему ведущие позиции в делах Ватикана на последующие тридцать пять лет, пока он не стал папой Александром VI. Что же касается более низкого уровня, то папа наполнил двор испанцами и каталонцами, хотя лишь немногие из них надолго сохранили за собой свои посты после его смерти. Она случилась 6 августа 1458 года, и весть о ней большинство восприняло с удовлетворением.