Этот отказ оказался катастрофической ошибкой Фотия. Теперь в ярость пришел уже царь. Он, конечно, был счастлив оттого, что император является его крестным отцом, но не собирался становиться его вассалом. Прекрасно осведомленный об отношениях между Римом и Константинополем и об имевшейся возможности играть на существовавших противоречиях, летом 866 года он отправил посольство к папе Николаю. Оно привезло список из 106 пунктов христианского учения и социальных установлений, которые противоречили болгарским традициям, давая понять, что большинство этих расхождений с новой верой можно было бы преодолеть, если бы удалось сохранить эти традиции и выяснить точку зрения папы на этот вопрос.

Когда Борис представил упомянутые пункты Фотию, их либо отвергли, либо проигнорировали; для Николая это был шанс, которого он так ждал. Папа немедленно засадил Анастасия за работу, затем отправил еще двух епископов, вручив им примечательный документ, где он дал толковые и подробные ответы по каждому пункту из представленного Борисом списка, продемонстрировав внимание ко всем местным заботам, сделав все допустимые уступки, а там, где таковые оказывались для него невозможными, объяснив причины отказа. Носить штаны, конечно, можно и мужчинам и женщинам; то же касается и тюрбанов — разумеется, только не в храме. Если византийцы настаивают на том, что церковные правила не позволяют мыться по средам и пятницам, то они говорят глупость. И нет никаких оснований для того, чтобы воздерживаться от молока и сыра в Великий пост. С другой стороны, все языческие суеверия необходимо, безусловно, запретить, равно как и принятую у греков практику гадания, когда Библию открывают наугад. То же касается и двоеженства.

Болгар разочаровал запрет двоеженства, однако в целом ответ папы удовлетворил их больше, равно как, что имело, видимо, не меньшее значение, его — или, точнее, Анастасия — заботливое отношение к их тревогам. Борис немедленно принес клятву верности престолу Святого Петра и с видимым облегчением изгнал всех православных миссионеров из своего царства. Римская церковь завоевывала все большее влияние на Балканах.

Понтификат Николая I представляет собой водораздел: он был последним из римских первосвященников за полтора столетия, обладавших такими способностями или такой цельностью натуры. Его преемник, пожилой клирик, принявший имя Адриана II (867-872), всего за пять лет растерял все плоды трудов Николая, уступив архиепископу Гинкмару, сняв отлучение с Лотаря — теперь уже с его любовницей — и позволив Болгарии вернуться в лоно православной церкви. Не удовлетворившись уничтожением результатов всех упорных трудов Анастасия, папа даже обвинил последнего в причастности к убийству его (Адриана) первой жены и дочери и отлучил от церкви во второй раз за время его карьеры[66].

Однако Адриан был образцовым папой по сравнению с его преемниками. Империя Карла Великого прекратила свое существование, разорванная на части вечно враждовавшими членами его семейства; без их помощи папы оказывались беззащитными перед лицом римской аристократии — главным образом Кресценциев, Тускулумов и Теофилактов, которые полностью контролировали церковь и в чьих руках папство было не более чем игрушкой. Преемник Адриана Иоанн VIII (872-882) по крайней мере отличался энергией[67], однако удостоился сомнительной чести стать первым из пап, который пал жертвой убийства — и, что еще хуже, от рук священников из собственного окружения. Согласно анналам Фульдского монастыря, сначала они дали ему яд, а затем, когда он не подействовал достаточно быстро, раскроили ему череп. Интронизация его преемника Марина (882-884), как сообщают, сопровождалась убийством одного из видных римлян[68], а Адриана III (884-885) тем, что вдову его жертвы обнаженной прогнали по улицам, подвергая бичеванию[69]. После кончины Адриана во время поездки в Германию в 885 году заподозрили, что она стала результатом нечестной игры. Двое следующих пап, Стефан V (885-891) и Формоз (891-896), умерли в своих постелях; однако по приказу его преемника Стефана VI (896-897)[70]тело Формоза извлекли из земли в марте 896 года, через восемь месяцев после его смерти[71], было велено облечь покойного в папскую мантию, посадить на трон и устроить шутовской процесс по обвинению в клятвопреступлении и домогательстве папского престола: он, как утверждали, отправился принять римскую кафедру, оставаясь епископом другого диоцеза (сегодня это не считается преступлением)[72]. Как и следовало ожидать, его признали виновным: все его действия, в том числе рукоположение им священнослужителей, аннулировались и объявлялись недействительными (это решение привело к неописуемой неразберихе). В конце концов тело Формоза (за исключением трех пальцев на его правой руке, которыми он делал благословляющий жест)[73] сбросили в Тибр[74].

Почти сразу после этого Латеранский собор подвергся серьезным разрушениям в результате землетрясения — катастрофы, в которой многие увидели знак божественного гнева, вызванного поведением папы Стефана. Однако едва ли была нужда в знамениях сверхъестественного характера — любой римлянин и без того достаточно ясно понимал, что Стефан перешел все границы. Шесть месяцев спустя его низложили, с него сорвали знаки папского достоинства, а самого бросили в тюрьму, где вскоре задушили.

После шести пап за семь лет в 903 году под именем Льва V был избран приходской священник из деревни с неподобающим названием Приапи[75]. Как это случилось, неясно. Однако вряд ли это имело значение: через месяц произошел дворцовый переворот, в ходе которого клирик по имени Христофор низложил Льва, бросил его в тюрьму, объявил себя папой вместо него и провел обряд рукоположения. Христофор, который вошел в историю как антипапа, преуспел больше, чем Лев, продержавшись у власти четыре месяца. Однако в начале 904 года он был, в свою очередь, свергнут римским аристократом — активным участником «процесса» Формоза, который принял теперь имя Сергия III (904-911). Христофора отправили в тюрьму разделять заключение со Львом. Некоторое время спустя Сергий приказал задушить обоих.

В этот момент истории папства появляется восхитительно прекрасная, но зловещая женщина — Марозия, римская сенатрисca (senatrix). Она была дочерью римского консула Теофилакта, графа Тускулумского, и его жены Феодоры, которую Лиутпранд, епископ Кремоны, описывает как «бесстыжую потаскуху… которая была единодержавной правительницей Рима и пользовалась властью, подобно мужчине». Две дочери этой малопривлекательной пары, Марозия и другая Феодора, продолжает Лиутпранд, «не только сравнялись с ней, но даже превзошли ее в забавах, любезных Венере». Он мог серьезно ошибаться в отношении младшей из сестер, которую мало знал; но что касается Марозии, то тут он говорил правду. Любовница, мать и бабушка пап — «редкостная генеалогия», язвительно замечает Гиббон, — она родилась приблизительно в 890 году и в возрасте пятнадцати лет стала любовницей Сергия III, кузена ее отца. (Их сыну предстояло впоследствии стать папой Иоанном XI.) В 909 году она вышла замуж за авантюриста по имени Альберих, который сделал себя маркизом Сполето и которому она родила второго сына, Альбериха II. К этому времени Папская курия, долгое время успешно управлявшая Римом, полностью перешла под контроль местной аристократии, наиболее могущественной представительницей которой Марозия являлась; папство оказалось в ее руках[76].