КЛЕОПАТРА. Должно быть, твои солдаты убили кого-нибудь. Что нам до этого?

Ропот толпы долетает до них снизу. Цезарь и Руфий переглядываются.

ЦЕЗАРЬ. Нужно выяснить.

Он собирается последовать за Аполлодором, но Руфий останавливает его, положив ему руку на плечо, и они видят, как с противоположного конца кровли шатающейся походкой идет Фтататита; на лице ее, в глазах, в уголках кровожадного рта тупое, пресыщенное выражение опьянения и довольства. У Цезаря мелькает мысль, что она пьяна, но Руфий хорошо понимает, какая красная влага опьянила ее.

РУФИЙ (понижая голос). Здесь какие-то козни между этими двумя.

ФТАТАТИТА. Царица да не отвратит очей от лица рабыни своей.

Клеопатра секунду смотрит на нее, упиваясь этой лютой радостью, затем открывает ей объятия, осыпает ее неистовыми поцелуями, срывает с себя драгоценности и сует ей. Мужчины смотрят на эту сцену и переглядываются. Фтататита, сонная, осовелая – тащится, волоча ноги, к алтарю, падает на колени перед Ра и застывает в молитве. Цезарь подходит к Клеопатре, оставив Руфия у колонн.

ЦЕЗАРЬ (испытующе и настойчиво). Клеопатра, что случилось?

КЛЕОПАТРА (в смертельном страхе перед ним, но с необыкновенной умильностью). Ничего, возлюбленный Цезарь мой. (С болезненной нежностью, почти замирающим голосом.) Ничего… Я ни в чем перед тобой не виновата. (Ласково подвигается к нему.) Милый Цезарь, ты сердишься на меня? Почему ты так смотришь на меня? Ведь я все время была здесь, с тобой. Как я могу знать, что случилось?

ЦЕЗАРЬ (в раздумье). Это верно.

КЛЕОПАТРА (с великим облегчением, стараясь подластиться к нему). Ну конечно верно!

Он не отвечает на ее ласку.

Ведь правда, Руфий?

Ропот внизу внезапно переходит в угрожающий рев, потом затихает.

РУФИЙ. А вот я сейчас узнаю. (Крупными шагами стремительно подходит к алтарю и хватает Фтататиту за плечо.) Ну-ка, ты, госпожа моя, идем за мной. (Жестом приказывает ей идти впереди него.)

ФТАТАТИТА (поднимаясь и окидывая его злобным взглядом). Мое место возле царицы.

КЛЕОПАТРА. Она не сделала ничего дурного, Руфий.

ЦЕЗАРЬ (Руфию). Оставь ее.

РУФИЙ (садясь на алтарь). Отлично. Тогда мое место тоже тут, а ты сам потрудись узнать, что там такое творится. Похоже, что в городе настоящий бунт.

ЦЕЗАРЬ (с серьезным неудовольствием). Руфий, не мешает иногда и повиноваться.

РУФИЙ. А иногда не мешает и поупрямиться. (Прочно усаживается, упрямо скрестив руки.)

ЦЕЗАРЬ (Клеопатре). Отошли ее.

КЛЕОПАТРА (жалобным голосом, стараясь задобрить его). Хорошо, сейчас. Я сделаю все, что бы ты ни попросил, все, что хочешь, Цезарь, все, что угодно, потому что я люблю тебя. Фтататита, уйди!

ФТАТАТИТА. Слово царицы – моя воля. Я буду рядом, если царице будет угодно позвать меня. (Уходит мимо Ра, тем же путем, каким пришла.)

РУФИЙ (следует за ней). Помни, Цезарь, твой телохранитель тоже будет рядом. (Уходит за ней.)

КЛЕОПАТРА. Почему ты позволяешь Руфию так обращаться с тобой? Ты должен проучить его, чтобы он знал свое место.

ЦЕЗАРЬ. Научить его быть моим врагом? И скрывать от меня свои мысли так, как ты их сейчас скрываешь?

КЛЕОПАТРА (снова охваченная страхом). Почему ты так говоришь, Цезарь? Ну правда, правда же, я ничего не скрываю от тебя. И ты напрасно так говоришь со мной. (Подавляет рыданье.) Я дитя по сравнению с тобой, а ты делаешься какой-то каменный только потому, что кто-то кого-то убил. Я не могу этого вынести. (Нарочно дает волю слезам. Он смотрит на нее с глубокой грустью и невозмутимой холодностью; она украдкой поднимает на него глаза, чтобы узнать, какое впечатление производят на него ее слезы; видя, что это его не трогает, она притворяется, будто делает над собой усилие и мужественно овладевает собой.) Ну, хорошо, я знаю, ты ненавидишь слезы. Я не буду плакать, чтобы не раздражать тебя. Я знаю, ты не сердишься, ты просто огорчен. Но только я такая глупенькая, я не могу ничего с собой поделать – мне больно, когда ты говоришь со мной так холодно. Конечно, ты совершенно прав: это ужасно – подумать, что кого-то убили или хотя бы ранили. И я надеюсь, что ничего такого не… (Голос ее прерывается от его презрительного, испытующего взгляда.)

ЦЕЗАРЬ. Почему ты в таком страхе? Что ты сделала? Внизу на берегу раздается рев трубы.

Ага, это похоже на ответ!

КЛЕОПАТРА (дрожа, опускается на скамейку и закрывает лицо руками). Я не предавала тебя, Цезарь, клянусь!

ЦЕЗАРЬ. Я знаю. Я никогда и не полагался на тебя. (Отворачивается от нее и собирается уйти.)

В это время появляются Аполлодор с Британом, которые тащат к нему Луция Септимия. За ними идет Руфий.

(Цезарь вздрагивает.) Опять этот убийца Помпея!

РУФИЙ. Город обезумел. Они готовы разнести дворец и швырнуть нас всех в море. Мы захватили этого предателя, когда разгоняли толпу на дворе.

ЦЕЗАРЬ. Отпустите его.

Они отпускают.

Что оскорбило горожан, Луций Септимий?

ЛУЦИЙ. А чего мог ты ожидать другого, Цезарь? Потин был их любимец.

ЦЕЗАРЬ. Что случилось с Потином? Я даровал ему свободу, вот здесь, еще не прошло и получаса. Разве его не выпустили из дворца?

ЛУЦИЙ. Его выпустили… из арки, с галлереи, с высоты шестидесяти локтей, всадив ему пол-локтя стали между ребер. Он мертв, как Помпей. Мы поквитались в убийствах – ты и я!

ЦЕЗАРЬ (вне себя). Убит? Наш пленник? Наш гость? (С горьким упреком к Руфию.) Руфий!

РУФИЙ (с жаром, предваряя его вопрос). Кто бы это ни сделал, это был умный человек и друг тебе.

Клеопатра явно смелеет.

Но никто из нас не причастен к этому. Так что тебе нечего хмуриться на меня.

Цезарь поворачивается и смотрит на Клеопатру.

КЛЕОПАТРА (бурно, поднявшись). Он был убит по повелению царицы Египта. Я не Юлий Цезарь – мечтатель, который позволяет всякому рабу оскорблять себя. Руфий сказал, что я поступила хорошо. Пусть также и другие судят меня. (Поворачивается к остальным.) Этот Потин домогался от меня, чтобы я вступила с ним в заговор, дабы предать Цезаря Ахиллу и Птолемею. Я отказалась. Он проклял меня и тайком пришел к Цезарю, чтобы обвинить меня в своем собственном предательстве. Я застигла его на месте. И он оскорбил меня – меня, царицу! – в лицо. Цезарь не захотел отомстить за меня. Он снял с него вину и отпустил его на свободу. Разве я не вправе была отомстить за себя? Говори, Луций!

ЛУЦИЙ. Я не оспариваю. Но Цезарь не поблагодарит тебя за это.

КЛЕОПАТРА. Говори, Аполлодор. Разве я не права?

АПОЛЛОДОР. У меня только одно возражение, прекраснейшая. Ты должна была обратиться ко мне, твоему рыцарю, и в честном поединке я поразил бы клеветника.

КЛЕОПАТРА (пламенно). Пусть даже раб твой судит меня, Цезарь. Британ, говори. Разве я не права?

БРИТАН. Там, где предательство, ложь и бесчестие остаются безнаказанными, общество уподобляется арене, полной диких зверей, разрывающих друг друга на части. Цезарь не прав.

ЦЕЗАРЬ (со спокойной горечью). Итак, по-видимому, приговор против меня.

КЛЕОПАТРА (в исступлении). Слушай меня, Цезарь. Если во всей Александрии найдется хоть один человек, который скажет, что я не права, клянусь тебе – я прикажу моим собственным рабам распять меня на двери дворца.