ЛЕКСИ (спеша поздороваться с Кандидой). Как поживаете, миссис Морелл? Так приятно видеть вас снова дома.

КАНДИДА. Благодарю вас, Лекси. Вы знакомы с Юджином, не правда ли?

ЛЕКСИ. О да. Как поживаете, Марчбэнкс?

МАРЧБЭНКС. Отлично, благодарю вас.

ЛЕКСИ (Мореллу). Я только что из гильдии святого Матвея. Они в большом смятении от вашей телеграммы.

КАНДИДА. А что за телеграмма, Джемс?

ЛЕКСИ (Кандиде). Мистер Морелл должен был выступать у них сегодня вечером. Они сняли большой зал на Мэр-стрит и ухлопали массу денег на плакаты. Морелл телеграфировал им, что он не может выступать. Для них это было как гром среди ясного неба.

КАНДИДА (изумлена, в ней просыпается подозрение, что тут что-то неладно). Отказался выступать?

БЕРДЖЕСС. Похоже, что это первый раз в жизни – а, Канди?

ЛЕКСИ (Мореллу). Они хотели послать вам срочную телеграмму, узнать, не перемените ли вы свое решение. Вы получили ее?

МОРЕЛЛ (сдерживая нетерпение). Да, да, получил.

ЛЕКСИ. Телеграмма была с оплаченным ответом.

МОРЕЛЛ. Да. Я знаю. Я уже ответил. Я не могу сегодня.

КАНДИДА. Но почему, Джемс?

МОРЕЛЛ (почти грубо). Потому что не хочу. Эти люди забывают, что и я человек. Они думают, что я какая-то говорильная машина, которую каждый вечер можно заводить для их удовольствия. Неужели я не могу провести один вечер дома с женой и друзьями?

Все поражены этой вспышкой, кроме Юджина, который сидит с застывшим лицом.

КАНДИДА. Ах, Джемс, это ответ на мои слова? Но ведь завтра ты будешь мучиться угрызениями совести.

ЛЕКСИ (робко и настойчиво). Я, конечно, понимаю, что они телеграфировали во все концы, чтобы найти другого оратора, и не могли заполучить никого, кроме председателя лиги агностиков.

МОРЕЛЛ (живо). Ну что ж, прекрасный оратор, чего им еще надо?

ЛЕКСИ. Но ведь он только и кричит, что социализм несовместим с христианством. Он сведет на нет все, чего мы добились. Конечно, вам лучше знать, но… (Пожимает плечами и идет к камину.)

КАНДИДА (ласково). О, пойди, пожалуйста, Джемс. Мы все пойдем.

БЕРДЖЕСС (ворчливо). Послушай-ка, Канди! По-моему, давайте лучше посидим по-хорошему дома, у камелька. Ведь он там пробудет часа два, не больше.

КАНДИДА. Тебе будет так же хорошо и на митинге. Мы все усядемся на трибуне, как важные персоны.

МАРЧБЭНКС (в испуге). Пожалуйста, давайте не надо на трибуну – нет, нет, а то все будут смотреть на нас. Я не могу. Я сяду где-нибудь подальше, сзади.

КАНДИДА. Не бойтесь. Они так все будут глазеть на Джемса, что и не заметят вас.

МОРЕЛЛ. Болезнь Просси – а, Кандида?

КАНДИДА (весело). Да.

БЕРДЖЕСС (заинтересованный). Болезнь Просси? О чем это вы, Джемс?

МОРЕЛЛ (не обращая на него внимания, встает, идет к двери и, приоткрыв ее, кричит повелительным тоном). Мисс Гарнетт!

ПРОЗЕРПИНА (за сценой). Да, мистер Морелл, иду.

Все молча ждут, кроме Берджесса, который отводит в сторону Лекси.

БЕРДЖЕСС. Послушайте-ка, мистер Милл! Чем это больна Просси? Что с ней случилось?

ЛЕКСИ (конфиденциально). Да я, право, не знаю. Она очень странно разговаривала со мной сегодня утром. Боюсь, что с ней что-то неладно.

БЕРДЖЕСС (остолбенев). Что? Так это, верно, заразное! Четверо в одном доме!

ПРОЗЕРПИНА (появляясь в дверях). Да, мистер Морелл?

МОРЕЛЛ. Дайте телеграмму гильдии святого Матвея, что я приеду.

ПРОЗЕРПИНА (удивленно). А разве они не знают, что вы приедете?

МОРЕЛЛ (повелительно). Сделайте, как я вам говорю.

Прозерпина, испуганная, садится за машинку и пишет. Морелл, к которому вернулась вся его энергия и решительность, подходит к Берджессу. Кандида следит за всеми его движениями с возрастающим удивлением и тревогой.

Берджесс, вам не хочется идти?

БЕРДЖЕСС. Ну зачем вы так говорите, Джемс? Просто, ведь сегодня не воскресенье, вы же знаете.

МОРЕЛЛ. Очень жаль. А я думал, вам приятно будет познакомиться с председателем гильдии, он член комитета общественных работ при муниципальном совете и пользуется кое-каким влиянием при раздаче подрядов.

Берджесс сразу оживляется.

Так вы придете?

БЕРДЖЕСС (с жаром). Ну ясное дело, приду, Джемс. Еще бы, такое удовольствие вас послушать.

МОРЕЛЛ (поворачиваясь к Просси). Я хочу, чтобы вы кое-что застенографировали, мисс Гарнетт, если вы только не заняты сегодня.

Прозерпина кивает, не решаясь вымолвить ни слова.

Вы пойдете, Лекси, я полагаю?

ЛЕКСИ. Разумеется.

КАНДИДА. Мы все идем, Джемс.

МОРЕЛЛ. Нет. Тебе незачем идти. И Юджин не пойдет. Ты останешься здесь и займешь его – чтобы отпраздновать твое возвращение домой.

Юджин встает, у него перехватывает горло.

КАНДИДА. Но, Джемс…

МОРЕЛЛ (властно). Я настаиваю. Тебе незачем идти, и ему тоже незачем.

Кандида пытается возразить.

Вы можете не беспокоиться, у меня будет масса народа и без вас. Ваши стулья пригодятся кому-нибудь из необращенных, из тех, кому еще ни разу не приходилось слышать мою проповедь.

КАНДИДА (встревоженная). Юджин, а разве вам не хочется пойти?

МОРЕЛЛ. Я опасаюсь выступать перед Юджином, он так критически относится к проповедям (глядит на него), он знает, что я боюсь его. Он мне сказал это сегодня утром. Так вот, я хочу показать ему, как я его боюсь: я оставляю его на твое попечение, Кандида.

МАРЧБЭНКС (про себя, с живым чувством). Вот это смело! Это великолепно!

КАНДИДА (в беспокойстве). Но… но что такое случилось, Джемс? (В смятении.) Я ничего не понимаю.

МОРЕЛЛ (нежно обнимает ее и целует в лоб). А я думал, милочка, что это я ничего не понимаю.

Вечер, половина одиннадцатого. Шторы опущены. Горят лампы. Машинка закрыта колпаком. Большой стол приведен в порядок. По всему видно, что деловой день кончен. Кандида и Марчбэнкс у камина. Настольная лампа стоит на каминной полке над Марчбэнксом, который прикорнул на маленьком стульчике и читает вслух. Кучка тетрадок и два-три томика стихов разбросаны около него на ковре. Кандида в кресле. В руке у нее легкая каминная кочерга, которую она держит стоймя. Она откинулась на спинку кресла и смотрит пристальным взглядом на медную ручку кочерги. Ноги вытянуты к огню, каблуки на каминной решетке. Она замечталась, и мысли ее витают где-то далеко.

МАРЧБЭНКС (прерывая свою декламацию). Каждый поэт, который когда-нибудь жил на земле, пытался выразить эту мысль в сонете. Это неизбежно. Это само собой так выходит. (Он смотрит на Кандиду, ожидая ответа, и замечает, что она не отрываясь глядит на кочергу.) Вы не слушаете?

Ответа нет.

Миссис Морелл!

КАНДИДА (очнувшись). А?

МАРЧБЭНКС. Вы не слушаете?

КАНДИДА (виновато, с преувеличенной учтивостью). Да нет, что вы! Это очень мило. Продолжайте, Юджин! Я жажду узнать, что случилось с ангелом.

МАРЧБЭНКС (роняет тетрадку на пол). Простите меня, я вижу, что надоел вам.

КАНДИДА. Да нет, ни чуточки не надоели, уверяю вас. Продолжайте, пожалуйста. Читайте, Юджин.

МАРЧБЭНКС. Я кончил читать стихи об ангеле по крайней мере четверть часа тому назад. После этого я успел прочесть еще несколько стихов.