— Ако, ни о чём не беспокойся, — мягко проговорил Танака, обращаясь к девушке. — Когда я вернусь, мы поговорим. Ладно?

Она молча кивнула, опустив глаза. Танаке на мгновение показалось, что на лице референта мелькнула саркастическая усмешка. Мысли профессора путались. Перед глазами стояло взволнованное лицо секретарши, её испуганные глаза. «Одно из двух: либо со мной что-то не так, либо с ней». Они шли к залу для совещаний, навстречу им то и дело попадались сотрудники компании. Многих из них Танака знал лично, он здоровался с ними, они отвечали ему. Пару знакомых сказали, что он выглядит прекрасно: «Ей-богу, Кейджи, как тебе удалось помолодеть? Признайся, в чём твой секрет!» Это его немного успокоило. «Бедняжка, наверное, переутомилась», — подумал Танака об Ако. При мысли о ней его сердце наполнилось нежностью. Он твёрдо решил, что в ближайшее время объявит ей о своих чувствах.

От этого решения ему полегчало, и даже референт уже не казался таким грозным. То настроение, с которым Танака сегодня проснулся, вновь вернулось к нему. Всё будет хорошо, уверил себя профессор, и когда они вошли в зал, страх окончательно рассеялся и Танака почувствовал азарт борьбы.

— Господа, у нас сегодня неформальное совещание, — произнёс Стоун.

— Профессор Танака сделает доклад о том, каким он видит будущее проекта «Копирование личности». Вопросы задавайте по ходу доклада, не стесняйтесь. Профессор, сколько вам нужно времени? Двадцати минут хватит?

— Вполне, — ответил Танака.

— Прошу вас, начинайте.

Танака начал с краткого описания проекта, потом перешёл к текущему моменту. Вопросов ему почти не задавали, и это показалось профессору странным. «В чём дело, — думал он, — неужели никого это не интересует?» Нехорошее предчувствие опять зашевелилось в душе. Казалось, они слушают не то, что Танака им рассказывает, а нечто иное. В какой-то момент Стоун повернулся к своему референту и стал что-то с ним оживлённо обсуждать, бросая на Танаку изучающие взгляды. Когда Кейджи закончил доклад, его недоумение достигло пика.

Стоун, сообразив, что профессор замолчал, прекратил переговоры и обратил на него внимание.

— Док, вы закончили? — спросил он несколько развязно.

Танака подтвердил.

— Прекрасно, прекрасно, — с непонятным энтузиазмом сказал Стоун. — У меня есть один вопрос, профессор, если вас не затруднит.

— Конечно, прошу.

— Что мы будем делать с двойником?

— Простите, с кем?

— С двойником, профессор. С копией вашей личности.

— Ну… нам нужно будет установить, в какой мере его личность идентична моей.

— А потом?

— Что потом?

— Что мы с ним будем делать потом? Куда мы его денем? Ведь он будет полноценным человеком, у него будет собственная жизнь — правда, одолженная вами, — хохотнул Стоун, как будто сказал нечто остроумное.

— Может, он предпочёл бы прожить её по-другому, но здесь, как говорится, выбора у него нет.

— Об этом я не думал, — признался профессор. Он не ожидал такого. Танака полностью сосредоточился на решении технических проблем и полагал, что обсуждение пойдёт вокруг них. И вот, на тебе — наезд с неожиданной стороны.

— А зря, профессор, — произнёс Стоун, — ведь это серьёзный вопрос. Как поступить с клонированным человеком?

— Думаю, юристы компании решат проблему, — с надеждой предположил Танака.

— Юристы разводят руками, — разочаровал его Стоун. — Они не знают, что делать, просто не знают. Прецедентов нет.

Танака почувствовал, что его загоняют в угол.

— Ну… мы можем его отпустить, — пробормотал он.

— Сомневаюсь, — скептически произнёс Стоун. — Ведь двойник будет обладать всеми вашими знаниями, не так ли? А это значит, что он может возобновить технологию в другом месте, независимо от нас. Компания не может пойти на такой риск.

Стоун поднялся с кресла.

— Ситуация сложная, — сказал он.

— Мы не можем начать проект, пока не решим, что делать с клоном. Полагаю, что вы как руководитель проекта должны предложить решение.

Танака растерянно посмотрел на собравшихся. Похоже, что Стоун озвучил общее мнение. «Вот, значит, в чём дело, — осенило профессора, — вот что они обсуждали без меня!». Танака почувствовал нарастающее возмущение. Двадцать лет работы коту под хвост из-за формальностей! Нет, этого он не допустит.

— Мы можем стереть память клона, — вырвалось у Танаки.

— Это как? — спросил Стоун.

— Подвергнуть лоботомии, например, — сказал Танака. — Я не знаю точно, как это называется. Надо спросить у специалистов.

— Это ваше предложение?

— Да, моё, — подтвердил Танака. — Я беру на себя ответственность.

— Уверены?

— Да, уверен, — профессор уже не мог сдерживать раздражение, — разумеется, уверен. Неужели вы думаете, что из-за таких пустяков я позволю угробить проект?

— Нет, конечно, нет, — успокаивающе произнёс Стоун. — Ну, что же, — обратился он к присутствующим, — если вопросов нет, полагаю, что совещание закончено.

Все вышли, в зале остались только Стоун с референтом и Танака.

— Так вы даёте разрешение на проведение эксперимента? — спросил профессор.

Стоун загадочно улыбался.

— В этом нет нужды, — ответил он.

— Как это?

— Эксперимент уже проведён, профессор. И проведён успешно, как вы только что доказали.

— Простите, Джек, я не понимаю, — недоуменно проговорил Танака. — Кто мог провести эксперимент, кроме меня?

— Разумеется, никто, кроме профессора Танаки, провести его не мог.

Стоун загадочно улыбался. Он молчал, ожидая, когда профессор сам всё сообразит.

И тут страшная догадка пронзила Кейджи.

— Не может быть, — пробормотал он, — этого не может быть!

— Браво, док! — воскликнул Стоун.

— Я вижу, вы всё поняли, не так ли?

— Но… но я не двойник! — вскрикнул Танака. — Я всё помню!

— Так и должно быть, — улыбаясь, спокойно произнёс Стоун. — Я же говорю, эксперимент прошёл успешно.

— Постойте, — проговорил Танака. Мысли путались в голове, они неслись, обгоняя одна другую. — Но как вы докажете, что я не оригинал? — его голос окреп. — Чем я хуже его?

Стоун, казалось, забавлялся.

— Есть много способов, — произнёс он. — Какой нынче год, например, вы знаете?

— Две тысячи тридцатый!

— Ошибаетесь, две тысячи тридцать четвёртый. Эксперимент начался четыре года назад. А закончился он сегодня. Мы остановили копирование в день, предшествующий началу эксперимента.

— Вы лжёте, — прошептал Кейджи. «Бегите, — вспомнил он, — бегите, пока можете».

— Отнюдь, — возразил Стоун, — профессор, прошу вас!

Одна из стен зала для совещаний отъехала в сторону: за ней стоял настоящий профессор Танака. «Значит, ничего из того, что я помню, не происходило со мной, — мелькнула мысль. — Мне всего… четыре года? И по-настоящему я прожил из них только несколько часов? И у меня никогда не будет ни детства, ни юности? И мои чувства к Ако… они тоже фальшивы?».

— Вы украли мою жизнь, — произнёс он.

— Напротив, — ответил оригинал, — я подарил тебе свою.

— Я этого не просил.

— Конечно, ты ведь не мог этого сделать.

Настоящий профессор самодовольно улыбался. Кейджи хотел спросить, чему он так радуется, но тут же понял — разумеется, успешно проведённому эксперименту. Копирование удалось, теория подтвердилась. «Но моя она в той же степени, что и его. Тогда я тоже должен чувствовать радость?».

— Отпустите меня, — прошептал Кейджи, — я обещаю молчать.

Лицо оригинала посерьёзнело.

— Я не могу, ты же знаешь. Ты ведь и сам так решил, помнишь? «Лоботомия, — пронеслось в голове у Кейджи. — «Подвергнуть лоботомии». — «Уверены?» — «Разумеется».

— Дайте мне шанс, — взмолился он.

— Не бойся, — ответили ему, — ты ничего не почувствуешь.

Кейджи почувствовал лёгкий укол, сознание стало меркнуть. Он попытался схватить профессора, но руки налились тяжестью. — «Убийцы!» — захотел крикнуть Кейджи, но из уст вырвался только хрип. Последнее, что промелькнуло перед мысленным взором, была Ако — единственная в его однодневной жизни, отнёсшаяся к нему, как к человеку. ^ТМ