Африкантов капитулировал — чего не сделаешь ради восстановления здорового ночного сна.

— Что вы сейчас видите? — спросил экстрасенс погружённого в сон профессора.

После небольшой паузы последовал ответ:

— Вижу аутодафе. Господи! Господи! Они живьём сжигают людей. Изверги! И народ приветствует это действо.

— Вы не можете сказать, в какой стране это происходит?

— Похоже, в Испании.

— Что вы видите ещё?

— Вижу короля, королеву, кардинала, монахов, знатных дворян.

— Вы в толпе, среди народа?

— Нет. Я рядом с королём и королевой. Монаршая чета выражает мне особые знаки внимания. У остальных к почтению явно примешивается страх. Господи, да что же это со мной!?

— В чём дело?

— Господи! Я… Я… Я, кажется, испытываю глубокое удовлетворение, наблюдая эту расправу над еретиками. Тут Африкантов замолчал.

— Иван Павлович, почему вы замолчали? — спросил Владимир Яковлевич, но ответа на свой вопрос не получил. Беседа между профессором и экстрасенсом продолжилась примерно через час — после того как Африкантов пробудился ото сна, выпил рюмку коньяка и немного отдохнул. Собственно, это была не столько беседа, сколько, выражаясь современным языком, «вычислением» эпохи, в которой происходило увиденное Иваном Павловичем в гипнотическом сне. По сути, имело место опознание двух монарших особ, для чего на столе перед профессором были разложены репродукции портретов испанских королей и королев, правивших этой страной с конца пятнадцатого века и до начала века девятнадцатого. Поиски не затянулись.

— Вот! — воскликнул Африкантов, указав пальцем на репродукцию портрета Фердинанда, короля Арагона, впоследствии короля двух объединённых испанских королевств, Кастилии и Арагона. — Вот!

— Кое-что ясно, — сказал в ответ экстрасенс. — Но не станем торопиться с выводами. Попробуем отыскать в астрале останки астрального тела человека, стоявшего во время аутодафе рядом с монаршими особами и внушавшего страх большинству присутствующих при расправе над еретиками.

— Кто он? — воскликнул профессор.

— Да уж не рядовой монах, — уклончиво ответил экстрасенс. — Завтра, примерно в это же время, у меня должен состояться спиритический сеанс. В ходе него мы и попробуем добраться до астральных останков этого человека и определить с достаточной степенью точности их астральную генетику.

— Ну уж от спиритических сеансов, Владимир Яковлевич, вы меня, пожалуйста, увольте. В этом безобразии я не участвую. К тому же у меня завтра в это же время в университете заседание учёного совета. Две докторские диссертации будут защищаться. С одним из соискателей давно уже следует разобраться.

Тут глаза Африкантова хищно блеснули; экстрасенс же в ответ на заявление профессора добродушно рассмеялся, после чего ответил учёному мужу:

— Не хотите — и не надо. Ваше присутствие совсем не обязательно.

— А как же тогда вы сумеете сравнить астральные генетики двух эфирных тел, живого и мёртвого, если меня рядом не будет?

— Да тут никаких проблем — генетика вашего астрального тела была мной зафиксирована в ходе вашего погружения в прошлое. Произошло это благодаря взаимодействию моего биоизлучения с базовыми элементами вашей эфирной плоти. Я выстрелил в неё пучком моих биоволн, они прошли сквозь ваше астральное тело и затем оказались зафиксированными на плёнке, покрытой специальным органическим составом. Словом, имело место что-то вроде астрального рентгена. А вот с останками эфирного тела вашего предыдущего воплощения будет посложнее. Как-никак до них ещё потребуется докопаться.

Тут некая мысль пришла в голову экстрасенса, он усмехнулся и сказал:

— Да, Иван Павлович, не завидую я одному из диссертантов! Не завидую!

Защита диссертации второго соискателя докторской степени затянулась до самой ночи, страсти разыгрались нешуточные. Удивляться тут было нечему — диссертант, специалист в области теории поверхностных явлений, посмел предложить свою собственную теорию капиллярных сил, идущую вразрез с общепризнанной точкой зрения. Словом, полнейший еретизм. Такое, как хорошо известно, в научном мире так просто обычно не проходит. Короче, не высовывайся раньше времени. Ты что, умней всех? Ты что, второй Ньютон? Ты пока что даже не доктор наук, так что будь поскромней! Итак, страсти бушевали вовсю, и больше всех усердствовал профессор Африкантов. Усилия Ивана Павловича небыли напрасны — соискатель докторской степени не набрал нужного количества голосов «за» и, стало быть, не сумел защитить диссертацию. Услышав результаты голосования, Иван Павлович испытан чувство глубокого удовлетворения, которое сменилось чувством изумления при виде вошедшего в зал заседаний экстрасенса. Уж чего-чего, но явления Владимира Яковлевича учёному совету физического факультета почтенный профессор никак не ожидал.

— Как вы здесь оказались? — с удивлением спросил Африкантов. — И время позднее, да и вы должны были сегодня вечером участвовать в совсем другом… э… сеансе.

Экстрасенс не замедлил с ответом:

— Сеанс завершён, и я поспешил сюда, надеясь смягчить ваш гнев в адрес одного из соискателей. Да вот, к сожалению, опоздал.

— Мой гнев вы бы не смягчили, — отрезал Иван Павлович.

— Даже если бы я довёл до вашего сведения, кем вы были в своём предыдущем воплощении?

— Ну и кем же я был? — задал вполне естественный вопрос Африкантов, резко понизив голос — а то, не дай бог, коллеги услышат то, что им совсем не надо знать: железный материалист и борец со всяческой лженаукой Африкантов, и на тебе, в спиритизм ударился.

— Кем вы были? — экстрасенс пристально поглядел в глаза профессора, сделал паузу и очень тихо сказал.

— Вы были Торквемадой, Великим инквизитором, религиозным фанатиком. Вы без долгого раздумья посылали на костёр так называемых еретиков, людей, выражавших сомнения в догматах христианской церкви. И в своём новом воплощении вы так же беспощадны к так называемым научным еретикам. Сегодняшняя защита — прямое тому подтверждение.

Тут экстрасенс печально улыбнулся и добавил к ранее сказанному: — Я очень надеялся, что, сообщив профессору Африкантову об одном из его предыдущих воплощений, смягчу немного его сердце. К сожалению, я опоздал. Увы, Иван Павлович, в двадцатом веке вы оказались столь же жестоким, как и много лет назад, в конце пятнадцатого века. На смену религиозному фанатику пришёл фанатик научный. Бог вам судья, профессор! ^ТМ

Алексей Карелин

HETEROCEPHALUS GLABER

5'2013

Благо общее или благо личное? Генный инженер Иван Русый чувствовал себя героем мультфильма, с одного плеча которого шептал ангел, а с другого — бес. Несмотря на позднюю ночь, учёный о сне даже не думал. Он сидел в маленькой спаленке, за грубым письменным столом — призраком советских времён. Убогая лампа, не уступавшая в возрасте столу, бросала яркий свет на аккуратно разложенные стопки бумаг. Синие чернила, чёрная печать, рисунки молекулярных цепей — на всё это Русый смотрел озадаченно. Результаты многолетней мозгосокрушительной работы. Что теперь с ними делать?

Расшифровка генома голого землекопа, описание сотни экспериментов. Каждый приближал на шаг к заветной пели — продлению жизни. Судьба любит напористых. Бессонные ночи разродились плодом. Не бессмертием, но дожить до ста — может стать обыденностью. Изобретённое лекарство в силах продлить жизнь и до ста пятидесяти лет. Чем раньше вколоть, тем крупнее подарок. Препарат способен излечить раковые опухоли. Казалось бы. чего думать? Надо ликовать!

Возможно, Русый и забыл бы привычную сдержанность в эмоциях, если бы не вечерний визит.

После ужина в квартиру позвонили. На пороге стоял незнакомый мужчина, явно не русского происхождения. В одежде, внешности, осанке было что-то английское. Мужчина подходил к концу жизненного пути. Глаза светились гордостью, но светились тускло. Худое тело, хоть и держалось струной, дышало тленом.