— О, да. Распутать сплетение вероятностей, просчитать случай — это искусство.

Надежда вспыхнула тёплой искрой, прокатилась от груди вниз и застыла.

— Предлагаю игру в задачи. Докажи, что ты такой совершенный, как говоришь.

Линерс помолчал, а потом сказал:

— Не вижу в этом смысла.

— Есть целых два. Первое: это развлечение. Зачем отказывать себе в удовольствии?

— А второе?

Я опустил руку под стол, стиснул оружие и рывком вытащил его наружу, нацелив на линерса:

— Я готов пожертвовать получасом своей жизни, чтобы и тебя прихватить на тот свет!

Линерс посмотрел на оружие и поднял на меня белёсые глаза.

— Весомо. Ставки?

Я шумно выдохнул. Помедлил, выбирая слова:

— Если выиграю я — ты откладываешь взрыв на три часа. Идёт?

— Ставка слишком высока. Я давно почувствовал утечку пыльцы. За три часа концентрация пыльцы сильно упадёт. При взрыве люди, которые заперлись в рубке управления, не пострадают. Погибнешь только ты, а я провалю задание.

— Но зато успеешь убраться тем путём, что прибыл. Это лучше, чем сдохнуть.

— Это равнозначно, — ответил он.

— Поэтому будет справедливо, если и я назначу высокую ставку. В случае моего выигрыша ты отключишь очистку корабля, химик. Ведь ты химик?

Я ожидал чего-то подобного, но отчаяние всё равно захлестнуло меня. Я встал и прошёлся по каюте. Шанс очень маленький. А если не рискнуть, то мы погибнем точно. И я, и Маша, и ребята. Сжав зубы, я сказал:

— Идёт, но я хожу первым!

— Задавай задачу.

Я плюхнулся в кресло и вытер пот со лба. Нервишки сдают. Вот выберемся, заберу Машку и на отдых. Хватит с меня войны за ценные уголки галактики.

Денег мы заработали достаточно, и пользы отечеству принесли выше крыши. Хочу в осенний лес и на берег моря…

Я облизнул губы, рывком открыл ящик стола, который принадлежал Семёнычу. Теперь понятно, зачем он хранил эти старинные вещи. Кубики, металлический нож, карандаши, бумага и даже спички в картонном коробке беспорядочно наполняли ящик. Базовые вещи?

Часы горели красным оттиском: 20.45. Идея больше напоминала аферу, но других у меня не было. Немного подумав, я извлёк лист бумаги и карандаш. Линерс молча, смотрел, как я разрываю листок на две части. Аккуратно закрыв рукой с пистолетом клочки, я написал на каждом из них слово «проигрыш», затем быстро скатал оба огрызка в шарики.

— Вот, — я расположил бумажные шарики в центре стола. — На одном клочке я написал «проигрыш», а на другом «выигрыш». Ты просто выберешь один из шариков, пусть решает случай.

Ни одна лукавая искра не сверкнула в моих, полных честности глазах. Да и вряд ли линерс умеет читать по лицу. Надеюсь, в одном Семёныч не прав. Должно же быть хоть какое-то преимущество в том, что я умею врать, а он — нет. Я выдохнул и скрестил пальцы свободной руки. Линерс переводил взгляд с одного шарика на другой, потом внимательно посмотрел на меня. Что уставился, говорилка процессорная? Вот тебе дилемма. Давай, шагай к своей судьбе.

Он потянулся к правому шарику и изящно взял его кончиками длинных бледных пальцев:

— Я выбрал.

Как в тревожном вязком сне я смотрел на пальцы линерса, сжимающие бумагу в упругую точку. Они растирали её всё быстрее и быстрее, пока белый порошок не осыпался горсткой на стол.

Я, моргнув несколько раз, откинулся на спинку кресла. Проклятье, этого я не ожидал.

— Ты решил, что если я не искажаю действительность, то не понимаю что это такое? Разворачивай другой шар. Узнаем, кто выиграл.

Мне часто доводилось бивать противника, но и получать в табло случалось, так что удар держать я умею. Моя рука медленно расправила мятую бумагу.

— «Проигрыш», — зачитал линерс, и мне показалось, что в его голосе проскользнуло удовлетворение. — Значит, «выигрыш» был у меня. Верно?

Я сжал кулаки от злости на себя. Идиот, идиот, идиот! Ведь предупреждал же Семёныч. Я уронил локти на колени и закрыл глаза кулаками.

— Я хотел бы получить награду, — послышался спокойный голос линерса.

Я извлёк из кармана пульт. Да какое к чёрту имеет значение, отключу я очистку или нет? До развязки пять минут. Отправить всех на смерть прямо сейчас, прихватив линерса, либо ещё раз попытаться обставить его…

Медленно положив палец на пульт и, почти не чувствуя кончик пальца, я нажал на кнопку. Часы впились в меня колючим светом — 20.57. Через три минуты поганец распадётся на молекулы, вызывая детонацию кварковой пыльцы. Меня пугало, что все мы погибнем. И меня бесило, что эта информационная тварь останется в живых.

— Играем ещё, — потребовал я.

— А есть ли смысл? — спросил линерс.

— Осталось две минуты.

— Знаю! — заорал я. — Ставлю пистолет против трёх часов отсрочки!

Я потряс оружием. Линерс молчал. Мне не верилось, что он раздумывает. Он всё просчитал за долю секунду, но тянул время. Я прицелился.

— Если даже я выиграю, ты всё равно выстрелишь, — сказал он.

Я метнул взгляд на часы. Минута до взрыва. Быстро извлёк зарядную капсулу из оружия и швырнул ему.

— Решишь задачу — получишь пистолет!

— Теперь мне нет смысла решать твои глупые задачи. Пистолет мне больше не угрожает.

Я сжал кулаки так, что хрустнули суставы. Ни одна игра не обходится без блефа:

— За секунду до взрыва сюда нагрянет наш старпом с пушкой. С оружием ты сможешь защититься!

— Велика вероятность того, что ты опять врёшь.

Казалось, ярко-красный свет часов заполнил всё пространство и выжигает мне глаза. Сорок секунд.

— Хочешь проверить? Валяй! Только я бы на твоём месте не рисковал, да и какой в этом смысл — ведь ты уверен, что победишь.

Я уже не чувствовал ног, их сковал ужас. Никогда не думал, что знать время смерти с точностью до секунды так тяжко.

— Играем, — вдруг сказал линерс. — Один пистолет против трёх часов отсрочки.

Мысли крутились в голове с бешеной скоростью и меня «заклинило»: один пистолет против трёх часов отсрочки. Один против трёх. Один против трёх. Десять секунд.

Один против трёх! Я хлопнул себя по лбу, схватил листок и карандаш, швырнул их линерсу:

— Единицу раздели на тройку, и запиши подробный результат в виде человеческой десятичной дроби!

Линерс взял лист и карандаш. Быстро нарисовал ноль, запятую, тройку, тройку, тройку…

Его рука мерно повторяла одно и то же движение.

Я медленно сполз на кресло и услышал в тишине громкий стук своего сердца:

«Три, два один…» Перед глазами поплыли синие круги. Я вдруг так явственно ощутил себя на берегу моря. Услышал шум воли, почувствовал запах водорослей и вкус солёных брызг на губах… Усилием воли мне удалось вернуть себя в действительность. Как тихо. Неужели, я ещё жив?

Линерс продолжал выводить тройки, и я дрожащими руками достал из стола пачку листов бумаги. Разложив их в ряд до конца стола, я встал за спиной у линерса и сказал по слогам, смакуя слово, как собака сахарную косточку:

— При-мер-но. Вот чего не хватает вашей точности!

Посмотрел на часы, светящиеся уютным красным огоньком, и выдохнул: 21.05. Извлёк пульт и возобновил очистку корабля.

В каюту ворвались капитан, ребята и Маша, которая сразу кинулась ко мне.

— Ликвидируем его, как только концентрация пыльцы упадёт до безопасного минимума, — сказал кэп.

— Что ты с ним сделал? — засмеялась Маша.

Я посмотрел на линерса:

— Он не сдал зачёт по математике. Учится округлять.

— Поедем на море? — вдруг спросила она.

— Ты просто читаешь мои мысли. Ничего не хочу сейчас больше, чем созерцать милый сердцу хаос.

На выходе из каюты я обернулся и в последний раз посмотрел на линерса. Почему-то мне стало его немного жаль. Математика в больших количествах до добра не доводит. Даже самая простая. ^ТМ

Валерий Гвоздей

ПРОСТРАНСТВО

НЕ ИМЕЕТ ГРАНИЦ

4'2013

Что-то заслоняло свет нескольких звёзд, нарушая привычную картину, по курсу.