Однако не у всех такое бурное воображение. По мнению большинства израильтян, Маргалит просто переживает кризис среднего возраста, он деструктивен или просто сошел с ума. Некоторые обвиняют его в том, что он «подорвал» одну из самых первых израильских венчурных фирм. Впрочем, не важно, что вы о нем думаете, — Маргалит не бросает слов на ветер. С момента изменения направления деятельности предприниматель сосредоточился на работе нового венчурного фонда, занимающегося массмедиа, с капиталом 100 миллионов долларов. Я спросила, не думает ли он, что коллеги считают его чрезмерно радикальным. Он прекратил есть семгу с коричневым рисом, улыбнулся и мягко сказал: «Надеюсь, что да».

Его первый мультипликационный фильм «The Wild Bunch» («Дикий пучок») рассказывал о борьбе некоторых видов растений, соседствующих на одном участке земли. Не обязательно изучать историю религии, чтобы понять, откуда Маргалит черпал вдохновение. За порогом его офиса в древнем городе Иерусалиме евреи, мусульмане и христиане боролись за обладание Святой землей. Фильм еще в производстве, но отснятый материал производит впечатление; звездный состав актеров включает Абигайль Бреслин и Уильям Дефо. Вилли Нельсон озвучивает роль умудренного опытом шалфея.

В отличие от других направлений кинематографа мультипликация как нельзя лучше соответствует сильным сторонам Израиля и маскирует его слабости. Поскольку снимать анимационный фильм можно практически в любом уголке мира, Маргалиту проще налаживать связи с еврейской диаспорой в Голливуде. У него есть возможность приглашать суперзвезд для озвучивания персонажей непосредственно в студиях Лос-Анджелеса. И конечно, прогрессивной мультипликации требуются самые современные технологии. Одним выстрелом Маргалит пытается убить двух зайцев: создать новую отрасль и дать старой вторую жизнь. Можно ли считать это расчетливым патриотизмом? Другие израильтяне, такие как Агасси, занимаются «чистыми энергиями», считая их новой надеждой страны. В конце концов, это соответствует ее географическим и климатическим преимуществам: в Израиле есть все условия для развития солнечной энергетики. К тому же Израиль имеет еще одно преимущество в производстве «чистых энергий»: трудно найти другую страну, которая столь сильно стремится освободиться от зависимости от арабской нефти. Использовать волну инноваций для освобождения страны от зависимости от старинных врагов — это звучит поэтично.

Все эти примеры свидетельствуют о том, что оригинальные идеи в Израиле не исчезли, а просто вышли из моды. Один крупный прорыв способен сделать многое для возрождения национальной предпринимательской жилки и деловой хватки. Айзенберг из фонда Benchmark Capital утверждает, что, хотя в течение последних десяти лет результаты деятельности израильских стартапов не слишком впечатляют, это вовсе не означает, что данная тенденция сохранится и в будущем. Наиболее успешный период развития бизнеса в Израиле начался тогда, когда этого никто не ожидал; худшее же случилось тогда, когда все ожидали лучшего. Крах ожиданий подарил чувство некоторого освобождения.

Айзенберг доказывает, что, похоже, сейчас самый удачный момент для инвестирования в израильские стартапы, тем более что они все меньше ориентируются на интересы США и все больше обращаются к рынкам Азии и Восточной Европы. Если он ошибается, значит, некогда неудержимая во внедрении инноваций нация рискует оказаться неприспособленной к растущей глобализации предпринимательской инфраструктуры.

Израиль доказал, что свойственная еврейскому менталитету склонность к риску может преодолеть такие ограничения, как небольшой объем рынка и затрудненный доступ к финансированию. Так что же произойдет, если склонность к риску овладеет страной с 1,3 миллиарда жителей и огромным внутренним рынком? Речь идет о современном Китае. В отличие от Израиля Китай не зависит от США или венчурного капитала Кремниевой долины.

Стоит душистая майская ночь. Я сижу в одном из десятков баров на крышах домов между Барабанной башней и Колокольней. Уроженец Нью-Йорка Ян Занг в наглаженной белой рубашке, заправленной в обтягивающие джинсы, здесь в своей стихии. Он представляет мне десяток друзей, взволнован, говорит небрежно, стремясь показать, что эта майская ночь ничем не отличается от других ночей в Пекине. Один из его друзей работает в CNN, другой — в посольстве, еще один — в государственной структуре, кто-то преподает в школе, кто-то учится в университете. Трое только что пробежали марафон.

Еще один молодой парень — громогласный и любящий пофлиртовать — помощник юриста, а вот этот, этот и этот недавно приступили к работе в стартапах. Сам Занг при поддержке венчурного капитала создает компанию под названием Meiloo — китайский медицинский веб-портал, помогающий ориентироваться в непростом, но быстро растущем мире пластической хирургии. В Китае весьма популярны две хирургические операции: увеличение груди и расширение разреза глаз. Meiloo в переводе с китайского означает «здоровый и прекрасный», и большинство друзей Занга именно так и выглядят.

Наша компания практически заполонила бар, заняв больше половины имеющихся скамеек и стульев. Молодые люди болтают, перемещаются между столиками, громко смеются и, конечно же, пьют. Царит веселая, праздничная, электризующая атмосфера молодости. Эти ребята считают, что весь мир у их ног. Они просто излучают уверенность в том, что оказались в нужном месте в нужное время. Они непобедимы. И почти каждый в нашей команде — белый американец, получивший прекрасное образование. Еще более удивительно то, что все они свободно говорят по-китайски. Такое мне пришлось видеть; только один раз. Это было не так давно — в конце 1990-х, если уж быть точной. Тогда такая молодежь стекалась в Кремниевую долину. Сейчас меня представляют одной брюнетке, и она иронически усмехается: «О, Сан-Франциско! Мой любимый город!» Ее друзья дружно смеются. Звучит довольно зло, но ничего не поделаешь, именно так жители Сан-Франциско относились к жителям восточного побережья в 1999 году. Недавно завершилась Пекинская летняя олимпиада, и по стране блуждают десятки миллиардов долларов венчурного капитала в поисках выгодного применения. Теперь очередь Пекина шутить.

Несносные? Кое-кто из них — да. Целеустремленные? В большинстве своем тоже. Все еще живущие шумной студенческой жизнью?

Некоторые, наверное. Но отдадим им должное за мужество плыть против течения, быть первопроходцами и рисковать. Вся эта компания могла бы найти хорошие рабочие места в США, но вместо этого они дружно переехали в Пекин. Они вовсе не убежденные эмигранты, им не платят огромные зарплаты и не предоставляют служебного жилья в зарубежных филиалах транснациональных компаний. Многие из них переехали сюда, не имея гарантированной работы, поскольку Китай в настоящий момент кажется им самой необыкновенной страной в мире.

Посмотрим правде в глаза. Дело не только в том, что постепенно усиливается «отток мозгов» назад в развивающиеся страны, — опытные предприниматели, менеджеры и финансисты возвращаются на родину, — и не в том, что количество зарубежной молодежи, поступающей в американские вузы, впервые за всю их историю стало сокращаться. Но если считать происходящее в этом пекинском «кафе на крыше» и еще нескольких десятках таких же заведений определенной тенденцией, то следует признать, что многие наиболее решительные, рисковые и толковые выпускники университетов покидают США, переезжая в развивающиеся страны, и особенно в Китай.

Для этих людей Пекин вовсе не столица посткоммунистического деспотического государства с жесткой цензурой, которое следует ненавидеть и бояться. Это город их мечты. Действительно, у этого поколения Китай не ассоциируется с побоищем на площади Тяньаньмень или с председателем Мао. Может быть, они изучали тот Китай в университете, но им не пришлось жить во времена, когда американцев потрясали сообщения о творящемся там «красном терроре». Они знают, что Китай вряд ли можно считать демократическим государством. Они знают, что здесь нет свободы слова. И на собственном опыте убедились в том, что это один из самых сложных регионов с точки зрения ведения бизнеса. Но эти молодые люди также знают, что современный Китай, и особенно Пекин, прошли долгий путь, радикально изменив приоритеты и направление развития. В эмигрантском Шанхае многие китайцы берут американские имена, чтобы легче было вести бизнес.