Инвестор из Levensohn Venture Partners и член совета директоров Национальной ассоциации венчурных предпринимателей Паскаль Левенсон не склонен приукрашивать перспективы развития американского бизнеса. «Такое положение вещей препятствует созданию новых рабочих мест и вредит американским предпринимателям больше, чем кому-либо еще, — считает он. — Если мы не проложим инновационным компаниям путь на американский фондовый рынок, их следующее поколение, столкнувшись с нехваткой долгосрочного венчурного капитала внутри страны, просто переместится за рубеж в новые центры венчурного капитала. Ведь там предлагают более привлекательные условия финансирования».

Венчурный предприниматель Боб Акерман высказывается еще более откровенно: «В Америке забыли о достойном вознаграждении за риск. Венчурные компании больше не могут получать сверхприбыль. Но мы найдем другие пути. Я могу инвестировать в Индии и Китае. Талант и капитал — наиболее мобильные активы в мире. Они придут туда, где им рады и готовы достойно вознаграждать. А США столкнется с неизбежным спадом инновационной активности».

Даже президент Обама в своем ежегодном докладе о положении в стране на время отошел от обычной риторики в стиле «США — лучшая страна в мире», подчеркнув, что самоуспокоенность мешает дальнейшему развитию. Он заявил: «Китай спешит модернизировать свою экономику, то же делают Германия и Индия. Эти нации не стоят на месте. Они не собираются оставаться на вторых ролях и уделяют все больше внимания развитию математики и других наук. Реформируют свою инфраструктуру. Инвестируют в чистые энергии, поскольку хотят оставить рабочие места в этой отрасли в своих странах». Ему вторит Джуди Эстрин: «Уверовав в свою неуязвимость, великие компании часто терпят крах. То же может случиться и с обществом»[16].

Следует отметить, что всевозрастающее стремление инвесторов и предпринимателей действовать с наименьшим риском становится темой бурных дебатов среди топ-менеджеров Долины. Но разговор идет не о том, действительно ли таковое имеет место, а о том, всегда ли это плохо. По мнению некоторых, нет ничего плохого в намерении создать компанию с оборотом в 100 миллионов долларов или разработать продукт стоимостью 20 миллионов. Они доказывают, что не каждый хочет и может построить огромную бизнес-империю, особенно учитывая те колоссальные затраты сил и времени, необходимых для управления ею. Быть предпринимателем значит стремиться к своей мечте, и если вы не мечтаете любой ценой создать вторую Google, то и не надо. Но в таком случае не надейтесь получить солидное венчурное финансирование или появиться на обложках деловых журналов.

Если поискать аналогию Кремниевой долине среди крупных компаний, то такой, конечно же, назовете Microsoft. Подобно тому как Microsoft остается крупнейшим разработчиком программного обеспечения в мире, Google по-прежнему считается крупнейшим центром современного венчурного предпринимательства и финансирования. Нет оснований полагать, что в ближайшее время что-то изменится. Microsoft может потерпеть неудачу в интернет-рекламе, производстве мобильных телефонов, индустрии развлечений и видеоигр, но, несмотря на это, ее основной бизнес генерирует выручку около 60 миллиардов долларов в год.

Если в лидерстве Microsoft никто не сомневается, то ее влияние в отрасли медленно, но верно уменьшается. В сегменте программ для Интернета и мобильных устройств конкуренция идет не между Microsoft и другой компанией, а между Google и Apple. Даже в областях традиционного доминирования Microsoft то там, то тут конкуренты отвоевывают свою долю рынка — будь то Google, Salesforce.com или Firefox. Microsoft по-прежнему гребет деньги лопатой, но постепенно теряет позитивную динамику роста. Потребители уже не так взволнованы выпуском очередной новинки компании, многие топ-менеджеры ушли к конкурентам типа Google или Facebook, а курс акций застыл почти на той же отметке, что и десять лет назад.

В Кремниевой долине, как и в Microsoft, пока не наблюдается сокращения абсолютных показателей количества стартапов или инвестиций в них, да и в следующем десятилетии большинство компаний с миллиардным оборотом будут созданы именно здесь. Однако динамика развития постепенно утрачивается. В высокотехнологичных отраслях никто не может оставаться на вершине вечно, особенно в эпоху Интернета. Будучи родиной давидов, всегда побивающих голиафов, Кремниевая долина знает это лучше, чем кто-либо. Короче говоря, современное предпринимательство потрудилось для Долины даже слишком хорошо. Место, где статус-кво когда-то был неприемлем, теперь стремится к нему — средоточие талантов, денег и центр внимания всего мира, Кремниевая долина внезапно обнаружила, что ей есть что терять.

Венчурные компании постепенно расползаются из Долины поближе к местам вложения своих капиталов. Десять лет назад крупнейшие из них отказывались инвестировать в стартапы, расположенные далее чем в тридцати минутах езды или в часе полета от Долины. Мир должен был приходить к ним сам. Сегодня почти каждая венчурная фирма Долины инвестирует в Китае, Индии, Израиле — разительные перемены! Вследствие чего наиболее авторитетные партнеры и топ-менеджеры проводят много недель в году в поездках по развивающимся странам в поиске выгодных сделок. У компаний Долины есть единственный способ по-прежнему оставаться центром инновационного инвестирования — выйти на те рынки, которые растут быстрее всех. Не все руководители венчурных фирм обязаны быть гениями инвестирования, но если из региона начинает постепенно уходить жизнь, это говорит о многом. Инвестирование на рынках развивающихся стран — тяжелое испытание для отрасли, замкнутой на небольшой территории, где все друг друга знают. Компании не могут надеяться на репутацию или связи при заключении выгодной сделки. Приходится за нее бороться. Сообразительные местные предприниматели вроде Джина ди Дью Кагабо из Руанды имеют преимущество «игры на своем поле». У них есть выбор — получить финансирование на Западе, привлечь местных инвесторов или попытаться пробиться самостоятельно; чем не могло похвастать первое поколение американских предпринимателей. В результате такие бизнесмены, как Кагабо, представляют собой смесь предпринимателей старого и нового типа. Несмотря на активный рост рынков развивающихся стран, большинство венчурных фирм продолжали бы работать дома, если бы в Долине можно было получить достойную прибыль. Но поскольку впервые в истории доходность венчурного капитала в США упала до уровня среднеотраслевой, а то и ниже, пришло время им самим решиться рискнуть, как они того требуют от стартапов. Пора искать новую «зеленую лужайку».

Я стою в набитом людьми душном клубе, находящемся в метро Тель-Авива. Куда ни пытаюсь отойти, все время оказываюсь в гуще народа. В результате большая часть вина из стакана попадает не в желудок, а на пол. С трудом пытаюсь расслышать, что говорят мои спутники, но музыка грохочет, а соседи стараются ее перекричать. Сигаретный дым ест глаза. Интересно, что в баре никто не танцует. Ведь это Тель-Авив.

«Наш стол скоро освободится!» — моя сегодняшняя спутница Айлет Нофф буквально кричит, хотя я стою с рядом с ней. Айлет — консультант по вопросам Интернета из компании Blonde 2.0. Высокая, длинноногая блондинка — что и неудивительно! — очень женственная для Израиля, особенно если сравнить ее с другой популярной фигурой в интернет-бизнесе — Орли Якель.

Якель — известный блогер, она знает о последнем выпуске приложения для Всемирной сети Web 2.0 app больше, чем кто-нибудь из моих знакомых. Неважно, где была создана эта программа. Якель симпатичная блондинка, но женственной ее не назовешь. Когда-то она рассказывала, что во время службы в армии ей в виде поощрения разрешили прыгать с парашютом вместе с парнями. Командир все рассчитал правильно: ни один парень не откажется прыгать, видя, как из самолета с веселыми воплями выпрыгивает целая группа девушек. В Израиле нередко можно увидеть группу девушек-подростков, весело хихикающих на углу улицы, совсем как их американские сверстницы в шопинг-молле. Но только в Израиле девушки одеты в военную форму и расхаживают с автоматами АК-47. Израильские женщины интригуют необычным сочетанием женственности и задиристости.