— Легко тебе говорить! — возмутилась я. — Студент перевелся туда, не знаю куда, старик просто уволился из института, возможно, сейчас дома на печке сидит. Как мне их разыскать: ограбить деканат, взломать сейфы с личными делами? Хорошо, я достаю черные колготки, а ты раздобудь тротил!

— Полина, вы, случайно, не забыли, что за неудобства я плачу вам деньги? — блондин перешел на официальный тон, в голосе опять прорезался металл. — Я могу надеяться, что вы выполните свою работу?

Вот мне и указали мое место. Надо бы возмутиться, еще лучше — встать и уйти. Хотя… я ведь действительно занимаюсь этим делом ради денег, а вовсе не ради красивых глаз моего визави. Между прочим, в последнее время его глаза мне уже не кажутся такими уж красивыми. И я решила не обижаться на попреки: слишком много чести. Ладно, придется разыскать хахалей его невестушки.

Но, даже если выяснится, что отец — один из них, Роланда я все равно найду. Из принципа.

Вечером я позвонила Даше.

— Дашенька, солнышко, ну что мне делать? Послезавтра уезжаю. Как я вернусь в Даугавпилс, как Лениной матери в глаза взгляну? Солнышко, Христа ради, выручи меня. Наверняка Лена с кем-то из своих хахалей помирилась, теперь у него дома преспокойно живет. Как бы мне их адреса узнать, или телефоны, или хоть что-нибудь?

Добрая отличница обещала завтра же что-нибудь разузнать в институте. И я с чистой совестью заснула. Но не верьте, если вам кто скажет, что чистая совесть — лучшее снотворное. Спала я в это ночь просто ужасно. Кошмар сменялся кошмаром.

Полночи за мной гонялся призрак — некая прозрачная сущность с крошечными черными глазами-бусинками. В одной из конечностей призрак сжимал что-то вроде крюка, детальнее рассмотреть не удалось.

Я просыпалась в холодном поту, едва сдерживая крик. Вставала, открывала окно, надеясь, что свежий ночной воздух развеет наваждение. Но стоило сомкнуть глаза, жуткое Нечто опять выныривало из сумрака.

Но во второй части сна оно имело знакомые очертания. На прозрачную голову была водружена серая шляпа с полями, из мутно-серого покрова выглядывала рука в белоснежном манжете, блеснули золотые часы. И глаза, еще секунду назад черные, как южная ночь, стремительно голубели, вбирая синеву балтийского утра. Словом, призрак теперь сильно смахивал на Раймонда после двухнедельной голодовки. Правда, попыток проткнуть меня крюком он не оставил. Но самое жуткое впечатление произвел третий сон.

Я иду по чистому полю с Леной, правда, во сне она не беременная. Лена обнимает меня за талию и целенаправленно подталкивает к зарослям шиповника. Мы подходим к кустам все ближе, ближе… Мое сердце начинает бешено колотиться, мне не хватает воздуха. Я с силой дергаюсь, стремясь вырваться из дружеских объятий, сбрасываю обвившую меня руку — и вижу, что рука эта — огромная, волосатая! — принадлежит мужчине. Я в ужасе оборачиваюсь. Рядом со мной огромная ладонь с гигантскими ногтями… и никого. Пальцы впиваются мне в плечо, резко откидывают меня назад. Один из ногтей, удлиняясь на глазах, оплетает мою шею. Я хочу закричать, позвать на помощь, но из груди доносятся только хрипы.

Я вскочила с кровати, держась за горло. Наваждение оказалось настолько сильным, что мне и сейчас чудилось, будто рука призрака касается шеи. Часы показывали полседьмого утра.

Больше заснуть мне так и не удалось. Около восьми я поднялась с постели, и, завернувшись в шерстяной плед, уселась за столик на холодной кухне. Надо бы сделать яичницу. Но голова гудела, перед глазами плавали обрывки сна, и так не хотелось возиться у плиты. В конце концов я включила чайник, намазала маргарином кусок французской булки. Ладно, через часик мамочка встанет, покормит, чем Бог послал.

Хорошая из меня получится жена! К своим двадцати пяти годам готовить я так и не научилась, могу состряпать яичницу и яйца вкрутую. Зато мамочка кулинарка знатная. И сколько раз, бедная, пыталась заинтересовать меня каким-нибудь фирменным рецептом — медовых коврижек, пирожков с капустой и творогом, на худой конец, наваристого борща. Я с удовольствием ела все перечисленные блюда, но готовить их отказывалась наотрез. Конечно, вкусно покушать всегда приятно. Но стоять у плиты полдня? Одна мысль об этом вгоняла меня в ступор. Усилий море, пот льет ручьем, силы на исходе — а всю красоту, которую с таким трудом приготовила, съедаешь за десять минут!

Другое дело, когда ждешь гостей. Тогда я, засучив рукава, вставала у плиты. Варила крутые яйца, рис, картошку в мундире. В ближайшем супермаркете покупала колбаску и соленые огурчики, крошила все это в большую миску. Получалось блюдо под кодовым названием «мясной салат». Не будем оскорблять имя великого Оливье! Заправляла блюдо майонезом, и гости уплетали за милую душу! К тому же большой салатницы хватало на целый вечер. А мои любимые пирожки с капустой всегда можно купить в любом кафе. Стоит ли гробить молодость у плиты?

Правда, мамочка все время ругает меня за лень и бесхозяйственность. Говорит, любой муж от меня сбежит через неделю. Если сам не начнет нести яйца. Наверно, родительница права. Но меня не оставляет надежда — а вдруг мой будущий супруг умеет готовить? Или зарабатывает достаточно, чтобы пригласить домработницу? Вот Раймонд, тот свою невесту бережет, ей кашеварить не надо.

Ладно, не будем завидовать. У каждого свой скелет в шкафу, как говорят англичане. И вообще, не стану я дожидаться, пока проснется мама. Конечно, она покормит голодную дочь, но сколько нравоучений придется выслушать! А у меня голова и так под завязку забита.

В салон я пришла с твердой решимостью найти Роланда и взглянуть в его черные глаза. А то разговоры о его теле стали плохо влиять на мою психику. Как говорится, лучше один раз увидеть… Наверное, логики в этом решении немного, я просто поддалась обычному женскому любопытству. Ну и что? Зато я придумала, как его найти самостоятельно. Все равно мне до вечера, пока не созвонюсь с Дашей, больше ничего не предпринять.

Клиентов с утра не наблюдалось. Я устроилась за столиком администратора. Дайга, после памятной драки с Сумкиным ставшая кроткой, как овечка, молча уступила мне место и пересела на один из стульчиков у стенки. А я достала купленную по дороге газету «Реклама» и начала методично обзванивать разные курсы магии, гадания и колдовства. Начала обзвон со школы филиппинских хилеров. Густой мужской бас подтвердил мои догадки: да, это те самые чародеи, которые «без ножа людей кромсают». И стоит мне записаться на курсы и полгодика плотно позаниматься, как я смогу двумя пальцами доставать у людей аппендикс. Нет, никаким скальпелем мне пользоваться не придется, даже руки можно не дезинфицировать.

— А мыть руки перед операцией надо?

Бас на мгновение запнулся. Видимо, попытался определить, не шутка ли это, но так и не справился с непосильной умственной нагрузкой. Поэтому, так и не отреагировав на хулиганскую выходку, продолжил расписывать мои будущие волшебные умения. Я поняла, что смогу удалять больные миндалины, доброкачественные и злокачественные опухоли, без лазера оперировать глаза… Правда, стоит обучение в школе дорого, пять тысяч долларов. Но я должна понимать: наука филиппинских хилеров недешева. Они у себя на родине такие деньги зашибают своим мастерством, что в Латвию за гроши не поедут.

— Думаю, я к вам обязательно запишусь. А магистр Роланд у вас не преподает?

— Нет, такого хилера у нас нет, — добродушно загудел бас. — У нас филиппинские профессора Хун Чан Ир и Мун Кар Ян. Самые известные в Филиппинах, с академическими званиями!

Ну надо же! А я-то наивно думала, будто никаких званий филиппинские хирурги не имеют! Увы, вступать в длительный спор с их представителем было некогда. Но, положив трубку, я на минуту задумалась. Дело в том, что лет десять назад, когда волна увлечения нетрадиционной медициной взметнулась особенно высоко, ее гребень принес в Ригу двух настоящих филиппинцев. Они показывали свое мастерство в присутствии десятка свидетелей и даже перед видеокамерой. Один из свидетелей, отец моего приятеля, рассказал мне про сеанс.