Эх, подумал Андрей, Михалыча на вас нет. Тот бы вас поправил. Как он там объяснял? В том смысле, что дерьма-то раньше хватало, но еще имелась Мечта — именно так, с большой буквы. Вот только люди, сидящие в черных иномарках с мигалками, про нее не подозревают. У них для этого нет органов восприятия. А те, что имеются, позволяют, разве что, различить, в какой стороне кормушка.

Мечту вы похерили, а новой не появилось. А без нее — какое будущее, мать вашу за ногу? Впрочем, ясно какое — Дарья Катценберг в ударных дозах по телевизору и растущее поголовье лимузинов с мигалками, которые уже с трудом помещаются на московских проспектах. А лет через десять-двадцать подрастут такие, как Пашка, и примут, так сказать, эстафету. Тогда вообще — туши свет…

Пашка, да. А еще Рома, лысая тварь. И зеленоглазая ведьма. И сумасшедшая крыска из паспортного стола. Елки-палки, целая кунсткамера уже набралась с того момента, как закончилось детство. А ведь времени прошло всего ничего — не по календарю, а по его, Андрея, личному счету…

Да уж, взрослая жизнь. Получил клеймо на предплечье — и все, не рыпайся. Двигайся по предписанной колее…

Нет, ребята. Стоп. Этот поезд дальше не едет.

Забавно, а ведь он, помнится, смотрел передачу, где кто-то из многомудрых астрологов утверждал — все завершится в последние секунды тысячелетия. Надо же, угадал, стервец. Ну, иногда и палка стреляет…

Ельцин уже заканчивал говорить, и Андрей отключил экран. Стена опять обрела прозрачность, и теперь он, вопреки законам природы, видел перед собой не только Эксклав, но и всю шестую часть суши — целиком, вплоть до Тихого океана. Электрические костры городов мерцали в снежном безмолвии.

Андрей посмотрел на свое предплечье. Разноцветные тончайшие нити переплетались, и он подумал, что, если взять микроскоп, запастить терпением и пересчитать волокна, то их окажется примерно сто пятьдесят миллионов. Как и людей внизу — тех, кому он принес послание.

Послание о том, что время этого мира вышло.

Он положил ладони на белый череп.

Башня вздрогнула и, вроде бы, слегка повернулась вокруг оси. Словно скелет мурены, скрученный в штопор, попробовал распрямиться.

Кости-этажи заскрипели.

И на фоне этого скрипа вдруг послышался еще один звук — настолько здесь неуместный, что Андрей не поверил своим ушам. Достав из кармана куртки пищащий сотовый телефон, он с недоумением уставился на него. Потом все же надавил на кнопку приема.

— Алло.

— Андрей? — спросил испуганный женский голос.

— Да, — сказал он. — А вы кто?

— Это Аня! Одноклассница твоя, помнишь?

Он не сразу сообразил. Спросил машинально:

— Как ты меня нашла?

— Мне твоя мама номер дала! Сама она так и не дозвонилась. Сеть перегружена, или что-то типа того. А я вот смогла, представляешь, как повезло? Как у тебя дела? Я соскучилась! Ты в отпуск не собираешься?..

Она трещала без перерыва, но он не слушал. Просто думал о том, что все-таки в его жизни были не только мумии. Еще были мама, Инга. И Анька — глупенькая спортсменка, которая приходила провожать его на вокзал.

И вообще, все могло бы быть по-другому. Если б не эти чертовы полосы на руке! Жил бы спокойно…

— Алло, Андрей, ты слышишь меня?..

— Слышу, Ань, просто тут иногда помехи…

— Я говорю, часы бьют! С Новым Годом тебя! Ой, я так рада, что дозвонилась! Я знала, что все получится! Помнишь, когда мы на перроне стояли, ты сказал: «Не бойся, это еще не все?»

— Да, — сказал он. — Я помню.

Куранты пробили в последний раз, Горючие Слезы вспыхнули, и волна, пропитанная горьким полынным запахом, накрыла заснеженную страну.

Андрей проснулся посреди ночи и резко сел на постели. Несколько секунд бессмысленно таращился в темноту, потом вздохнул и откинул толстое одеяло. Ксюха пошевелилась и что-то недовольно пробурчала сквозь сон, но, к счастью, быстро угомонилась.

Он нашарил мобильник и надавил на клавишу. Угол комнаты озарился призрачным светом. Часы на экране показывали 3:35.

Чертыхнувшись про себя, Андрей встал и побрел к окну. В комнате было прохладно, хотя обогреватель пахал на полную мощность. Андрей опасался, что проводка может не выдержать — радиатор был дешевый, китайского производства и жутко нагружал сеть. Но отключить его не поднималась рука. Уже неделю в Москве держался мороз, по ночам было минус двадцать, и чугунные батареи под окном не справлялись.

Кнопка на обогревателе светилась оранжевым, и этот огонек притягивал взгляд. У Андрея возникло чувство, что сейчас он вспомнит нечто безумно важное. Но шли минуты, а озарение так и не посетило.

Вроде бы, он только что видел какой-то красочный сон. Жаль, что все так быстро забылось. Сны он любил и с удовольствием перебирал подробности. Даже толкование иногда читал в интернете. Тайком от Ксюхи, чтобы не издевалась.

Глупо все это…

Андрей стоял и смотрел на улицу. Было темно и тихо. Оксана спала, повернувшись лицом к стене. К тридцати годам она располнела и уже ничем не напоминала ту хрупкую, изящную куколку, в которую Андрей без оглядки влюбился в школе. Со стороны они теперь смотрелись вполне комично — Ксюха-колобок и он, костлявый баскетболист. Впрочем, какой, нафиг, баскетбол — с института мяч в руках не держал…

Он почесал предплечье — кожа неприятно зудела — и ругнулся на комаров, но потом до него дошло, что комары зимой не летают. Поднял руку и оглядел ее в свете уличных фонарей. Ничего интересного, естественно, не увидел. Просто белая кожа между запястьем и локтем.

Молодой месяц висел на небе. Стекла машин у подъезда тускло блестели. Только «жигуль», стоящий слева в ряду, был почти не виден под снегом — хозяин, похоже, не прикасался к нему давно. Андрей почувствовал привычное раздражение. Если зимой не ездишь — отогнал бы в гараж. Какого хрена место во дворе занимаешь? И так парковаться негде…

Андрей предпочел бы пользоваться метро, но до станции пешком не дойдешь. То есть, дойти-то можно, но очень уж далеко. Хоть до Новогиреево, хоть до Выхино — больше двух километров. Раньше с Ксюхой ездили на маршрутках, но торчать на остановках зимой — удовольствие ниже среднего. Разнылась — купи машину! Как же так, мол, в Москве живем, а без тачки — перед друзьями стыдно…

Денег тогда хватало, зарплата у обоих была приличная. Думали — дальше будет вообще лафа. А кто не думал, блин? Весна, две тысячи восьмой год. Про кризис еще никто и не заикался. Настроение — лучше некуда. Андрей — так вообще в угаре. ЦСКА в баскетбол Евролигу выиграл, а «Зенит» в футбол — Кубок УЕФА! И в хоккей наши круче всех! А потом и лето пришло, первенство Европы футбольное. Четвертьфинал с Голландией — это песня! Елки-палки, как же все заорали, когда Торбинский забил, а за ним Аршавин! А после игры всей толпой на улицу вышли — машины гудят, все флагами машут. Вперед, Россия, ёрш твою медь…

Тем летом казалось, что жизнь удалась без всяких вопросов. Еще и премию получил на работе — для полного счастья, как говорится. В общем, пошли, оформили кредит на «форд-фокус». Это при том, что ипотеку только недавно взяли. Ну, а фиг ли? Разве не заработаем? Море по колено, мы теперь москвичи. На, смотри прописку, если не веришь! Да, хорошее было время…

Андрей скривился. Равнодушно мерцали уличные огни. Квартира была на последнем этаже высотного дома. Эта двушка ему сразу понравилась, хотя Ксюха ворчала — мол, тесновато, и планировка тоже не очень. Но Андрей посмотрел из окна и сказал — берем. Хотелось бы, конечно, с видом на центр, но это уже, в сущности, блажь. Кремля отсюда все равно не увидишь, так что без разницы. Зато, вон, МКАД красиво смотрится с высоты. Четвертый час ночи, никаких пробок. Вот бы утром так на Рязанке.

Чего он проснулся, блин? Дрых всегда как сурок, пинками не поднимешь, а тут…

И голова тяжелая, хотя вроде и не пил ничего. С другой стороны — какого черта за компом сидел допоздна? Ладно бы, делом занимался, а то ведь фигней страдал. На форуме торчал, с кем-то гавкался — сразу и не вспомнишь, о чем. Потом френд-ленту листал. Интеллектуальное занятие, да.