Потом он обнаружил, что стоит на тесном балкончике с сигаретой в руке, хотя никогда до этого не курил, а пацан-первокурсник объясняет ему, что универ — это, может, и замечательно, но вообще-то в Эксклаве есть только одно достойное дело, и уж, конечно, оно состоит не в том, чтобы торчать на лекциях. И он, первокурсник, обязательно прибьется к старателям, потому что все задатки у него есть, и узор хорошо подходит. И пока пацан демонстрировал сложную — зеленую с красным — «татуировку», по крышам «бараков», что теснились за бетонным забором, бежали быстрые тени…

И опять Андрей сидел за столом — на этот раз с другой стороны, на расшатанной табуретке, а место на диване заняла Инга. Рядом с ней пристроился чувак в пиджаке. Точнее, пиджак он только что снял, закатал рукава рубашки и теперь, кивая на плакат с волосатым Джимом, втирал что-то своей собеседнице — кажется, натужно пересказывал эпизоды из фильма Стоуна. Инга скучающе глядела в окно, иногда невпопад говоря: «Ага». Потом, словно забыв о существовании парня, поднялась и вышла из комнаты. Андрей со своей позиции видел, как она свернула на кухню. Он тоже встал и, не совсем понимая, почему вдруг возникла такая мысль, отправился за девчонкой.

Она сидела за столом, спрятав лицо в ладони. Он тронул ее за плечо.

— Ты чего? Случилось что-то?

Инга подняла на него глаза:

— Нет, все нормально. Просто устала. Видеть никого не хочу.

— А, ну тогда я, это… — он повернулся, чтобы уйти.

— Не уходи. Я не тебя имела в виду.

Она взяла его за руку, и это простое прикосновение вдруг показалось ему невыразимо приятным. Он присел перед ней на корточки.

— Инга, — сказал он, — а хочешь, ко мне пойдем? Там тихо, никого нету…

— Да, — ответила она просто.

Выбравшись в коридор, они подошли к квартире Андрея. Он отпер дверь и сказал: «Ladies first», гордясь, что не ударил в грязь лицом перед студенткой иняза. Она шагнула через порог. Ключ застрял в замочной скважине, и вытащить его удалось не сразу. Пока Андрей возился, в коридоре нарисовался тот самый тип, от которого смылась Инга.

— Слышь, земляк, погоди, — сказал он Андрею.

— Чего?

— Разговор есть. Пошли, отойдем что ли.

«Паутина» на руке слегка зачесалась.

— Ну, пошли.

Андрей заглянул в квартиру и крикнул Инге: «Я на минуту». Прикрыл дверь и свернул на лестничный пролет вслед за парнем. Они остановились на площадке между двумя этажами.

— Ну, и?

— Инга со мной. Не лезь к ней, — парень говорил довольно спокойно, не пытаясь гнуть пальцы или рвать на груди рубаху. И Андрей подумал, что этот крендель формально, пожалуй, прав, но вслух произнес другое:

— По-моему, она пока не с тобой.

— Тебя не касается. Просто отвали от нее.

— А если нет? — «паутина» зудела в радостном предвкушении.

— Можешь головой удариться. Сильно. Так, что номер ее квартиры забудешь.

— Даже так? — он усмехнулся, ощущая, как воздух вокруг густеет, а секунды замедляют свой бег. — Забуду, значит? А это, пожалуй, мысль…

Андрей толкнул своего визави плечом, прижимая к грязной стене. Тот стал неуклюжим как манекен. Андрей перехватил его руку, притянул к своему предплечью, и мерцающие волокна впились в чужую плоть. У парня узор был желтый, с примесью красного и зеленого, из-за чего Андрею, заглянувшему в чужой разум, почудилось, что они оказались в осеннем парке — и эта картинка сразу же начала обретать объем и заполняться деталями.

Они стояли по щиколотку в опавшей листве, и спутник Андрея растерянно озирался. Потом его внимание привлекла асфальтовая дорожка, что виднелась среди деревьев. Там торчала скамейка, и на ней сидела хрупкая девушка. Она обернулась, словно что-то услышав, и стало понятно, что это Инга. Парень, узнав ее, замахал руками и попытался окликнуть, но резкий ветер поднял с земли целый ворох кленовых листьев, и они закружились, словно метель, скрывая тоненькую фигурку. А когда этот вихрь улегся, скамейка была пуста. Парень потряс головой, пытаясь вспомнить, что он только что видел, а листья, устилающие асфальт, съеживались и теряли золотисто-красный оттенок. И когда на гниющий скелет скамейки опустились первые сухие снежинки, Андрей разорвал контакт.

Снова осознав себя на лестничной клетке, он посмотрел на парня, который стоял, тяжело дыша и опершись спиной о стену. Узор на его руке, кажется, слегка потускнел. Андрей потряс собеседника за плечо.

— Ау, земляк, слышишь меня?

— А? Чего?

— Все нормально? Ты на ногах еле держишься.

— Блин, башка кружится… и тошнит…

— Может, водка паленая?

— Наверно… А что мы тут?..

— Ты вроде за сигаретами вышел. А мне уже домой надо.

— Да, мне тоже, по ходу…

— Ну, как знаешь. Пиджак только не забудь.

Обладатель желтой «татуировки» неуверенно зашагал по ступенькам, а Андрей постоял еще с полминуты, пока его собственный узор не перестал мерцать. Голова была ясной, хмель практически испарился. Надо же, какой побочный эффект от копания в чужих мозгах… Он подумал, что, по идее, должен сейчас испытывать угрызения совести, но ничего подобного не было. А что он такого сделал, в конце концов? Инга только спасибо скажет. Пора уже, кстати, и возвращаться, а то бросил девушку в одиночестве…

Она лежала посреди комнаты на полу.

Скрючилась в положении эмбриона и тихо постанывала — словно от мучительной боли. Он бухнулся на колени и легонько потормошил ее за плечо:

— Инга! Инга! Что с тобой?..

Она с трудом разлепила губы:

— Андрей… У нас в кухне, в шкафчике… Принеси…

— Что, что принести?!

— На руку надеть… Ты увидишь…

Он вскочил и, пулей пронесшись по коридору, влетел в квартиру к девчонкам. В комнате дым стоял коромыслом, орали колонки, и слышались пьяные голоса. Кухня была пуста. Андрей открыл шкафчик и сразу увидел нечто вроде манжеты от аппарата, которым измеряют давление. Схватив ее, он выскочил вон.

— Дальше что?

— Надень мне… Чтобы узор закрыла…

Инга протянула левую руку. Он кое-как насадил манжету ей на предплечье. Внутренняя поверхность у этой штуковины была покрыта щетинками — мягкими и короткими, не больше двух миллиметров. И еще был горьковатый запах, словно в комнату вдруг залетел ветерок с холмов, поросших степной полынью.

Оказавшись поверх узора, «нарукавник» заметно съежился и плотно прижался к коже. Инга тоненько всхлипнула, зажмурилась и на несколько секунд замерла. Потом открыла глаза и слабо улыбнулась Андрею.

— Что, испугался?

— А ты как думаешь?..

Он осторожно поднял ее с пола и переложил на диван.

— Инга, — сказал он, присев рядом с ней, — признайся честно — ты сколько весишь? Сорок хоть наберется? Сквозняком тебя не сдувает?

Она захихикала:

— Не скажу…

— Ну, елки… Тайна двух океанов…

— Андрей, — сказала она, — ты лучше меня домой отнеси, сама я не доползу. А то я засну минут через десять и спать буду долго — может, целые сутки…

— Никуда ты не пойдешь. В смысле, никуда я не понесу. Спи здесь, хоть до конца недели. А я, вон, кресло раздвину.

— Смотри, не жалуйся потом…

— Ты лучше скажи, что мы тебе сейчас нацепили? И что вообще с тобой было?

— Со мной случается иногда…

…Когда Инга наотрез отказалась отправляться в «питомник», строгая дамочка из непонятной конторы, пришедшая ее агитировать, вздохнула даже, кажется, с некоторым сочувствием. И объяснила, что в жизни не все так просто. Да, узор еще не является приговором. То есть, если, к примеру, рисунок синий, то это еще не значит, что его обладатель не может стать хорошим ученым. Может. Но для этого ему понадобится железная воля и выдающееся терпение, чтобы переломить свою собственную натуру. Такое случается крайне редко. Или, скажем, руководители высокого ранга не всегда имеют желтую «паутину». Бывает, что жизнь забрасывает на вершину людей, которые для этого приспособлены мало. Печальный пример тому — последний российский царь со скромной зеленой «татуировкой».