Мы уже рассмотрели: причины, по которым финансовые рынки излишне подвижны; психологию, влияющую на эти рынки; и обратные связи между ними и реальной экономикой. Но что все это означает для экономической политики? Вся эта глава посвящена тому, что представления экономистов о том, как работает экономика в целом, слишком упрощены. А значит, надо уволить того, кто предсказывает погоду.

В роли синоптиков в американской экономике выступают обозреватели и политики, которые чем дальше, тем больше соревнуются в восхвалениях — и только в восхвалениях! — свободных рынков. Представление о чудесах, творимых экономическими свободами, — лишь еще одна история из тех, что подпитывали взлеты и падения фондовых и товарных рынков. На предыдущих страницах этой книги мы уже исполнили свой гимн капитализму: он был мажорным, но не без нескольких нот в миноре. Капитализм заполняет прилавки магазинов множеством товаров на любой вкус. Но на них может встретиться и «чудодейственный эликсир».

За последние одно-два десятилетия из хвалебных песнопений в честь капитализма минорная тональность исчезла начисто. Да, капитализм — это хорошо. Но при этом у него есть свои недостатки, поэтому его надо держать под контролем. А финансовым рынкам необходим особый контроль. В предыдущей главе мы говорили о том, как среднестатистическая американская домохозяйка терпеть не может думать о своих финансах; и если бы не система социального страхования, она закончила бы свои дни на паперти. Это означает, что регулирование на финансовых рынках должно быть особо тщательным.

Все дело в том, что именно в этой области такая американка рискует приобрести очередной «эликсир». Один из его признаков — чрезмерные взлеты и падения на рынках ценных бумаг. Население покупает, но не знает, что именно. Когда отношение экономических обозревателей и политиков — а заодно и самих экономистов — к капитализму стало совсем уж некритическим, возникла целая индустрия производства и продажи сомнительных финансовых продуктов. В большинстве случаев наша американка лично не участвовала в этом процессе, доверяя покупки тем, кто управляет пенсионными фондами, счетом 401 (к), портфелем на фондовом рынке или, если она была очень богатой, — менеджерам хедж-фонда. Те, кто ведет такую торговлю от имени американки, получают финансовую выгоду — подчас более чем значительную. А вот сама она остается с пустым кошельком.

Но нас беспокоит не только эта самая среднестатистическая американка — наша книга все-таки о макроэкономике, — сколько то, что, когда такое происходит, утрачивается доверие к рынкам вообще, а это приводит к серьезной рецессии.

Уволить предсказателя погоды — значит, отказаться от мифа, что капитализм представляет собой добро в чистом виде. Для этого потребуется понимать обратную сторону капитализма: осознавать, что, если покупать без разбора, есть риск приобрести негодную вещь. Пришло время понять: капитализм функционирует благодаря правилам, которые убедят среднестатистическую американку, что, когда она вкладывает деньги в акции, берет ипотеку или покупает машину, она получает гарантии. В 1930-е, пережив катастрофу невиданных размеров и последствий, администрация Рузвельта отнеслась к этому вопросу с большой серьезностью. Она установила меры безопасности для защиты населения от эксцессов капитализма. Эти меры в особенности касались регулирования финансовой и банковской деятельности и включали в себя создание Комиссии по ценным бумагам и биржам, Федеральной корпорации страхования банковских вкладов и многое другое. Более семидесяти лет мы пользовались этими благами. Именно они в сочетании с разумной бюджетной и денежной политикой удерживали нас от серьезной рецессии.

Но финансовые рынки усложнились. В США это позволило игнорировать правила, установленные государством. Уволить предсказателя погоды в наше время означает, что нам нужна новая история про то, что происходит на рынках, — история, в которой капитализму не всегда предсказывают ясные, безоблачные дни. Потом нам нужно провести инвентаризацию. Мы должны понять, что истории про экономику, которые люди рассказывают сами себе, содержат преувеличения. Есть насущная потребность защититься от этих преувеличений.

Необходимо вновь осознать, что регулирование финансовых рынков необходимо. А в случаях, когда механизмы регулирования не будут срабатывать из-за всевозможных обратных связей между финансовыми рынками и реальной экономикой, потребна взвешенная и аккуратная политика финансового страхования. Возврат к защите потребителя финансовых продуктов должен стать одним из главнейших экономических приоритетов.

В чрезвычайных обстоятельствах, когда начнется спад, подстраховкой может служить денежно-кредитная и бюджетная политика. Но следует помнить, что возможности такой политики не безграничны. Настало время перестроить финансовое регулирование рынков с учетом иррационального начала. Следует заставить рынки работать эффективнее, снижая шанс катастрофы и, следовательно, необходимость в спасательных мерах.

Рынки недвижимости почти столь же переменчивы, как фондовые рынки.

На рынках земель сельскохозяйственного назначения, коммерческой недвижимости, жилых домов и кондоминиумов неоднократно возникали колоссальные пузыри — словно печальный опыт прошлого ничему людей не учит. В этой главе[283] мы покажем, что такого рода события — в особенности грандиозный пузырь на рынке жилья в начале XXI века — вызваны проявлениями того же иррационального начала, которое отражается и на других отраслях экономики. Его уже известные нам разновидности — доверие, злоупотребления, денежная иллюзия и истории — играют ключевую роль и на рынках недвижимости.

По какой-то причине в конце 1990-х и в начале 2000-х представление о том, что дома и квартиры — великолепный объект вложения средств, овладело умами населения США и многих других стран. Цены взлетели, воцарился всеобщий ажиотаж по поводу инвестиций в этот рынок. Иррациональное начало в действии можно было наблюдать повсеместно.

Это был величайший взлет цен на жилую недвижимость в истории США. Начавшись в конце 1990-х, он завершился в 2006 г., и за это время цены почти удвоились[284]. Этот феноменальный бум способствовал росту мировой экономики и фондовых рынков, но привел к величайшему с 1930-х кризису недвижимости, получившему название «кризиса высокорисковых ипотечных кредитов», а также к глобальной финансовой рецессии, все последствия которой нам еще предстоит осмыслить.

Какими соображениями руководствовались их участники? Начнем поиск ответов на эти вопросы с книги «Как второй дом может стать вашей лучшей инвестицией», написанной радиоведущим Томом Келли и бывшим главным экономистом Национальной ассоциации риелторов Джоном Тучилло, вышедшей в 2004 г., когда цены на дома росли самыми высокими темпами. «Взгляните на этот вопрос так: если дом кажется вам привлекательным для жилья, то он покажется таковым кому-то еще, кто готов будет вам заплатить за это удовольствие. Владение недвижимостью, особенно такой, которая доставляет радость лично вам, — во время отпуска или на пенсии — это самая прибыльная инвестиция, доступная среднему американцу»[285]. Помимо доводов, приведенных в этом предложении, в книге на удивление мало аргументов в пользу того, что недвижимость — лучшая инвестиция.

Келли и Тучилло отмечают, что инвестиции в недвижимость, как правило, совершаются с привлечением кредита. Но это никак не аргумент в пользу высокой прибыльности; инвестирование с использованием одолженного капитала может оказаться катастрофически убыточным, если цены пойдут на спад, — в чем домовладельцы и убедились в нынешний финансовый кризис. О возможности общенационального падения цен на дома в книге даже не упоминается. Такой ход мысли, разумеется, свойствен периодам, когда на рынке формируется пузырь. Каких-либо рациональных соображений по поводу перспектив таких инвестиций в книге тоже нет.