Об уженьи ельцов я не стану особенно распространяться — не потому, однако, чтобы это уженье не представляло ни для кого и ничего особенно завлекательного, сколько потому, что все способы ловли этой рыбки мало отличаются от уже описанных выше. Несмотря на незначительную величину ельца, последний имеет очень многих любителей, конечно большею частью там, где водится мало крупной рыбы. Из числа москворецких рыболовов можно насчитать не один десяток мастеров уженья ельца, которые достигли в этом почти виртуозности и ловят его чуть не пудами там, где другие не могут поймать и нескольких десятков этой шустрой рыбки. Дело в том, что уженье ельца требует большого проворства и немалого навыка и его почти исключительно приходится ловить на течении, постоянно перезакидывая удочку, постоянно наготове к подсечке. Такая активная ловля имеет много преимуществ перед пассивным выжиданием клева при обыкновенном уженье с поплавком в прудах и тиховодье, а также на донную в закидку, на течении. Между активными способами уженья нахлыстом, в проводку и т. п. и последними методами совершенно такое же отношение, как между стрельбою в лет и стрельбою в неподвижную дичь. Настоящему охотнику, не шкурятнику, гораздо приятнее убить бекаса в лет, чем, напр., тетерева на току. Елец же, пожалуй, может быть назван водяным бекасом, и если он сыт, то поймать его довольно мудрено. Прудовые рыболовы, привыкшие к вялому клеву прудовой рыбы, даже любители донной — «слепые» рыболовы — при уженьи ельцов, да и при всякой ловле с немедленной подсечкой, всегда терпят позорное фиаско, и именно потому, что они привыкли не торопиться, как не привыкли торопиться стрелки по сидячей дичи. Я лично держусь того мнения, что ловить ельцов гораздо веселее, чем ершей, мелких окуньков, пескарей и даже плотву, хотя она и много крупнее.

Для уженья ельца обыкновенно употребляется самая легкая и тонкая снасть. Удильник гибкий, легкий, длиною от 3 до 5 аршин, если можно — цельный, всего лучше тростниковый; леска в 3, даже 2 отборных волоса, поплавок осокоревый, из иглы дикобраза или перьяной, крючок от 10 до 12 №. Удить ельца на английские удилища с катушкой — излишняя роскошь: ловить мелочь с машиной если и не совсем нелепо, то довольно смешно. Хотя ельца можно удить чуть не всеми известными способами, но главный из них — это все-таки описываемое ниже уженье «в проводку» (см. «Язь»). Без поплавка, на муху нахлыстом ловить специально ельца не стоит, как не стоит удить его с самоогружающимся поплавком (см. «Голавль») и на «пробочку» (см. «Язь»), за исключением очень редких случаев. Затем, без прикормки много его не поймать, хотя на перекатах и можно бывает обойтись без нее. Предварительной привады на ельца, конечно, никто не делает и прикормку только бросают во время уженья. Она бывает различна по временам года, но почти всегда замешивается с глиной. По моему мнению, глину гораздо лучше заменять творогом, смешанным с тестом и крупными отрубями, в различной пропорции, сообразно силе течения; в эту массу прибавляют мотыля, муравьиных яиц, опарыша, пареных зерен. Такая прикормка очень быстро привлекает ельца, притом с очень дальних расстояний. Опускают ее или в продырявленных жестянках, или в частой сетке с тяжелым грузом около лодки, которой рыба эта почти не боится, если только глубина превышает аршин или полтора (в прозрачной воде). С такой прикормкой мне несколько раз в июле 1891 г. удавалось ловить более пуда и два раза до полутора пудов довольно мелкого ельца. А всего в самое глухое для уженья время мною было поймано около 18 пудов этой рыбы. Вообще столичные рыболовы, по приблизительному расчету, вылавливают ежегодно от 200 до 300 пудов ельца, и это только в городских водах. Тут нет ничего удивительного, если принять во внимание, во-первых, что здесь воспрещена ловля всякими снастями, кроме удочки, а во-вторых, необыкновенно быстрый рост здешней рыбы, обусловливаемый обилием корма.

Рис. 68. Осокоревые поплавки

Уженье ельца с поплавком в проводку начинается в Москве-реке, как только прочистится вода, б. ч. во второй половине апреля, но иногда и в первой (в 1890 г. с 10-го апреля). Первое время ловят на мотыля, с таким же прикормом, на не особенно быстрых местах, но затем, по мере убыли воды, подаются все более и более «на воду». Я подразумеваю, конечно, уженье с лодки, так как оно несравненно правильнее и удобнее ловли с берега. В мае, когда мотыль начнет вылетать, насадкою служат крупные муравьиные яйца. Кстати замечу, что в Пскове ельца тоже ловят на эти т. н. «пирожки», с 2—4-аршинными еловыми удилищами с нарощенным можжевеловым кончиком. Вообще эти муравьиные куколки должны быть признаны самою удобною и легко доставаемою насадкою для мелкой и средней рыбы. Летом елец очень хорошо берет на опарыша, который превосходит все другие насадки своею прочностью. Выдержанный опарыш (особенно в сыре) становится как бы гуттаперчевым, и на одну личинку можно поймать несколько рыб. Впрочем, насаживают как опарыша, так мотыля и яйцо по 2–3 штуки на крючок обыкновенным способом, т. е. зацепляя мотыля пониже головки, кисточкой, яйцо — за край кожицы, а опарыша — за его толстый задний конец. Только при очень плохом клеве надевают по штуке, а мотыля (крупного) надвигают на крючок, как обыкновенного червя. Реже елец берет на пареную пшеницу, но, вероятно, в больших и быстрых реках зерновая насадка с таковою же прикормкою окажется самой действительною. При ловле подуста елец часто попадается на кусочки червя, а при ловле плотвы — на «зелень». Нередко при ловле подъязка и голавля он берет на шпанку, т. е. большую мясную муху, нахлыстом, без поплавка, а также на простую муху с берега. На «пробочку» (см. «Язь») одного ельца ловить не стоит, да надо заметить, что с притравой нет никакого расчета пускать поплавок дальше сажени или полторы от лодки, так как елец весь стоит поблизости. Только при этом условии и с коротким, 2½-аршинным, удилищем можно поймать его в большом количестве. Если ельца много и он верно берет, то для постороннего зрителя рыболов может показаться машиной — до того бывают однообразны его манипуляции; раз — поплавок заброшен у борта лодки; два — поклевка и моментальная подсечка; три — рыба выхватывается из воды и ловится на лету левою рукою; четыре — она уже ловко брошена в садок, висящий под рукой; пять — насадка оправлена или заменена новою.

Рис. 69. Насаживание опарыша

Елец, впрочем, далеко не всегда берет верно, и клев его нередко бывает крайне капризен. Это одна из самых привередливых рыб: сегодня она хорошо берет на мотыля, завтра только на опарыша и так далее. Весьма важно также, чтобы поплавок был выверен и как можно меньше торчал из воды; что же касается глубины, на которой должна плыть насадка, то надо помнить, что елец держится на вершок или на два выше дна, а потому, отмеривая глубину, необходимо, чтобы весь поплавок был под водой. Так как у наших москворецких удочек, употребляемых для уженья в проводку, на 1–1 % вершка выше крючка прикреплена к поводку небольшая дробинка (т. н. подпасок; см. также «Язь»), независимо от настоящего грузила, то крючок с насадкой несколько приподнимается течением и плывет в надлежащем расстоянии от дна. Когда елец стоит выше, то он лучше всего берет «на вытяжку». В общем, уженье ельца с поплавком почти не отличается от такового же уженья язя, к которому и отсылаю читателя.

Поклевка ельца обыкновенно довольно резкая, особенно сравнительно с поклевкою плотвы, но когда он сыт и «балует», то только хватает насадку за кончик, иногда при этом высасывая ее, именно мотыля. При таком неверном клеве случается, что ельцы наполовину попадают за «зобок» и за бок, притом десятками. Я уже говорил о том, что мало найдется у нас рек, где бы рыба так часто попадалась на крючок совершенно незаконными путями. Подсекать надо резко, но не размашисто — одною кистью. Елец ходит на удочке очень бойко, особенно, если попал за бок; крупные экземпляры значительно сильнее всех других родственных рыб одинаковой величины. При снимании с крючка эти рыбки часто выскальзывают из рук, подобно вьюну, что также свидетельствует об их силе. Замечу кстати, что в теплое время они часто выпрыгивают из открытой корзинки, но после морозов, подобно всем другим рыбам, лишаются этой способности.