Клев плотвы в большинстве случаев крайне вял и нерешителен, особенно когда она сыта. Дело в том, что эта рыба чаще других имеет привычку пробовать вкус насадки и притом довольно оригинальным способом: она подплывает к насадке, втягивает ее в рот и опять выплевывает; это повторяется несколько раз и притом с такою быстротою, что нельзя даже сосчитать число выплевываний. В стоячей' воде эта проба насадки выражается едва заметным дроблением поплавка и кончается тем, что хлеб или зерно безнаказанно срывается рыбою, но поклевки плотвы весьма разнообразны: иногда она окунает поплавок, иногда даже кладет его на воду. На течении клев всегда вернее, а на быстрых местах, как и все рыбы, плотва хватает приманку с налета, без предварительных раздумываний, рассматриваний и пробований. На слабом течении, как было замечено, всего вернее плотва берет на зелень, б. ч. взаглот, но тем не менее поклевка здесь малозаметна: поплавок или как бы начинает затягивать под воду, как будто крючок зацепил, или же замечаются едва заметные последовательные колебания поплавка, который продолжает плыть не останавливаясь. Это самые обычные здесь поклевки. В первом случае рыба схватывает зелень и, стоя на месте, ее заглатывает; во втором — она совершает это на ходу. Во всяком случае, здесь не следует так торопиться подсечкой, как при уженьи на другие насадки. При жадном клеве и на более сильном течении, если приноровиться к клеву, на зелень промахов почти не бывает.

Скажу теперь несколько слов о зимнем уженьи плотвы, которое резко отличается от обычного и во многом напоминает ловлю ерша. Уже в октябре некоторые москворецкие рыболовы начинают ловить плотву с кобылок, ставя их на борт или скамейку лодки; грузило должно быть довольно тяжелое, с двойчаткой, т. е. перекладинкой из щетины и привязанными к ней по концам крючками на волосяных поводках ^см. «Ерш»); грузило должно лежать на дне 1–3 аршина от лодки, а иногда отвесно; насадкою служит, конечно, мотыль. Затем, по перволедью, плотва отлично берет на ямах, но позднее клев ее ослабевает, и она иногда вовсе перестает брать, хотя попадается на голые крючки — самодером. Затем в феврале снова начинают ее ловить в большом количестве. Клев плотвы зимою еще слабее, но она часто сама зацепляется и реже срывается. В большинстве местностей России плотву зимою вовсе игнорируют, еще более, чем летом, но в некоторых зауральских озерах ее ловят массами на мормыша, а в других (напр., в оз. Кабане под Казанью) — даже на хлеб. Эта казанская охота весьма своеобразна. Насадкою служит пшеничное тесто, смятое с порошком сурика и называемое здесь просто суриком. Удочка короткая, рукоятся с вставленным китовым усом; леска волосяная с небольшим осокоревым поплавком и оканчивается довольно тяжелым грузом, выше которого прикреплена щетинная двойчатка. Поплавок устанавливается так, чтобы видно было малейшую поклевку. Обыкновенно бросают прикормку, б. ч. конопляную избоину. У нас же, на Москве-реке, бросают только мотыля и то очень редко. Замечательно, что казанские рыболовы считают полумрак над прорубью необходимым условием успешности зимнего лова, а потому над прорубью ставят шалаш; для того же, чтоб прорубь не замерзала, а также для отогревания рук употребляют жаровню. Очень может быть, что именно огонь и привлекает плотву к проруби. По крайней мере, г. Абрамович («Вестн. рыболовства», 1888 г.) прямо говорит, что с огнем можно успешно ловить плотву из прорубей, чему можно и поверить.

Пойманная плотва оказывает относительно весьма слабое сопротивление — не только зимою, но и в теплое время года.

Она почти вдвое слабее подъязка одинакового веса. Всего бойчее бывает эта рыба в начале осени, когда выходит на мелкие и довольно быстрые места. Но так как плотву всегда приходится ловить на мелкие крючки и мелкую насадку, а крючки часто лишь слегка зацепляют за слизистую оболочку рта, то пойманную рыбу не следует тащить очень круто. Пойманную плотву нетрудно признать, потому что она сначала очень вертится на крючке и трясет леску и кончик удилища, но она очень скоро ослабевает и всплывает кверху доской, подобно лещу; если же ей приподнять голову и дать несколько раз захлебнуться воздухом, то можно и крупную плотву, слегка зацепившуюся, поднять из воды без большого риска. Плотва тем и отличается от язя, ельца и красноперки, что вытаскивается из воды точно окоченелая, подобно судаку, ни разу не трепыхнувшись.

Lcuciscus Fricsci[98]. В южной России — вырезуб, вырез; в южной части Каспия — кутум. В Польше — вырозуб. На нашем рисунке изображен L. Mcidingcri.

Рис. 58. Вырезуб

Эта довольно редкая рыба, без сомнения, многим великорусским рыбакам не известна даже понаслышке. Вырезуб имеет, по-видимому, весьма тесный круг распространения и встречается только в реках Черноморского и Азовского бассейнов и в больших кавказских реках, впадающих в Каспий. В средней Европе он вовсе неизвестен, но следует заметить, что в некоторых озерах Австрии и Баварии (Химзее) водится рыба весьма близкаяк вырезубу — Leuciscus Meidingeri, которая, несправедливому замечанию Яковлева, очень может быть, составляет только озерной вариетет вырезуба, подобно шемае, которая, как и чехонь, в средней Европе тоже найдена лишь в немногих озерах. У нас вырезуб, сколько известно, в озерах никогда не встречается.

Настоящею родиною вырезуба должно считаться Каспийское море, и, вероятно, отсюда он перешел в Черное и Азовское.

Вообще, распространение его почти одинаково с распространением шемаи. В низовья Волги он заходит крайне редко, б. ч. весною, в косяках воблы, леща и др. рыб, и не подымается выше Енотаевска, а в Урале, по-видимому, вовсе не встречается. Причина тому, вероятно, медленное течение этих рек: вырезуб любит быструю и холодную воду, а потому также гораздо чаще попадается в Днестре, Буге, чем в Днепре, особенно выше порогов, и в его притоках, также в Дону; в Кубани же он даже вовсе не известен. Из притоков Днепра он чаще всего встречается в Стыри, реже в Горыни, Припяти, Ипути, Десне, Суле, Пеле, Ясольде, Березине, Свислоче; по самому Днепру он доходит до Смоленска, а по Десне — до Брянска, по крайней мере я не нашел его там, но он достоверно встречается еще в р. Проне Могилевской губ. В Дону вырезуб нередок и попадается до Воронежа и заходит также в Сев. Донец и его притоки — Оскол, Уды, но вообще принадлежит здесь к очень редким и самым ценным рыбам. Всего чаще встречается он в средних и особенно южных частях Каспийского моря, в кавказских и персидских реках, где очень хорошо известен под персидским названием кутума. В Тереке, Куре и Араксе вырезуб довольно многочислен и ловится в значительном количестве.

Рис. 59. Глоточные зубы вырезуба

Эта рыба по своему длинному и относительно брусковатому туловищу приближается более к язю, шересперу, даже голавлю. От всех карповых рыб она резко отличается своим как бы загнутым рылом, длинным хвостом, огромным хвостовым плавником, небольшими, очень красивыми, однако, глазами, а всего более своими необычайно крепкими глоточными костями и зубами, откуда и произошло ее название — вырезуб или вырез[99]. Кроме того, чешуя вырезуба хотя довольно крупная, но заметно мельче, чем у всех вышеупомянутых рыб, даже язя; именно на боковой линии насчитывается от 60 до 65, над нею — 10, а под нею — 5 (у L. Meidingeri 6) рядов чешуй. Голова у него небольшая, серо-матового цвета, спина темная, с зеленоватым отливом, бока светло-серебристые, брюхо совершенно белое (у L. Meidingeri — молочного цвета); спинной и хвостовой плавники темные, остальные серо-матовые. Весьма замечателен плавательный пузырь этой рыбы, вытянутый сзади в спираль. Обыкновенно вырезубы бывают ростом от 1½ до 2 футов, но изредка достигают более аршина длины и 15, даже 20 (на Кавказе) фунтов веса. Вообще небольшие вырезубы в реках почти вовсе не встречаются, и надо полагать, что нормально они до полного своего развития живут в море.