Вьюн любит тихую воду и тинистое дно, и потому главное местопребывание его составляют болотистые, медленно текущие речки, тихие заводи больших рек, глухие протоки, иловатые пруды и озера, часто канавы и болота, где уже немыслимо существование какой-либо другой рыбы, не исключая и карася. Вьюн еще живучее последнего и может очень долго прожить во влажной тине, остающейся на дне высохших озер, ям и болот. Вообще он постоянно держится на дне воды, часто совсем зарывается в тину и здесь же отыскивает себе пищу, которая обыкновенно состоит из червяков, личинок насекомых, мелких двустворчатых моллюсков, а также и самого ила. На поверхность он выходит только перед наступлением ненастья или грозы, и по этой способности предугадывать погоду иногда за сутки его нередко держат в комнатах в банке с водой. Для рыболова это самый лучший, верный и дешевый барометр. Другая замечательная особенность вьюна, послужившая к названию его пискуном, заключается в том, что он, если его взять в руки, издает слабый писк. Это, очевидно, происходит от способности набирать воздух в пищеприемный канал, что подтверждают вьюны, которые содержатся в банке с не совсем свежей водой: тогда они время от времени выходят на поверхность, высовывают голову из воды, глотают воздух и сейчас же с шумом выпускают его чрез заднее отверстие. Это пропускание воздуха через пищеприемный канал как бы заменяет собою дыхание жабрами.

Время нереста вьюна достоверно неизвестно. По одним наблюдениям, он мечет икру зимою, в декабре, по другим — весною, по третьим — два раза в год — зимою и в мае; но всего вероятнее, что он начинает нереститься очень рано весною — в марте и что нерест его длится весьма долгое время[161]. Буроватые яйца вьюна весьма многочисленны (около ISO 000) и прикрепляются обыкновенно к водяным растениям. Такое количество яиц объясняет необычайное множество вьюна в тех местностях, где он находится в безопасности от хищных рыб, особенно щук и налимов.

В средней и восточной России никто не занимается ловлею вьюнов и весьма немногие употребляют его в пищу, но в юго-западной и северо-западной России, особенно в Минской губ., они составляют главную рыбную пищу крестьян и ловятся в тамошних болотах и болотистых реках в громадном количестве, так что фунт сушеных вьюнов не так давно стоил ½ коп. Как, однако, ловят их в этих местностях — неизвестно; вероятнее всего, в частые морды, а зимою сачками из отдушин-прорубей, к которым вьюны собираются в большом количестве, выходя из ила, в который закопались на зиму. Этим последним способом ловят как в Смоленской губ., где вьюнов тоже множество в болотистых речках, так и во Владимирской губ., откуда мелких вьюнов привозят в Москву для аквариумов. Впрочем, вьюнов много и в болотах Дмитровского уезда Московской губ., о чем упоминал еще Озерецковский. В приднепровских озерах и плавнях, по словам Середы, вьюны будто бы имеют обыкновение собираться в мелководные болотистые места, чтобы своим скоплением в несметную массу препятствовать замерзанию воды. Это заключает он из того, что обыкновенно в тех местах, где зимний притон их, лед бывает очень тонок, так что не выдерживает тяжести человека Однажды, провалившись в таком месте, он имел случай наблюдать, как вьюны не только не старались уплыть, но с писком и суетою стремились в образовавшееся отверстие; масса вьюнов все увеличивалась и увеличивалась, и можно было брать их чем угодно и сколько угодно. Весьма возможно, что вьюны массами зарываются в ил в родниках. Под Москвою вьюнов ловят в поемных озерах, опуская в проруби корзины с паклею, куда они и забиваются.

Там, где вьюнов много, они отлично берут на удочку, на червя, со дна на небольшие крючки и легкие поплавки; иногда они даже хватают голый крючок, и наловить их можно сколько угодно. Клюют вьюны как днем, так и ночью. Но охотников до ловли этой рыбы немного; больше, кажется, ее удит в качестве очень хорошей и крайне живучей насадки для щуки, сома и в особенности угря, который едва ли не предпочитает вьюнов другой рыбе. С этой целью их можно держать в запасе в большом количестве целую неделю. Только надо наливать в ведро не более одного-двух вершков воды, положить сверху свежей травы — пырея, крапивы, осоки — и менять воду раза два в день.

Мясо вьюна очень жирно, мягко, но легковаримо и имеет сладковатый вкус, хотя почти всегда отзывается тиной, почему их лучше некоторое время продержать в сажалке в проточной воде или счистить предварительно слизь золой. У нас вьюнов, где их много, больше варят для ухи, реже жарят; немцы обыкновенно варят их в уксусе или пиве. Во Франции, где вьюн вообще редок, он почему-то особенно уважается гастрономами, по мнению которых будто «ничто не может сравниться с вьюном, уснувшим в вине или в молоке» (J. Fisher).

Cobitis barbatula[162]. Большею частью — голец, оголец, иногда — подкаменщик, неправ. — пескарь; на Онежском оз. — усатый подкаменик; в Нарве — крымпа; в Тверск. губ. — голый вьюн, усач; в Романовск. у. Ярославск. угб. — косач; в Роси (у Белой Церкви), также в р. Сити (Мо-ложск. у.) — лежень, леженок, на Сити также — менёк; в Пензенск. губ. (Даль) — музляй; на Суре — лашки; В Малороссии — авдюшка, авдот-ка, евдотка, евдюшка, удотка. В Польше — шлиз, шлизик. Финск. — яуготурпа, кивеннуолянен, кутуриима; эст. — вингриас; у каз. черемис — пигол, пондербе, а у чуваш — тюкле-шамба; тат. — ит-балык, у Фалька — еланча, таш-беш. На р. Кондоме Кузнецк, окр. — солом или сагалак.

Рис. 96. Голец

Голец легко отличается от других вьюнов своим брусковатым и почти голым телом, откуда, конечно, и произошло его название; только бока туловища покрыты чрезвычайно мелкими чешуйками, которые притом лежат отдельно, не накрывая одна другую; боковая линия тоже голая; вышина тела немного только больше толщины; на верхней губе находится 6 усиков, из которых 4 средние очень сближены между собою, а 2 крайние сидят в углах рта.

По своему цвету голец подвержен значительным изменениям, которые зависят как от возраста, так и его местообитания.

Так, в речках с песчаным и каменистым дном он бывает всегда светлее, желтее, нежели когда живет в непроточной тинистой воде; молодые же всегда значительно пестрее взрослых; кроме того, гольцы, живущие на юге, всегда бывают несколько бурее, нежели на севере. Обыкновенно спина и бока туловища серовато-желтые с зеленовато-бурыми пятнышками различной формы и величины, которые б. ч. сливаются с каждой стороны в продольную широкую ленту, а иногда образуют поперечные полоски; на голове с каждой стороны от края глаза к основанию средних усиков вдет темная полоска; на нижней части основания хвостового плавника с каждой стороны находится черноватое пятно. Все плавники бывают испещрены рядами темных пятнышек или же сплошными темными полосками и только брюшные и заднепроходный остаются иногда желтовато-белыми без пятнышек. По величине своей голец принадлежит к самым небольшим рыбкам и в весьма редких случаях достигает трех вершков длины и толщины большого пальца; обыкновенно он бывает вдвое менее.

Рыба эта водится почти во всех странах Европы (за исключением, быть может, только самых южных частей ее), также в Западной Сибири[163]. У нас он водится повсеместно как на севере, так и на юге и в Финляндии доходит до 65 ° с. ш. Притом он, за исключением немногих местностей, как, напр., в Зауральском крае, встречается решительно всюду как в речках и ручьях, где вместе с гольяном доходит до самых истоков, так и в проточных озерах и прудах. Голец крайне неразборчив относительно качества воды и живет одинаково хорошо и в холодных родниковых источниках, и в тинистой теплой веде копаных прудов, где иногда размножается до невероятного множества. Так, по крайней мере, у нас в России, но в Средней Европе, также в Пермской и Оренбургской губерниях, за Уральским хребтом голец живет исключительно в проточной воде и в стоячей воде вовсе не попадается; за Уралом он крайне редок, даже в проточных озерах, и придерживается исключительно небольших речек. Североуральские гольцы, впрочем, несколько отличаются от среднерусского гольца и, вероятно, составляют другой вид.