VI

Реванш Мира

— Надо, следовательно, выработать такой план, который позволил бы нам захватить Иктанэра, не жертвуя больше ни единым матросом. И мой план построен на этом главном условии, и вот он:

— Я сегодня же вечером отправлюсь к Гибралтару на истребителе из состава моей эскадры «Киджи», который делает тридцать один узел в час. Я вывешу белый флаг. Но ваш ответ на ультиматум будет не таков, как его продиктовал адмирал Жерминэ, а следующий: — Державы подчиняются и принимают условия ультиматума. Командир японского истребителя «Киджи» уполномочен встретить Иктанэра и установить вместе с ним условия заключения мирного договора. Я рассчитываю со своей стороны, что Иктанэр, как только узнает об этом, то немедленно примется за розыск «Киджи». А раз Иктанэр будет у меня на судне, четверо матросов и мертвая петля докончат победу. Вот и все!

Что произошло вслед за этим циничным предложением адмирала Окошимы — это почти скандал! Рукоплескание, перешептывание, обсуждение вслух… Уайт должен был прибегнуть к звонку, чтобы восстановить тишину. И когда, наконец, удалось добиться молчания, встал адмирал Жерминэ и проговорил:

— Если будет взят Иктанэр, то у них останется все-таки еще электро-отражатель!

— Это не важно! — возразил японец, — против электро-отражателя можно бороться. При том же я думаю, что ни Оксус, ни Фульбер не сумеют его перезарядить, когда израсходуют имеющийся в нем запас электричества. И даже если они это сумеют, то все же очевидно, что человек, вооруженный электро-отражателем, не сможет в одно время поражать и перед собой, и позади себя, и справа, и слева. Следовательно, он будет уязвим. Но смелостью или числом мы одолеем его.

Почти единодушные рукоплескания покрыли это веское возражение.

— Голосовать! Голосовать! — раздались крики.

— Ставлю на голосование, — заговорил президент, — предложение адмирала Окошимы. Пусть поднимут руку те, кто его принимает.

За исключением четырех поднялись все руки. Не принявшими японский план были: адмирал Жерминэ, французский посланник и адмирал и посланник русский. Они с честью не входили в сделки. Но огромное большинство было за план адмирала Окошимы. Поэтому Уайт торжественным голосом заявил:

— План адмирала Окошимы принять!

После ошеломляющей и трагической сцены, прерванной смертью Марты и окончившейся смертью Сэверака, Иктанэр целых сорок восемь часов оставался в состоянии лихорадочного полусознания. И за это время образы Сэверака и Марты в его мыслях отошли на второй план, уступив место царившей там Моизэте.

Овладев, наконец, собой, он с грустным безразличием выслушал запутанные объяснения Фульбера и Оксуса и весь отдался одной мысли: разыскать Моизэту и покончить, наконец, с тем беспрерывным кошмаром, в который превратилась его жизнь.

Так как Фульбер немедленно получил с одной из своих подводных станций извещение, что вслед за проходом вернувшегося в Средиземное море всемирного флота, Суэзский канал был заперт, то Иктанэр поневоле пустился в Индийский океан, чтобы обогнуть мыс Доброй Надежды, по Атлантическому океану подняться до Гибралтарского пролива и оттуда попасть в Средиземное море.

Весь день 14-го мая и вся следующая ночь прошли без малейшего известия по вопросу о решении, принятом марсельским всемирным конгрессом.

Иктанэр сидел в станционной стальной, укрепленной на дне якорями, кабине, где пред телефоном один брат ожидал сообщений.

Эти подводные станции были удивительным изобретением, они все были сделаны по одной модели, которую можно изобразить следующим образом.

Это были три стальные кабины, округлые снаружи, спаянные вместе и сообщающиеся между собой герметически закрывающимися дверьми. Первая кабина служила раздевальней. Здесь дежурный брат надевал усовершенствованный водолазный костюм, наполнял кабину водой и отправлялся в море, чтобы поискать себе пищи или прогуляться. Вторая кабина служила жилым помещением и здесь же брат приготовлял себе пищу, пользуясь электрическими аппаратами, энергию для которых добывали по введенной на Затерянном острове системе. Третья кабина служила помещением для машин и для телефонных аппаратов.

Необходимый для дыхания воздух, как в кабинах, так и в резервуарах скафандра, давался специальным генератором кислорода и поглотителем углерода, изобретенными и построенными Оксусом. Впрочем, один и тот же человек все-таки не мог жить в такой подводной станции более трех месяцев подряд. И его заменял следующий очередной брат, присылаемый с Затерянного острова на электрической лодке.

Что касается сообщений между сушей и подводными станциями, то это производилось следующим образом.

Подчиненные монахи были расселены по берегам различных морей земного шара. Двое их были в Алгезирасе. И когда эти сухопутные шпионы имели что-нибудь сообщить, то один из них ночью отправлялся на берег моря, где в каком-нибудь уединенном месте, в природном или искусственном тайнике, хранился полный водолазный костюм. Шпион надевал его и спускался в море. По дну он шел до определенного места, где в особом гальванированном, прикрепленном ко дну моря ящике находился специальный передаточный телефонный аппарат. Здесь он отправлял свое сообщение, которое по свойственной жидким элементам передаточной силе, доходило и отражалось на приемных аппаратах станций. Исполнив свое дело, шпион выходил из моря, прятал в тайнике водолазный прибор и возвращался в свое сухопутное жилище, где он выдавал себя за какого-нибудь бедного ремесленника.

Таким-то образом и были устроены и действовали эти подводные станции, существование которых, когда его обнаружил Сэверак, не знавший, впрочем, их местонахождений, до такой степени поразило весь мир.

Итак, около шести часов утра 15-го мая Иктанэр сидел в подводной станции на дне Гибралтарского пролива, как вдруг раздался звонок.

— Наконец-то! — проговорил дежуривший здесь же брат, поворачивая рычаг записывающего аппарата.

Иктанэр поднял голову и с беспокойством сталь смотреть на трубу фонографа, как будто глаза его раньше ушей могли схватить ожидаемую весть.

И фонограф произнес следующие фразы:

— «Решение всемирного конгресса. Текст, разосланный по всей земле, получен и опубликован гибралтарским губернатором в 5 ч. 50 мин. утра».

Последовало минутное молчание, и затем тот же голос, словно с усиленной звучностью произнес:

— Державы подчиняются и принимают условия ультиматума. Командир японского истребителя «Киджа» уполномочен разыскать Иктанэра и установить вместе с ним условия заключения мирного договора».

Иктанэр выслушал это, затаив дыхание и не шевельнувшись ни единым мускулом; но едва фонограф кончил говорить, как он вскочил и с радостным криком бросился вон из кабинета. Последовавший за ним монах был не в таком восторге и не забыл обычных необходимых манипуляций. В кабинете, выходящем прямо в море, Иктанэр дрожал от нетерпения, пока брат одевал свой скафандр. Время ему казалось идет ужасно медленно и тогда, когда через огромные краны морская вода быстро хлынула и наполнила внутренность этой кабины.

Наконец кабина наполнилась до верху, и брат открыл дверь. А две минуты спустя Иктанэр, прильнув к своему «Торпедо», одним взмахом поднялся на поверхность моря и стремглав понесся прямо в Марсель.

Моизэта! Ему возвращают его Моизэту!

Вдруг, когда он, скользя по поверхности моря, огибал в какой-нибудь миле расстояния западный берег острова Ибицы (самый южный в Балеарском архипелаге), он увидел вдали перед собой поднимавшийся к небу пароходный дым. Минутой позже он рассмотрев на фоне этого дыма белое пятно. Было не трудно определить, что это был флаг, развевавшийся на вершине мачты. В то же самое время он успел рассмотреть и фигуру судна; то был истребитель миноносцев. В одну минуту он погрузился на четыре метра и приблизился к судну: потом, освидетельствовав его; он убедился, что истребитель был японский. Впрочем об этом говорил и другой флаг, развевавшейся на мачте.