Норману пришла в голову новая причина, по которой его могли пригласить на этот ланч. На прошлом подобном приеме его представили средних лет незнакомцу – адмиралу в отставке, которого Старушка Джи-Ти подумывала взять на борт ради контактов в адмиралтействе. Впоследствии он ушел к производителю судов на воздушной подушке. Что ж, если это аналогичный случай, Норман будет вести себя как можно нахальнее, но так, чтобы, не дай бог, не повредить своей карьере. Больше ни один артритовый Дядя Том не сядет в кресло совета директоров через голову Нормана Хауса.

Тут Старушка Джи-Ти сказала:

– Элиу, позвольте представить вам Нормана Хауса, нашего вице-президента по подбору персонала.

И все сместилось в другую плоскость.

Элиу. Элиу Родан Мастерс, успешный дипломат, посол США в Бенинии. Но на что, черт возьми, сдалась Джи-Ти эта колом застрявшая в Африке полоска земли? Там нет ни рабочих рук, ни природных ресурсов, чтобы их разрабатывать.

Но на догадки нет времени. Норман протянул руку, обрывая этим жестом официальное представление Джи-Ти.

– Совершенно незачем представлять кому-либо мистера Мастерса, мэм, – оживленно заговорил он. – Личные качества этого человека – составляющая мировосприятия любого из нас, и у меня такое чувство, будто я хорошо знаю мистера Мастерса, хотя мне никогда не выпадала честь пожать ему руку.

На лице Старушки Джи-Ти (эта женщина построила себе гигантскую корпорацию и накопила огромное состояние, но на удивление плохо контролировала мимику) Норман прочел раздражение, что ее прервали, и удовлетворение, что комплимент вышел таким изящным.

– Выпьете что-нибудь? – наконец спросила она.

– Нет, мэм, спасибо, – ответил Норман. – Это противоречит завету Пророка, сами понимаете.

Бениния, хм… Это как-то связано с созданием африканского рынка для ПРИМА? В проект вложено полмиллиарда баксов, но продукцию богатейшего после Сибири месторождения минералов продавать некуда – так продолжаться не может. Но насколько я помню, Бенинии не по карману даже накормить собственное население…

Старушка Джи-Ти явно сконфузилась: она забыла или не знала, что один из ее вице-президентов мусульманин, и ударилась в раздражительность. Но «стиль Хауса» – это пуленепробиваемый жилет против едких реплик. Норман был доволен тем, куда повернулся разговор, и, чувствуя на себе взгляд Мастерса, вовсю наслаждался десятиминутной беседой, предварявшей приглашение к столу. Если уж на то пошло, то и гудение телефона, раздавшееся в одну или две минуты второго, он воспринял как сигнал к подаче блюд и продолжал рассказывать анекдот – шутку со слабым антиафрамским подтекстом, уместную в смешанном обществе и с перчинкой в виде уничижительного термина «лизоблюд», – и очнулся лишь когда Джи-Ти крикнула ему во второй раз:

– Хаус! Хаус! В зале Салманасара проблемы с группой экскурсантов! Это ведь ваша епархия, так?

Рефлекторно сохраняя внешнее спокойствие, Норман встал с полиморфного кресла.

Если это для того, чтобы меня подставить, я им такой обед устрою! Я…

– Прошу прощения, мистер Мастерс, – сказал он чуть скучливым тоном. – Уверен, это займет всего пару минут.

И, весь кипя, двинулся к лифту.

«Талдычат все про окна пуска а я те’гв’рю какой-то админ поганый подергал за ниточки Салманасара-шмаланасара какого черта время тратить всю дорогу в Нью-Йорк тащиться погода дрянь даже без купола тут член отморозишь а терки лучше меньше одежды и травка крепче а то восемь сегодня и часа папа-мама нет ни одного барыги!»

В вестибюле перед бункером Салманасара: холодно. Стадо в сто девять голов (в основном туристы, кое-кто из них – потенциальные рекруты, которых заманили сюда листовками и рекламой по ТВ «Джи-Ти корп.», иные так часто видели себя здесь в облике мистера и миссис Повсюду, что уже не могут сказать, зачем в реальности поехали в такую даль; есть и другие «кое-кто» – подсадные утки «Джи-Ти», натасканные в нужный момент подавать реплики и создавать видимость событий) ждет окно пуска – этакий эвфемизм для обозначения того момента, когда гид «Джи-Ти» проснется и будет готов начать, – часть ожидающих уже решила не проявлять никакого интереса, что бы им ни показали. Холодно! В мае! Под манхэттенским геодезическим куполом Фуллера! Одеты в нейлопенопластовые кроссовки, маскью-лайны, миниюбетки-блузетки от «Форлорн&Морлер», увешаны япскими голокамерами со «встроенными вашим-нашим Нориск ЛенивоЛазерами» монохромными лампочками, долгоиграющими «Сэйян-в-ухо» диктофонами; карманы оттянуты «япскими газовыми баллончиками», «се-кьюри-шоккерами», кастетами-каратан-дами, которые вы наденете на руку так же легко, как ваша бабушка надевала перчатку.

Нервничают, чувствуют себя не в своей тарелке, следят за теми, с кем их свел случай на этой экскурсии с гидом.

Упитанные.

Рыщущие глазками, забрасывающие транки в чав-чав-челюсти.

Чертовски привлекательные.

Подозревающие, что любой из притирающихся поближе соседей вот-вот обернется мокером.

Новые нищие мира событий.

Жеру Лукасу не понравилось, каким взглядом окинул экскурсию соизволивший наконец появиться гид. Если вы окинете взглядом толпу, то можете и не заметить Жера Лукаса, индивидуума: возраст – двадцать, рост – шесть, одет в «сэр-фэр док-мартенсы» на платформе, могул-слаксы и чешуйчатую куртку-«крокодиловку» цвета «кровавый оникс» и с клепками из чистопробного золота.

Вы увидите лишь заскучавшее стадо неудачников, бродяг и позеров, в котором, впрочем, можно выделить несколько подвидов. Жера и его шестерок из Калифорнии, к примеру: они приехали туром «день – две ночи» от «Рекакт-экс-Курсия», хотели повисеть, но так ничего и не вышло. Мир так съежился, что его можно натянуть поверх ботинок, и все равно эффект расстояния между побережьями…

Больше ста голов и только четыре стоящие терки: одна закинутая, сейчас уже понятия не имеет не то что в каком здании находится, но и на каком астральном уровне пребывает; две висят на локтях своих чуваков, не оторвешь; одна словно только сегодня прилетела из РЕНГ: с дредами и черничной кожей, – Жеру ни к чему, чтобы кто-то видел, как он с ней трется.

Остальные – дерьмо. Просто не верится, откуда их столько взялось. Мусор – все до последнего, вернее, последней – в бесформенном буром мешке и с тяжеленным раздутым ридикюлем, волосы стрижены ежиком, нервное лицо лоснится в местах, где от угрей еще осталось живое место. Наверное, божья дщерь. Только религия способна заставить нормальную девушку так себя испоганить.

– Где терки, мать его? – пробормотал себе под нос Жер. В офисах, где же еще. Из всех мегаполисов в Нью-Йорке самые лучшие жратва и зарплата. В Эллее то же самое, только наниматель там – правительство: сплавляет призывников в зону Тихоокеанского конфликта. Но кто богаче правительства?

Ладно, убиваем время. Миримся с дерьмовой идеей потащиться в холодильник. Ждем завтрашней антиматерии, когда самолет унесет Жера и его шестерок назад к «люби на пляже Залива гаже».

– Где они держат Терезу, а? – пробормотал Цинк Ходес, ближайшая к Жеру шестерка. Он говорил о легендарной подружке Салманасара, предмете бесконечных скабрезных шуток. Жер не удостоил его ответом. Цинк вчера прошвырнулся по магазинам и теперь был одет в «нейлотайп»-прикид. Жер был недоволен.

Впереди пара не с одним или двумя, а – считайте: раз, два, – с тремя! – волочащимися за ними бэбиками. Смущенные вниманием завидующих соседей в толпе предки громогласно объясняют, что это не все их, просто они взяли на день и «зеницу ока» кузины, и это задабривает людей вокруг, но не настолько, чтобы они утихли, когда гид наконец позвал к себе экскурсантов.

– Добрый день и добро пожаловать в небоскреб «Дженерал Текникс». Нет необходимости рассказывать кому-либо о компании «Джи-Ти»…