Камень теперь был совсем рядом, и под самым орлом Войча успел разглядеть что-то странное, похожее на пятерню, впечатанную прямо в твердую скалу. Словно неведомый волат со всего размаха ударил по серому камню…

И тут все пропало. Перед Войчемиром была лишь темная переливаюшаяся поверхность Зеркала — и его собственная физиономия с приоткрытым ртом и вытаращенными глазами.

Войча перевел дыхание и хотел уже опускать руки, когда Ужик негромко напомнил: — Ключ.

Ах, да! Войчемир вздохнул и послушно повторил:

— Ключ!

Мелькнула мысль, что надо бы добавить «Пожалуйста!», но тут по Зеркалу прошла легкая рябь. и оно вновь засветилось яркой синевой. Перед Бойчей был Савмат, окруженный зеленым полукольцом лесов и темно-синей гладью реки. Войчемир вновь увидел каменные вежи Детинца, но они тут же остались где-то в стороне. Он снова летел. но уже не на закат, а на полночь. Несмотря на огромную высоту, Войча все же не растерялся. Места были памятные, за два года он объездил все окрестности Кеевой столицы. Внизу появилась узкая извилистая речка, и Войчемир тут же узнал Быстрину. Бывал он и здесь вместе со своими кметами. Вот и село знакомое, куда они за полюдьем заезжали. Калачка называется…

По Зеркалу вновь пошла рябь, и Войчемир решил, что это и есть ответ, но внезапно увидел звездное небо. Звезды были огромными и близкими, словно Войча поднялся через псе шесть Небес к подножию самого великого — Золотого. Войчемир узнал Лося с Лосенком, Бродницкий Шлях, Стожары и, конечно. Вечерницу, которая теперь и на звезду не была похожа — большая и круглая, словно Луна. Внезапно одна из звезд сорвалась с места, и по небу протянулась широкая огненная полоса…

— Все…

Войча с сожалением поглядел на пустое Зеркало. Теперь в нем не отражался даже он сам, зато появился Ужик, и не в драной рубахе, а о черном плаще, похожем на тот, что пропал в Змеевой Пустыне.

— Спроси про себя!

Войчемир так и не понял, кто это сказал — настоящий Ужик или Ужик-отражение. Совет пришелся по душе:

— Ну, и чего там про меня? — Тут же он вспомнил о вежестве и спешно добавил:

— Пожалуйста!

Ужик-отражение усмехнулся и сгинул, а вместо него появился сам Войча, но совсем не тот, что прежде. На нем был багряный румский плащ, заколотый огромной, сверкающей белыми камнями фибулой в виде Сокола, на ногах — остроносые огрские сапоги, а на голове…

Отражение пропало, и Войчемир так и не понял, что имелось в виду. Какой-то странный шлем, не иначе тоже румский…

— Пошли, Зайча!

Голос Ужика заставил очнуться. Зеркало исчезло. Перед Бойчей вновь был каменный идол в зубчатом венце и неровные серые стены, залитые лунным светом.

Войчемир медленно опустил руки и тут только почувствовал, как затекло все тело. Сколько он здесь простоял? Вначале показалось, что с полчаса, не больше. Но потом он заметил, что тень успела сместиться, и не на пядь, а на целый локоть. Тогда сколько? Часа два? Больше?

— Пошли, — повторил Ужик. — Тебе поспать надо.

— Точно… — Войча устало зевнул, но тут же встрепенулся:

— Ты погоди! А Ключ? Где его искать-то? Ты хоть понял?

— Потом, потом…

Заморыш потянул Войчемира за руку, и тот вновь подчинился. И действительно, спать захотелось до невозможности. Перед глазами замелькали серые вершины далеких гор, тонкие стрелки рек среди зеленого лесного моря, грозные вежи Детинца… Войча не помнил, как выбрался из подземелья, как брел по мертвому ночному городу. Запомнил он лишь Тарпаныша, который оказался почему-то не стреноженным, а вольно бродящим по холмам. Конек внимательно поглядел на Войчемира, и тому показалось, что Тарпаныш хочет ему что-то сказать. Впрочем, это могло и присниться — сон накатил и укрыл с головой, словно тяжелое мягкое одеяло…

Разбудил Войчу голод. Не открывая глаз, он щелкнул зубами и принюхался, надеясь почуять знакомый запах печеной рыбы. Увы, пахло лишь травой и сухой пылью. Войчемир досадливо поморщился, привстал и с трудом продрал глаза. От костра остался лишь серый холодный пепел, а лежебока-Ужик вместо того, чтобы заняться делом, сидел чуть в сторонке и что-то внимательно разглядывал на земле, не иначе муравьев подсчитывал. На Войчино «Чолом!» он лишь дернул головой, явно не собираясь отвлекаться. Войчемир встал, подошел поближе и увидел, что муравьи тут ни при чем, а перед Ужиком на земле разложены несколько десятков маленьких камешков. Недомерок время от времени трогал их пальцем и рисовал прямо в пыли какие-то полоски — покороче и подлиннее.

Войча понял, что Ужик окончательно отбился от рук, вздохнул и достал пустой мех, думая сходить за водой. Но голод вновь напомнил о себе. Войчемир, не удержавшись, полез в мешок, где хранилась провизия, оставленная усатыми бродниками. Мешок показался неожиданно легким, и Войча с досадой вспомнил, что вчера они честно поделили последнюю сухую лепешку. Вот карань!

— Ужик!

Ответа он, естественно, не дождался. Пришлось окликнуть заморыша еще раз. Ужик неохотно поднял голову и не отрывая глаз от своих дурацких камешков, бросил:

— Чего?

— Чего-чего! — возмутился Войча. — Жрать надо, вот чего!

— Я занят…

Войчемир вобрал в грудь побольше воздуха, дабы высказаться по поводу Ужиковых занятий, но любопытство все же пересилило, и он подошел поближе.

Вначале Войчс показалось, что камешки лежат в полном беспорядке, то по отдельности, то небольшими кучками. Но затем он заметил что-то знакомое. Эти семь камешков похожи… Лось! А вот и Лосенок! А эта ракушка, похоже, Вечерница…

— Звезды? — понял Войчемир. — Которые вчера?

Ужик быстро кивнул, и Войча покачал гловой. Неужели заморыш все запомнил? И что он там ищет? Ведь Ключ скорее всего в том селе, что на Быстрице!

— Поесть бы… — проговорил Войчемир уже совсем другим тоном. — Ты бы рыбки….

Ужик помотал головой, но внезапно оторвался от своих камешков и виновато улыбнулся:

— Извини! Все утро тут сижу… Знаешь что, сложи-ка костер — прямо на берегу. Я сейчас подойду.

«Сейчас» явно затянулось. Войча успел набрать сухих веток, приготовить острые палочки для рыбы, но заморыша все не было. От скуки Войчемир принялся бродить по берегу, надеясь увидеть если не рыбу, то неосторожного рака. Но раки в это утро сидели, где им и положено — — на дне, и на чистом белом песке не было даже лягушонка. Внезапно Войчемир увидел впереди кусты склонившиеся к самой воде. Тут же вспомнилось, как однажды он нашел в таких кустах большую корягу. В коряге было дупло, а в дупле — толстый глупый соменок. В животе заурчало, и Войча поспешил вперед. Разувшись, он вошел в воду и тут же увидел среди ярко-зеленой листвы что-то большое и темное. Вначале подумалось, что это толстое бревно, но бревно было каким-то необычным. И только продравшись через тугие колючие ветки, Войчемир понял, что спрятано здесь, подальше от чужих глаз. Челнок! Маленький, обтянутый тугой кожей, с небольшим широким веслом, лежавшим внутри.

Еще не зная, что делать с находкой, Войча вытащил челнок из зарослей и подогнал к песчаному берегу. Лодка, пусть и маленькая, это хорошо. Плыть Войчемир пока что никуда не собирался, но с челнока удобнее ловить рыбу. Интересно, кто его здесь оставил? Не иначе бродники — больше некому…

Войча вернулся к костру и тут же увидел Ужмка. Заморыш медленно брел, глядя куда-то под ноги.

— А я лодку нашел!. — поспешил похвастаться Войчемир.

В ответ прозвучало нечто среднее между «угу» и «ага». Похоже, Ужик его просто не слышал. Дойдя до самого берега, недомерок присел на песок и вновь принялся рисовать черточки — подлиннее и покороче.

— Рыба! — как можно мягче напомнил Войча. Ужик застонал, явно не желая отрываться от своих рисунков, и внезапно прищелкнул пальцами. В первый миг Войче подумалось, что заморыш В своей лаконичной манере попросту отдает приказ — рыбу наловить, поджарить и подать ему, Ужику, в готовом виде. Стерпеть подобное было трудно, и Войчемир уже был готов крепко обидеться, как вдруг послышался громкий плеск. Войча обернулся — маленькая красноперка билась на прибрежном песке, жадно глотая воздух и тараща круглые глаза.