По его команде Ясбир остановился и начал разглядывать затертые временем контуры лишенной туловища головы тританкара, каменного призрака.

— Кутбуддин Айбак, первый султан Дели, разрушил двадцать джайнистских храмов и использовал их камни для строительства своей мечети. Если знаешь куда смотреть, кое-где еще можно найти старую резьбу по камню.

— Вот это мне нравится, — сказала Шулка. — Старые боги все еще здесь. — Каждое слово, падавшее с ее губ, было прекрасно, как жемчужина; Ясбир попытался читать по ее глазам, но темные очки с эффектом кошачьего глаза не давали такой возможности. — Жаль, что столь немногие люди интересуются своей историей и обычаями. Всё только то новейшее и это новейшее, а если что не новейшее, так никому и не нужно. Мне кажется, чтобы понимать, куда ты идешь, нужно сперва понять, откуда ты пришел.

Очень хорошо, — шепчет Рам Тарун Дас. — Теперь железная колонна.

Подождав, пока от обнесенной перильцами площадки отойдет группа немецких зевак, Ясбир и Шулка подошли к ней поближе и стали молча разглядывать массивный черный столб.

— Сделано шестьсот лет назад, а ведь ни пятнышка ржавчины, — сказал Ясбир.

Девяносто восемь процентов чистого железа, — вставил Рам Тарун Дас. — Компании «Миттал стил» есть чему поучиться у Гуптовских царей.

— «Он, кто, имея имя Чандра, был прекрасен лицом своим, как полная луна, истинно сосредоточив свои мысли на Вишну, повелел установить сей величественный столп божественного Вишну на холме Вишнупада».

Читая надпись, нанесенную вокруг середины столба, Шулка сосредоточенно хмурила брови и выглядела в глазах Ясбира не менее прекрасной, чем любой из богов или царей династии Гупта.

— Ты знаешь санскрит?

— Я следую некому личному пути духовного развития.

У вас приблизительно тридцать секунд до подхода следующей группы туристов, — вставляет Рам Тарун Дас. — Теперь, сэр, та фраза, которой я вас учил.

— Говорят, что, если встать к колонне спиной и обхватить ее руками, твое желание исполнится.

Подходили китайцы, подходили китайцы.

— И что бы такое мне захотеть?

Идеальна. Она воистину идеальна.

— Ужин?

Шулка чуть заметно улыбнулась и пошла прочь; под самой привратной аркой она повернулась и ответила:

— Ужин был бы очень кстати.

А затем вокруг нержавеющего железного столпа Чандры Гупта густо зароились китайцы со своими магазинными мешками, козырьками от солнца и пластиковыми шлепанцами.

Ясбир улыбается блаженным воспоминаниям о Первом Свидании. Дипендра шевелит пальцами под потоком горячего воздуха.

— Да, я о таком слыхал. Это даже было в документальном фильме. Белые вдовы, так их называют. Они прекрасно одеваются и ходят на шаади, у них блестящие резюме, но замуж они не собираются; о нет, нет и нет. Да и с какой бы стати, если есть нескончаемый поток мужчин, готовых водить их в рестораны и всякие места, делать им прекрасные подарки, покупать им туфли и драгоценности и даже машины, в фильме все про это рассказано. Они играют с нашими сердцами ради собственной выгоды. А когда им это надоедает, когда им становится скучно, или мужчина слишком уж многого требует, или его подарки становятся скромнее, или у кого-то можно получить лучшие, тогда прочь с глаз моих! Выкинет на помойку и займется другим, это же для них игра.

— Дипендра, — говорит Ясбир, — фильмы шаади-канала — не та модель, какую ты хочешь в женатой жизни, это уж точно. — В этот момент Рам Тарун Дас мог бы им гордиться. — А теперь мне нужно вернуться на работу.

Краны, предупреждающие о преступном перерасходе воды, способны также доносить начальству о чрезмерно долгом пребывании в туалете. Но семена сомнения уже посеяны, и Ясбир поневоле вспоминает ресторан.

Второе Свидание. Ясбир целую неделю тренировался есть палочками. Он ругался на рис, он проклинал дал. А вот Суджай без малейших усилий закидывал в рот и рис, и дал, палочки мелькали у него в руках, как спицы велосипеда.

— Тебе-то просто, в тебе есть эта самая врожденная азиатская культура.

— В общем-то, оба мы азиаты.

— Ты знаешь, о чем я. И мне даже не нравится китайская кухня, там все какое-то пресное.

Ресторан был дорогой, половина недельной зарплаты. Ясбиру пришлось работать сверхурочно. Благо в «Руслах и плотинах» случился аврал из-за наводнений.

— О, — сказала Шулка, подсвеченная сзади ночным сиянием Дели, огромным расплывчатым нимбом, предназначенным, казалось, специально для нее; она богиня, думает Ясбир, деви ночного города, с чьей головы нисходят миллионы огней. — Палочки. — Она взяла со столика древние фарфоровые палочки для еды, в разные руки, как барабанные. — Я не умею с ними обращаться, я всегда боюсь, что они сломаются.

— О, это очень просто, нужно только привыкнуть.

Ясбир встал со стула и обошел вокруг Шулки; перегнувшись через ее плечо, он положил одну из палочек на сгиб ее большого пальца, а другую — между подушечкой большого пальца и концом указательного. Все еще не сняла свой лайтхук. Вот что значит городская девушка. Ясбира пронизала дрожь предвкушения, он поставил конец ее среднего пальца между двумя палочками.

— Твой палец играет роль оси, понятно? — сказал он. — И главное совсем не напрягайся. Держи миску поближе ко рту.

Ее пальцы были на ощупь мягкими и теплыми, в них таились бесконечные возможности. Ее кожа действительно пахла мускусом, или ему показалось?

Вот видишь? — спросил Рам Тарун Дас через другое плечо Шулки. — Видишь? Кстати, тебе стоило бы сказать, что палочками вкуснее.

Палочками и вправду было вкуснее; Ясбир обнаружил тонкости и пикантные оттенки, незнакомые ему прежде. Слова лились через столик легко и непринужденно. Все, что бы Ясбир ни говорил, вознаграждалось ее серебристым смехом. Хотя Рам Тарун Дас был вездесущ и незаметен, как вышколенный официант, все слова и шутки были его собственные, Ясбира. «Вот видишь, — сказал он себе, — ты же можешь. Ни для кого не тайна, чего хотят женщины; нужно поменьше говорить о себе и побольше слушать, нужно смешить».

За зеленым чаем Шулка завела разговор об этом новом романе, который читали все, абсолютно все, который про эту делийскую девушку, подыскивающую мужа, и ее многочисленных ухажеров, совершенно скандальный, «Достойный юноша». Все, абсолютно все, кроме Ясбира.

Помоги! — беззвучно воззвал он в свое внутреннее ухо.

Уже сканирую, — сказал Рам Тарун Дас. — Что вам нужно, краткий пересказ, отзывы читателей или анализ?

Просто оставайся под рукой, — беззвучно прошептал Ясбир, маскируя еле заметное движение челюстей тем, что снял крышку чайника, — сигнал наполнить заново.

— В общем-то, это не такая книга, какую полагается читать мужчине…

— Но…

— Но в то же время все ее читают, — повторил он с подсказки Рам Тарун Даса. — Пока что я прочитал только на две трети, но… а как далеко зашла ты? Осторожно, спойлер.

Это одно из выражений суджаевского «Таун энд кантри»; Шулка просто улыбается и крутит свою чашку.

— Скажи то, что ты хотела сказать.

— Неужели она не видит, что это Нишок? Он же очевидно, явным образом, на тысячу процентов ее обожает. Но это будет не так-то и просто, да?

— Но Пран, с ним всегда сплошное беспокойство. Он законченный проходимец, с ним нужно держать ухо востро. Она никогда не сможет ему доверять полностью, но именно это ей и нравится. Тебе не кажется, что иногда не хватает немного остроты, немного страха, и что возможно, всего лишь возможно, стоит утратить всё, чтобы сохранить искру жизни?

Осторожнее, сэр, — пробормотал Рам Тарун Дас.

— Да, но мы уже знали, после вечера у супругов Чаттерджи, где она столкнула Джойти в бассейн прямо на глазах у русского посла, что она ревнует к своей сестре, потому что та выходит замуж за мистера Пансе. С одной стороны — гламур, с другой — безопасность. Страсть против стабильности. Город против села.

— Эйджит? Для оживления сюжета и только. Не был и не будет претендентом. Все женщины, с какими он встречается, суть просто зеркала, в которых он видит себя любимого.