Он позволил себе на одно-единственное мгновение включить коммуникационный лазер. Да. Враг приближался. Настигал, рвался к своей жертве и уже допустил ошибку. Электромагнитные потоки силились разорвать Джеддена, и каждая молекула в теле из умного льда звенела и стонала от напряжения, но его собственный крик звучал куда громче. Да! Перед ним снова простирался открытый космос. Корабль-осколок избежал попадания в ловушку гравитационного колодца, чем вообще не должен был бы рисковать. Этот шаг лишал его запасов реактивной массы, необходимых, чтобы прыгнуть к какой-либо из систем Клейда. Скорее всего, Враг учел все это, перед тем как последовать за ним в поле нейтронной звезды, считая, что тот пролетит просто рядом. Предположение. В космосе предположения убивают.

Погружаясь в свои квантовые воспоминания, Джедден понимал — теперь ему предстоит очень долгий путь домой.

Транспаранты, флажки и знамена, украшенные ритуальными змеями, развевались на улицах в день фестиваля Быстрых Детей. В последнюю минуту климатическая служба запросила выделить им бюджетные средства, чтобы опустить основные потоки ветра поближе к земле.

Совет пытался возмутиться тем, что этот фестиваль происходит примерно раз в полтора месяца, и так и было на самом деле, но кто-то старый и медленный заметил: «Не для детей».

Быстрый Человек свернул с пыльной дороги на тропу, ведущую к ферме. Деревянные ворота были украшены резными, пучеглазыми, разевающими рты богами земли, этими пухлыми хранителями сельского хозяйства округа Иао. Когда он замедлился до Родительской Скорости, полевые цветы, казалось, начали раскачиваться точно метроном. Терзаемый ветром луг превратился в неспокойное море, с его потоками и течениями. Над головой стремительно проносились стаи облаков, а дети, готовившиеся к ритуалу Боя С Солнечными Лучами на просторном дворе под хмурыми стенами древней усадьбы, превратились просто в облачка пыли.

В течение трех дней он гулял по вечному холму великого цилиндра, блуждая в красных лесах округа Ахаэа. Быстрый Человек любил много ходить. Он переключался на Детскую скорость, и тогда его окружала ребятня на велосипедах и самокатах, вскоре уносившаяся прочь с криками: «Не такой уж ты быстрый, Быстрый Человек!» Да, он мог бы поймать их и на самом деле легко мог двигаться еще резвее. И они это знали. Знали, что он способен принять облик птицы или облака и улететь от них на другой край света. Каждый в Трех Мирах прекрасно знал Быстрого Человека. Он не нуждался ни во сне, ни в пище, но обожал пряную, овощную кухню Средних округов и их легкое, но душистое пиво, поэтому его каждый вечер видели то в ресторане, то в сельском кабаке. Тогда он замедлялся до Родительской скорости, чтобы побеседовать с местными. Дети были веселыми, очень умными и талантливыми, но для подлинного общения нужны все-таки взрослые.

Меж стен поместья Тоу Яу метались звонкие детские крики. Сегодня здесь собралось все поселение, включая и самую маленькую, пятилетнюю, постоянно мельтешащую девчушку. Она жила по своему собственному времени. Для ее родителей прошло лишь несколько месяцев; память о ее рождении еще была свежа в их памяти. Самые взрослые из детей уже входили в подростковый возраст. Ноха и Джехау поприветствовали Быстрого Человека, поднеся ему хлеб и воду.

— Храни вас Господь, — благословил он их. Крошка Немаха мельтешила вокруг, точно какая-нибудь мошкара летним вечером. Он услышал, как модуль повторной речи переводит его слова в детский ритм, разражаясь стремительной трелью. Именно этим и славился Быстрый Человек — он умел разговаривать одновременно в двух временах. Он стал очень важным посредником для Трех Миров.

Три огромных цилиндра колонии Эо Таэа плыли к звезде, обозначенной в анпринских атласах как Сулпис 2157, вот уже пятьдесят Взрослых Лет. Ласковое и небольшое желтое светило, к которому жался газовый гигант. А на орбите газового мира повисла согретая солнцем голубая, словно слеза, планета. Огромные, грубо обработанные астероиды этой флотилии неожиданно возникли на самом краю мощного радара в виде почти незаметных точечек. Они проходили слишком далеко, и, сказать по правде, вряд ли стоило обращать на них внимание. В галактике полно всевозможных разумных подвидов, в основной своей массе совершенно равнодушных к тому, что все они являются частью одного великого и славного Клейда. Обычно они были одержимы какими-то своими личными проектами и думали исключительно о распространении своих империй. Цивилизации обретают хоть какую-то ценность, только научившись достигать световых скоростей.

Пустое любопытство и поспешность действий, сгубившая ныне покойный, превратившийся в пар народ Анприн, спасли Джеддена. По правде сказать, в тех планах, что он строил с того момента, как увидел гибель целой цивилизации в пламени сверхновой, с самого начала было куда больше надежд, чем уверенности. Он надеялся, что, высвободив темную энергию и прыгнув в искривленное пространство, пожнет результаты этого поступка лишь столетия спустя. Надежда просыпалась вместе с ним в течение всего долгого путешествия к нейтронной звезде. Малейшая ошибка могла привести к промаху в световые года и столетия реального времени. Сам он не мог погибнуть, но реактивная масса обладала фатальной значимостью для него. Вечное падение мимо звезд — это было бы куда хуже любой смерти. Конечно, он гнал от себя эти страхи, но и тут ему скорее помогала более надежда, нежели слепая уверенность.

Надеясь и сомневаясь, он бросился в гравитационный колодец нейтронной звезды.

Умея надеяться, он умел и плакать; слезы умного льда потекли по нему, когда дальние радары засекли три медленно движущихся объекта менее чем в пяти световых часах. Постоянно перепроверяя свои вычисления, он извел остатки реактивной массы в темную энергию и нагнал флотилию Эо Таэа, входя в ее гравитационное поле. Во всех своих переопределениях и перестройках он так и не смог вновь обрести способность по-настоящему понимать числа, слышать их шепот. Полтысячи лет отделяло его теперь от жизней, которые он вел на Тей.

В течение десяти дней он передавал аварийный сигнал. «Помогите, я беженец межзвездной войны». Он прекрасно осознавал, что в космосе не действует морской кодекс, использовавшийся на океанических просторах его родного мира, где ни один Аспект, будь он хоть капельку добр, серьезен и вежлив, не оставил бы попавшего в беду. Народ Эо Таэа вполне мог убить его, просто решив не обращать внимания. Но у него имелось, что предложить взамен.

Как и многие деревенские дома дуги Амоа, поместье Тоу Яу имело беседку, расположенную на холмике в двух полях посолонь от старого здания. Воздушная и изящная, сплетенная из тонких ивовых веток, она, как и все похожие на нее строения, стала местом отдыха для взрослых, где те могли общаться на удобной для себя скорости без необходимости использовать эти отвратительные переговорные устройства на шеях. Здесь они собирались, чтобы поболтать, обменяться слухами и при помощи телескопа поглазеть на своих сородичей, живущих на другой стороне мира. Подобные вечеринки были последним писком моды, позволявшим взрослым посидеть вместе и пожаловаться друг другу на детей.

Но сегодня был день именно последних — хотя для них и проходила почти неделя — фестиваль Быстрых Детей, и Ноха Тоу Яу нацелил телескоп не на половину, расположенную позади искусственного солнца, но туда, где команды детей карабкались по опорам этого светила, поднимаясь на десятки километров над землей, бегали по мононитяным растяжкам для транспарантов и устраивали неистовые схватки на воздушных змеях в разреженных слоях атмосферы.

— Вот что я тебе скажу, своим детям ни за что не позволю подобных глупостей, — проворчал Ноха Тоу Яу. — Удивлюсь, если хоть один из этих ребят доживет до Цели.

Быстрый Человек улыбнулся, понимая, что если Ноха позвал его, то Эмоа Тоу Яу затевает нечто куда как более опасное.