"Олег Иванович очень легко пошел на контакт, но я не скажу, что он был тогда в хорошем настроении. Эта работа в общем-то удручала его… Творчески он очень серьезно относился к собственной роли и очень скептически к этому фильму, потому что потом, когда мы с ним разговорились, он упомянул, что там, в этой работе, много "ляпов". Во-первых, эта каскетка, которую, допустим, еще можно носить в окопе, но ни в коем случае немецкий офицер не наденет ее, будучи в относительно тыловом городе. Во-вторых, желтая портупея, которой у немецких офицеров никогда не было. Портупея была у эсэсовцев, но черная. У офицеров же был просто ремень… Видно было, что все это делается людьми непрофессиональными. Олег Иванович тогда мне сказал:
— А я так и думал, что будут "ляпы", так как все это очень примитивно…
Мы с Далем разговаривали немного на площадке, как раз во время съемок сцены, где он за рулем машины. Причем водил он сам, и это доставляло ему большое удовольствие. А в основном мы беседовали в гостинице: там есть очень удобный холл, кресла. И там-то мы с ним и устраивались. Диктофона тогда у меня не было. Тогда вообще была напряженка с диктофонами. В редакции было несколько "Легенд", но, как всегда у нас, получить их было совершенно невозможно. Как правило, они предназначались для бесед с городским начальством по поводу задач, стоящих перед партийно-хозяйственным активом. Так что записывал я весь разговор с Далем в блокнот — быстро записывал, конечно, сокращая слова, но помня, что главное для меня — это сохранить его разговорную манеру…"
Забегая вперед, сообщу, что это интервью появится в газете 25 сентября и будет сильно сокращено. В нем не будет упоминаний про "ляпы", а также выпадут сетования Даля на оплату актерского труда. Даль сообщал, что администрацией съемочной группы ведется какой-то мухлеж с почасовыми подсчетами и ему примерно треть съемочных дней вообще не оплачивают (тогдашняя ставка Даля в день равнялась 40 рублям).
Продолжаются съемки фильма "В бой идут одни "старики". Мы оставили съемочную группу в тот момент, когда она в начале сентября снимала последнюю натуру под Черниговом. В середине сентября группа перебазировалась на Киностудию имени Довженко, где предстояло отснять павильоны. Так, 20–24 сентября снимался эпизод в декорации "столовая": Кузнечик, мастерски завалив "мессера" на глазах родной эскадрильи, приходит в столовую, где товарищи устраивают ему торжественный прием. В эти же дни был отснят и другой "столовый" эпизод: когда летчики "второй поющей" поминают погибшего Смуглянку. В последующие несколько дней были отсняты эпизоды в декорациях "хата девчат", "палатка".
В те же дни Фаина Раневская переезжала на новое место жительства — из высотного дома на Котельнической, где остались ее друзья Роман Кармен, Михаил Жаров, Вадим Рындин, Галина Уланова, она, по настоянию своей подруги Нины Сухоцкой, перебралась в кирпичную 16-этажную "башню" в Южинском переулке. Как пишет А. Щеглов: "Наверное, это было правильно — Фаине Георгиевне стало легче жить: театр был рядом, забегали актеры. Дом был построен скучно, но капитально — "для хороших людей".
Помню, в какой-то солнечный осенний день Ия Саввина, Петр Штейн и я помогали Фаине Георгиевне переезжать с Котельнической, под градом ее рекомендаций укладывали книги: они должны были путешествовать в том же соседстве, в каком стояли на ее полках…
В ее новой квартире на Южинском тоже был небольшой холл-прихожая с остекленными дверями, как в высотке, но уже не белыми, а "под дуб"; прямо — большая гостиная, направо — коридор, приводящий в большую кухню; налево по коридору — спальня, направо — туалет и ванная. Симпатии Раневской были в равной степени отданы гостиной и кухне…"
Между тем ровесница Раневской знаменитая певица Лидия Русланова (она была моложе Фаины Георгиевны всего на четыре года) доживала последние дни. Еще каких-нибудь несколько месяцев назад никто не мог предположить, что дни легендарной певицы уже сочтены — настолько активный образ жизни она вела: в июне снялась в роли самой себя в картине Евгения Карелова "Я — Шаповалов Т.П.", в начале августа дала концерт в родном Саратове, в котором состоялся ее дебют на профессиональной сцене. Однако в сентябре певица почувствовала недомогание и слегла. Смерть наступила 22 сентября на 73-м году жизни. Три дня спустя в Театре эстрады состоится панихида по усопшей, после чего ее тело предадут земле на Новодевичьем кладбище.
А жизнь между тем продолжается. В тот день, когда этот мир навсегда покинула прославленная певица, в одном из родильных домов столицы благополучно разродилась популярная актриса театра и кино Лариса Голубкина. На свет появилась девочка, которую назвали Машей. Ее папой был физик Николай Арсеньев-Щербицкий, с которым Голубкина познакомилась несколько лет назад в одной из компаний. Роман был бурным, но скоротечным: говорят, на момент появления дочери отношения между возлюбленными были уже вконец испорчены.
Алла Пугачева в те дни находится на подступах к своей будущей славе. Все лето она вместе с мужем Миколасом Орбакасом провела в гастрольных поездках по различным городам страны от Московской областной филармонии (за маленькой Кристиной все это время присматривала мама певицы Зинаида Архиповна). Артистов в таких программах участвовало много, поэтому Пугачевой давали петь не больше двух песен. Ей, естественно, этого было мало, она просила увеличить репертуар, но ей отвечали отказом. Тогда Пугачева самовольничала: без всякого разрешения исполняла на "бис" третью, а то и четвертую песни. Администраторы в таких случаях были буквально вне себя от гнева, кричали в лицо дерзкой певице: "Пугачева, ты ведь не одна в программе выступаешь! Ты и так в филармонии на птичьих правах! Еще раз подобное случится — уволим!" И ведь действительно уволили. Но Пугачева без дела не осталась — с помощью матери одного из своих однокурсников по музучилищу устроилась той осенью в Москонцерт.
Другая будущая звезда отечественной эстрады — Валерий Леонтьев тоже переживал не лучшие дни. В течение года он вместе с группой земляков-сыктывкарчан учился в Москве во Всероссийской творческой мастерской эстрадного искусства. Жил в гостинице ВДНХ в четырехместном номере на 60-рублевую стипендию. Плюс был один: мастерская располагалась в помещениях Зеленого театра ВДНХ, так что от гостиницы можно было ходить на занятия пешком. Из-за того, что на жилье им полагался всего рубль в сутки дополнительно к стипендии, гостиницы приходилось менять чуть ли не ежемесячно, чтобы не платить двойную цену за койко-место. Как будет позднее вспоминать сам певец:
"Скоро я понял, что Мастерская — такое место, где ничему не научишься, если сам очень не захочешь. Теоретически Мастерская, получая за наше обучение деньги от филармонии, должна была выпустить нас с профессиональным репертуаром, подобрать нам костюмы, научить пантомиме, хореографии, сценическому движению. Певцам, естественно, дать настоящие уроки вокала. Но фактически никаких профессиональных навыков мне, например, Мастерская не дала…"
В итоге эта эпопея завершилась грандиозным скандалом. Когда директор Сыктывкарской филармонии в очередной раз приехал в Мастерскую и увидел, что его подопечных ничему толком так и не научили, он увез всю группу домой. И позднее добился в арбитражном суде, чтобы "Росконцерт" выплатил филармонии перечисленные на обучение студентов деньги.
В конце сентября на "Мосфильме" проходили павильонные съемки фильма "Вечный зов". Снимали эпизоды "на заимке Кафтанова": это там Кафтанов (Ефим Копелян) приручает Федора Савельева (Вадим Спиридонов). Однако 26 сентября съемки встали: внезапно заболел Спиридонов, а Копелян уехал на гастроли за рубеж. Простой длился три дня, после чего стали снимать эпизоды с участием Спиридонова (Копелян все еще не вернулся).