— Я и так работаю на твоей кухне, — раздраженно говорит Ричард. — К тому же я не люблю тамалес.
— Очень жаль. Потому что на обед у нас тамалес. Мне нужно закончить статью и испытать рецепты.
Следующие два листа оказываются испорченными, и я подозреваю, что Ричард сделал это намеренно. Его губы плотно стиснуты, пальцы сжаты в кулаки, и он слабо ударяет по столу.
— Хорошо, хорошо, достаточно, — говорю я. — Спасибо, Ричард.
Он снимает фартук, отряхивает свой цветастый халат и старается стереть с лица самодовольную улыбку, когда отъезжает к окну и начинает копаться в куче библиотечных книг, которые ему принесла Фиона.
Я как раз начиняю последнюю кукурузную лепешку, когда раздается звонок в дверь. Это Бен Стемпл с ящиком для инструментов в одной руке и парой коричневых бумажных пакетов в другой.
— Я тут работал на третьем этаже и вдруг вспомнил, что не подключил воду к крану для пасты. Вот и зашел. Видно, от вас мне обеда не дождаться, так что я свой принес, — говорит Бен и ставит промасленные пакеты на стол. — Я готов поделиться, но предупреждаю: обед не по вашим стандартам. Я это купил в одной восточной закусочной на Двадцатой улице. Не знаю точно, что это такое, плохо понимаю по-китайски. И не знаю, какое вино с этим пьют, так что взял вот это, — говорит Бен, вытаскивая из одного пакета шесть банок пива «Саппоро». — Решил, что японское подойдет, они же там рядом.
Внезапно Бен замолкает, увидев Ричарда в цветастом халате, сидящего в инвалидном кресле.
— О, простите, не знал, что у вас гости.
Я представляю мужчин друг другу.
Прежде чем протянуть Бену руку, Ричард слегка выпрямляется, приглаживает волосы и поправляет халат.
— Если я некстати… — начинает Бен, переводя удивленный взгляд с меня на Ричарда.
— Что вы, вовсе нет, — говорит Ричард. — Делайте скорее свой кран, может быть, спасете меня от низкокалорийных тамалес.
Бен вопросительно смотрит на меня.
— Все в порядке, — говорю я. — Правда, в кухне не прибрано, но, если вы все сделаете хорошо, я расплачусь с вами порцией тамалес.
— Согласен, но обещайте, что попробуете хотя бы кусочек жареного голубя. Настоящий деликатес, а кроме того, внесете свою лепту в снижение поголовья городских голубей, — говорит Бен и подмигивает мне.
После обеда Бен моет посуду, а я укладываю Хлою спать. Когда я спускаюсь вниз, Ричард сидит на кровати и читает «Повелителя мух».
— А я и забыл, до чего это мерзкая книга, — говорит он и зевает. — И кому пришло в голову считать ее детской? Не понимаю, о чем думают учителя.
Он держит книгу на расстоянии вытянутой руки и рассматривает обложку.
— Где ты ее взял? — спрашиваю я.
— Фиона принесла вместе с остальными книгами. Я ей сказал, что хочу почитать что-нибудь классическое, но я имел в виду Генри Джеймса или Толстого, — говорит он, глядя на меня поверх очков.
Бен, который в это время вытирает посуду, бросает на Ричарда непонимающий взгляд. Во время обеда, представлявшего собой адское смешение национальных кухонь — мексиканской, китайской и итальянской, — меня не покидало чувство, что Бен пристально наблюдает за Ричардом, пытаясь понять, кто он такой.
К тому времени, когда мы домываем посуду, Ричард громко храпит, и «Повелитель мух» покоится у него на груди. С каждым вздохом книга приподнимается, и ее страницы шевелятся. Мне нужно бы заняться статьей, набросок я уже сделала, но, когда Бен открывает две последние банки пива, я беру у него одну, и мы выходим на балкон.
— Тамалес получились что надо, — говорит Бен. — А голубь был так себе.
На балконе еще нет мебели, поэтому мы садимся на пол, привалившись к стене, вытягиваем ноги и смотрим на реку. Бен закрывает ногой балконную дверь.
— Мы не побеспокоим вашего… э-э… друга? — спрашивает он, кивнув в сторону Ричарда.
— Ричарда? Нет, его сейчас пушкой не разбудишь. Он всегда громко храпит, — говорю я.
— Тетя Фи говорила, что вы с ним давние друзья. А он… в смысле… вы…
Бен замолкает, надеясь, что я закончу фразу за него, но я молчу. Бен делает глоток пива и смотрит на меня.
— Я знаю Ричарда с самого детства. Большую часть своей жизни. Он мой старый друг, — с улыбкой поясняю я.
Я намеренно даю уклончивый ответ, потому что мне нравится наблюдать, как Бен старается докопаться до истины.
— Просто старый друг? И все? — спрашивает он.
— Он живет один, а недавно попал в автокатастрофу. Он скорее поправится, если поживет пока со мной и Хлоей.
— Вы настоящий друг, — говорит Бен, наклоняясь ко мне.
Его губы сухие и теплые, его поцелуй дразнит: на мгновение прижав свои мягкие губы к моим, он сразу отодвигается. Затем целует меня вновь, мягко и нежно, он зарывается лицом в мою шею и волосы, затем вновь возвращается к губам. Я чувствую привкус пива, мяты и чего-то еще, более сладкого. Похоже на морковку. И мне кажется, это самое вкусное, что я когда-либо пробовала. Я хочу окунуться в этот привкус, хочу вдохнуть его в себя. Внезапно Бен отстраняется, и мы отодвигаемся друг от друга, словно боксеры на ринге. Мы сидим, привалившись к стене, тяжело дыша.
— Простите, — тихо говорит Бен. — Я хотел это сделать с тех пор, как вас увидел. Все из-за той чертовой пены.
Несмотря на то что мне нравилось флиртовать с Беном и я ждала развития, его поцелуй оказался для меня полной неожиданностью.
Много лет у меня не было никого, кроме Джейка, и сейчас я разволновалась. Я не знаю, какие чувства я испытываю к Бену, хочу ли от него чего-то большего, но я должна — ради него и себя — попробовать и понять.
— Бен, я не знаю, смогу ли я…
Я выговариваю слова медленно и неуклюже, словно говорю на чужом языке.
Когда я замолкаю, не закончив фразы, Бен вздыхает.
— Кого я обманываю? Я не вашего поля ягода. — Он говорит спокойно и даже весело, но я вижу, что ему больно. — А знаете, я искал о вас информацию в Гугле, — говорит он, беря в руки банку с пивом.
— Правда? — удивленно спрашиваю я. — Зачем?
— Хотел откопать что-нибудь интересное. Оказывается, вы не слишком любите о себе распространяться. — Бен смотрит на меня и пожимает плечами. — Я прочитал о вас кучу статей. И про «Граппу» тоже. А вы важная шишка. — Бен допивает пиво и встает. — Я, пожалуй, пойду. Завтра мне рано вставать, буду пробивать засор. Спасибо за обед, Мира, — говорит он.
Он протягивает мне руку, помогая встать. Я надеюсь, что он снова меня поцелует, но нет.
Когда Бен уходит, я завариваю себе чашку мятного чая, чтобы унять жжение в желудке. Потом сажусь за компьютер и пытаюсь закончить статью, но у меня ничего не получается. Я никак не могу сосредоточиться на низкокалорийных тамалес.
Хотя поцелуй Бена мне очень понравился, я не представляю, как мы будем встречаться на детских праздниках и семейных вечеринках, если у нас не сложится. Впрочем… Взять, к примеру, моего отца и Фиону — они такие разные, но их отношения и не думают угасать. Я переехала из дома отца две недели назад, и туда сразу переселилась Фиона. Когда на прошлой неделе я забирала у них Хлою, то заметила, что шкафчик, в котором моя мать хранила фарфор, теперь заполнен довольно хаотичной коллекцией Фионы: глиняная посуда, декоративные блюда, пузатые стаканы из толстого стекла, солонки, перечницы и прочая дребедень, которую она привозила из своих поездок. От старинного фарфора, который я не любила, не осталось и следа. И все же жаль вместо старинных чашек видеть аляповатое блюдо с надписью: «То, что случилось в Вегасе, там и останется».
И главное, меня не покидает одна мысль: несмотря на приобретение крупной недвижимости, когда-нибудь мы с Хлоей вернемся в Нью-Йорк. Я ухаживаю за Ричардом и Хлоей, пишу статьи для журнала и никак не могу избавиться от какого-то беспокойства. Энид была права: мне чего-то не хватает.
Бен сказал, что информацию обо мне он нашел в Гугле. Я не новичок в Интернете, но никогда не искала информацию о самой себе, поэтому я открываю поисковую систему и ввожу свое имя. Сорок восемь ссылок. Я щелкаю мышкой на первой. Ну конечно, вот она я, во всей красе. Юная, прелестная Мира, правда, фотография несколько старовата. Есть также фотография «Граппы», сделанная весной со стороны улицы. На окнах пышная зелень в ящиках. Тогда у нас было мало денег, и душистые травы я выращивала сама. На снимке их почти не видно, но среди цветов у меня сидели розмарин, тимьян, красный базилик и настурция — круглые зеленые листья, а под ними оранжевые бутончики.
