— Не возражаете? — спрашивает он и так же ногой придвигает к столу еще один стул.

— Ну что вы, пожалуйста, — говорю я, хотя не совсем уверена, что хочу сидеть с ним за одним столом. Я возвращаю Хлое ее книжку. Бен открывает пакет и протягивает мне печенье:

— Кукурузное. Мое любимое. Не думал, что это вкусно, а вот поди ж ты. Могу съесть сколько угодно.

Я беру печенье, разламываю его пополам и протягиваю половинку Хлое.

— Вы живете рядом? — спрашиваю я.

— Нет, я живу в Блумфилде, а здесь работаю, — отвечает он, снимает крышку со стаканчика и отодвигает кофейную пенку кончиком бискотто. — Тут дом перестраивают на Смолмен-стрит, вот я там и работаю. Знаете, бывшая консервная фабрика? Ее теперь переделывают под лофт. Говорят, будут роскошные апартаменты, а я все равно чувствую запах уксуса, хоть убейте. Ребята считают, что я чокнулся.

Бен берет из пакета еще одно бискотто. У него маленькие и аккуратные руки с коротко подстриженными ногтями. Такие руки могут быть у музыканта или учителя, словом, того, кто не привык к тяжелому физическому труду. Руки Бена кажутся слишком хрупкими по сравнению с его телом и для сантехника какими-то неестественно чистыми.

Я чувствую, что должна что-то сказать о его тете, ведь только она нас и связывает, но что мне сказать? Поэтому я расспрашиваю его о лофтах.

— Много народу в них селится?

— Не очень. Но больше, чем полгода назад. В прошлом году перестроили сигаретную фабрику дальше по улице. Там все квартиры уже распроданы.

— Там пахло табаком?

Бен комкает пустой пакет и швыряет его в корзину. Кажется, он серьезно обдумывает мой вопрос: Бен смотрит в потолок, словно пытается вызвать забытые ощущения. Затем качает головой:

— Не-а. Табаком не пахло.

И бросает на меня косой взгляд; очевидно, проверяет, не смеюсь ли я над ним.

— Мне всегда хотелось жить в лофте, но в Нью-Йорке особенно не разбежишься.

Не понимаю, зачем я рассказываю об этом Бену.

— Будь у меня деньги, я бы купил лофт — как вложение капитала. Думаю, со временем цены на них взлетят. Вам стоит взглянуть. Если у вас есть время, пойдемте, устрою вам экскурсию.

Я смотрю на часы.

— Вы куда-то торопитесь? — спрашивает Бен, и я улавливаю в его голосе насмешливые нотки.

Теперь моя очередь гадать, не посмеивается ли он надо мной.

— Ну, вообще-то нет, просто мы с Хлоей собирались пообедать в «Коко».

— В этой карибской забегаловке? Что там хорошего? Я мимо каждый день прохожу, все никак не соберусь зайти. Честно говоря, я понятия не имею, на что похожа карибская еда, хотя… какого черта, почему бы и нет? Наверное, там интересно?

— Не знаю, никогда не была. Вообще-то, мне туда нужно по делу. Хочу написать про них статью.

Я сказала это на тот случай, если Бен и в самом деле решил надо мной подшутить. Наверное, Фиона уже рассказала ему, что целыми днями я только и делаю, что слоняюсь по дому и глушу бренди.

— Какую статью?

— Ну, что-то вроде критического очерка. Я подрабатываю в «Пост», пишу для раздела кулинарии.

— Ого… вроде как их обозреватель, который называет себя Зубастик Нибблер? — Бен смотрит на меня с восхищением. — Тетя Фи про это не рассказывала. Здорово!

— Ну, это пока пробное задание.

Я чувствую себя более чем нелепо.

Наступает неловкая пауза, наконец Бен говорит:

— Можно составить вам компанию? Я тут жду, когда мне привезут оборудование, а это не раньше часа, так что у меня есть время. — У Бена весело блестят глаза, наклонившись, он треплет Хлою по подбородку. — К тому же скучно есть в одиночестве.

Интересно, кого он имеете в виду: меня или себя?

— А как вы назовете меня в обзоре? — спрашивает Бен, забирая последнего моллюска во фритюре из заказанных в качестве закуски.

Только после требования отдать моллюска мне во имя «правды журналистики» Бен соглашается разделить его со мной.

— Вы о чем?

— Ну как же, вы же читали статьи Зубастика. Он всюду таскает за собой компаньона, которого называет ЛУДЗ — Лучший Друг Зубастика или МАЗ — Матушка Зубастика. Скажем, так: «По мнению ЗАЗа, в салате слишком много приправ…» и так далее.

— Какого еще заза?

— Как какого? ЗАЗ — это Заместитель Зубастика.

— Вы читаете ресторанные обзоры? — спрашиваю я.

— Разумеется. Иногда. Ну, Зубастик, конечно, это вам не Фрэнк Бруни, но все равно бывает интересно.

— Вы знаете, кто такой Фрэнк Бруни? — спрашиваю я.

— Удивлены? — прищурившись, спрашивает Бен.

— Нет, просто как-то не ожидала, — отвечаю я, надеясь, что не обидела его.

— Ну, — улыбнувшись, говорит Бен, — в общем, я хочу сказать, что было бы неплохо, если бы вы придумали какого-нибудь собеседника, которому будете все объяснять. Так получится живее и интереснее.

— Да, спасибо, я подумаю, — говорю я.

Меня удивляет не столько то, что Бен иногда читает ресторанные обзоры, сколько то, что он их обдумывает.

За ланчем Бен говорит без умолку. Мимоходом высказывая свое мнение о блюдах, он успевает рассказать, что сам варит себе пиво, играет на бас-гитаре в группе, исполняющей музыку в стиле грандж, был женат на своей однокласснице, но брак не сложился. Наконец за десертом — ананасовый крисп с крошкой из масла и коричневого сахара, украшенный домашним кокосовым мороженым, — который мы делим пополам, Бен спрашивает:

— А что у вас произошло с вашим бывшим? Каким он был?

Бен переводит взгляд на Хлою, которая в это время мирно спит в своей коляске. Очевидно, Бен хочет спросить, каким был человек, бросивший маленького ребенка. Однако мне не хочется говорить о Джейке.

Я не отвечаю и тянусь за очередным кусочком десерта: вкус потрясающий.

— Мне кажется, вы просто хотите, чтобы я болтала, пока вы будете доедать десерт. Давайте забудем о моем муже, — весело говорю я, подцепляя вилкой последний ломтик ананаса.

Бен набирает ложечкой мороженое и изучающе смотрит на меня.

— Ясно. Простите. И верно, забудем.

Легко сказать. Не знаю, почему во время еды тема для разговора находится легко, а когда все съедено, то и говорить вроде бы не о чем. Я подзываю официанта.

— Понимаете, вообще-то он человек неплохой, просто больше не захотел быть моим мужем. И отцом Хлои.

Чтобы отвлечься, я вожу вилкой по пустой тарелке, стараясь отскрести намертво прилипшие к ее краям капли карамели.

Бен наклоняется вперед, кладет руки на стол и переплетает изящные пальцы.

— А мне он почему-то не кажется неплохим человеком.

Крайний срок — неизбежное явление в жизни каждого журналиста, и у меня уже начались проблемы. Хотя в «Коко» я времени даром не теряла, для написания статьи понадобилась целая неделя. Вняв совету Бена, я начала придумывать что-то такое, что отличало бы мои статьи от всех других, и в конце концов остановилась на некоем компаньоне по имени ПЕРЕС — Парень-который-Ест-в-РЕСторанах: он приходит в ресторан и, поскольку сидит на диете, сначала заказывает только несколько кусочков манго и салат из хикамы (соус отдельно), но потом так увлекается, что начинает сметать все подряд, для начала опустошая корзинку для хлеба и под конец сражаясь за последний кусочек ананасового криспа. Надеюсь, это остроумно.

Поскольку я решила показать мою статью доктору Д. П. и только потом отсылать ее Энид, прошлым вечером я работала допоздна. Доктор Д. П. очень довольна моими успехами и даже отрывает несколько минут от занятия, чтобы почитать мое сочинение, которое я торжественно вручаю ей сразу же, как только переступаю порог кабинета. Я смотрю, как она достает ручку и делает пометки на полях.

— Здесь несколько незначительных ошибок, Мира. В синтаксисе и орфографии. Разве в вашем компьютере нет текстового редактора? — спрашивает она, не глядя на меня.

— Наверное, это иностранные термины. Их не было в словаре, — говорю я, вытягивая шею, чтобы увидеть, что она пишет.