— Как обычно, — попросил Джим, бросая портфель на стойку бара.
— Джим… — начала было Айона, но он закрыл глаза. Начавшееся утро уже казалось ему очень долгим. В полицейской телепрограмме засекли машину, подозрительно напоминающую BMW Саймона, и Кайл был в бешенстве.
— Айона, мне нужен тот чудный наркотик, который ты умеешь готовить. Побыстрее, ладно?
Айона отправилась варить чашку очень крепкого кофе.
— Ох, Джим, — сказала Мэри, а на ее красных губах играла улыбка; она явно прикидывала, сколько шуток сейчас стоит отпустить. Хоть чувство юмора ее не покинуло, слава богу. Правда, в последнее время шутки стали мрачнее.
— Что? — настороженно спросил он, все еще не открывая глаз.
— Да так, просто подумала, какой замечательный, тесный коллектив представляют собой посетители «Виноградной грозди», — Сэму стоит только выйти в бар с расстегнутой ширинкой, и тут же ему кто-нибудь об этом сообщит, тогда как ты, возможно, из самого Клеркенвелла шел в таком виде.
Рука Джима автоматически метнулась к ширинке, — так и есть, расстегнута, и из нее торчит хвостик выцветших голубых «боксеров». Он вспыхнул. Теперь понятно, почему Ребекка посмотрела на него с такой двусмысленной улыбочкой, когда он уходил сегодня утром. К тому моменту, когда Кайл уже трижды успел поговорить с местной полицией, в офисе были только он и Ребекка, не считая секретарш, которые, казалось, никогда не выходили из офиса, — наверно, у них наверху были маленькие загородки, где они спали по ночам.
Айона вернулась с чашкой кофе.
— Джим, ты не говорил мне, что Чарм уезжает, да?
— О Господи. Нет, не говорил, извини. На пару месяцев, так она думает.
— Джим! И так непросто работать в баре в том составе, как мы есть, так теперь еще и единственная представительница профсоюза официанток, знающая свое дело и работающая на полную ставку, от нас уходит! Как ты собираешься решать эту проблему?
— Ну, мы наймем студентов, что-нибудь в таком роде, — сказал Джим, размешивая три кусочка сахара. — Из Австралии. Это же у них в крови, подрабатывать в барах? Айона, правда, по всему Лондону толпы людей рвутся поработать в барах. Актеры, которые пока не у дел, скучающие писатели, начинающие музыканты-ударники. Найти будет не сложно, поверь мне.
Айона фыркнула. Найти-то было бы не сложно, но как заставить Джима вплотную заняться этим делом и довести его до конца — вот в чем проблема.
— Когда она уезжает?
Джим наморщил лоб.
— Э… Ангус знает. Она совсем недавно нам сообщила, — торопливо добавил он, видя, как сузились глаза Айоны. — Да что ты, Айона. У Ангуса сейчас столько всяких дел. Да как и у всех у нас.
— Знаю, знаю, — перебила Айона. Она не хотела, чтобы Джим был в курсе насчет того, что она знает, а особенно — чего она не знает. — Дело в том, что… Нам надо кого-то подыскать до того, как уволится Чарм, чтобы она ввела новенького в курс дела.
— Ну, за это будешь отвечать ты. То есть, вам же придется работать с новенькой. Или с новеньким.
— С новеньким. Определенно, это должен быть мужчина, — сказала Мэри. — Джим, можно с тобой кое о чем поговорить? По-быстрому? — Она глянула на Айону, которая в тот момент искала взглядом посетителей, которым пора расплачиваться, — их не оказалось, и Айона кивнула.
Джим взял чашечку кофе и сел за пустой столик в зале. Мэри сделала так, что он не смог оказаться лицом в сторону кухни, — он же не сможет нормально беседовать, если увидит, как повара убираются на кухне и по второму кругу используют собранные со столов кусочки масла. Но беспокоилась она зря, поскольку Джим уронил голову на ладони сразу же после того, как заглотил свой эспрессо учетверенной крепости.
— Джим, те квартиры над пабом, — начала она.
Он открыл глаза, на мгновение закатил их к небу, а потом снова закрыл.
— Только не заходи туда. Они еще не готовы, и я не знаю, когда мы разберемся со страховками и тому подобным, поэтому…
— Ну, я тут подумала… — Мэри прикусила губу. — Если я сделаю ремонт в одной из них и наведу там порядок, то можно мне там пожить, пока ты не решишь их продать?
Джим убрал руки от глаз и посмотрел на нее серьезно.
— Ты хочешь переехать?
Она кивнула.
— Хм, Крис не знает, когда он вернется из Косово, а наша квартира, честно говоря, такая страшная, да и, видит Бог, хозяйку мы ненавидим с того самого дня, как поселились. Я так давно собиралась с силами, чтобы переехать. А сейчас вроде бы подходящий момент…
Мэри замолчала. Она придумала это в одну минуту, но потом взвешивала свое решение целую ночь. Где-то в глубине души Мэри догадывалась, что Крис, возможно, не вернется никогда. А если и вернется, то, как он более-менее понятно изложил в своем пугающе-объективном письме, жить он с ней, возможно, не будет. Ее передернуло, и она мысленно отвергла этот эвфемизм. Он скорее всего не станет жить с ней. И если она останется в их общей квартире, где кругом витают воспоминания, — в том числе и воспоминания обо всех уступках, на которые она шла и которые ей все же не помогли, и он придет туда, чтобы обо всем ей сказать, будет еще хуже.
Ну, а с точки зрения позитивного мышления, если он вернется к ней, им нужно будет что-то менять в своей жизни. И первым делом нужно уехать из грязной маленькой квартирки, которую сдавала Мейзи («Здесь произошло столько замечательных событий! Столько гениальных произведений были созданы на этом диване у окна! Господи, нет! Я не могу закрасить эту настенную роспись! Это же нарисовал не кто-нибудь, а сам Пуччи!»).
Хотя Джиму знать обо всем этом не нужно. Мэри, ожидая его ответа, наклонила голову, и темный локон упал ей на глаза. Она с улыбкой поправила его.
— Э… — На мальчишеском лице Джима читалась внутренняя борьба: он встал перед дилеммой. — Не знаю, что там со страховой ответственностью. Я не хотел бы, чтобы ты чем-то рисковала или чтобы возникла какая-нибудь опасность…
— Да ты что, Джим, это же совсем ненадолго. Ты представь, насколько больше я смогу здесь работать!
— А как же школа? Это же так далеко.
— Я начну ездить туда на велосипеде. — Мэри весело улыбнулась. — Физические упражнения мне только на пользу. Смотри, это всем будет очень выгодно. Ты получаешь отремонтированную квартиру, да я могу и квартирную плату вносить…
— Нет, я не могу платить тебе зарплату и брать с тебя же деньги за жилье, — твердо сказал Джим.
— Ну что ж! — Она подняла бровь. — Договорились? Да? Отлично.
Он вяло кивнул и полез в карман за ключами.
— Только никогда не ходи в «Оверворлд», ладно? А то тебя возьмут на мою должность. Да если хорошенько подумать, и на должность Саймона тоже. — Он отцепил от связки ключей брелок с несколькими ключами, положил его на стол и отодвинул на ее сторону. — И я не хочу слышать твою проклятую флейту, договорились? А теперь принеси мне, пожалуйста, еще чашечку.
Сердце у Мэри так и прыгало от радости, когда она положила ключи в карман, но виду она не подала, — нахмурившись, забрала она у него чашечку и блюдце.
— Тебе нужно подумать о целлюлите, Джим. В последнее время ты пьешь столько кофе. Это же ужасные токсины.
Как легко все получилось. Она положила чашку на поднос для грязной посуды, направилась к кофеварке и увидела, как Джим в ужасе весь выпрямился.
— Да? Правда? Что такое целлюлит? Что-то типа холестерина?
— Мэри! — тихо возмутилась Айона, пробивая в кассе выпивку для большой компании.
Мэри с радостным видом взяла баночку молока.
— Да ему только этого и нужно. У него теперь появилась новая тема для беспокойства, не связанная ни с пабом, ни с его работой, ни с Тамарой.
— Да, классно, — насмешливо сказала Айона. — А для меня ты что-нибудь придумаешь в этом роде?
Принять решение оказалось легко; получить согласие Джима — еще проще. Сообщить самодовольной прихиппованной корове Мейзи о том, что через месяц она съедет, оказалось весьма приятно. Но переехать не так-то просто.
