Вот, собственно, истоки подвига Кости. Он и в мыслях не мог допустить, чтобы ведомый ими железнодорожный состав, не одолев подъема из-за неисправности в котле паровоза, спятился на станцию и вызвал аварию, не мог допустить, чтобы в горячую топку полез Иван Артемьевич — пожилой, уже изработавшийся. Он пошел сам.

Война распределила потери: досталось вдоволь и фронту, и тылу. И если фронтовые более или менее подсчитаны, то тыловые, наверное, и не сосчитать. Не велось такого счета. От болезней, голода, непосильной работы скончалось великое множество. Вспомните безродное кладбище в Афониной роще. Первым тут закопали пятилетнего мальчонку — из беженцев. И пошли расти среди берез холмики грустных отметин. И это в одной только небольшой Купавиной, которую и на карте-то не найти.

Вот и Костя не дожил до Победы. Но приблизил ее…

Заканчивая трехтомник своих воспоминаний, маршал Жуков писал:

«…Я убежден: время не имеет власти над величием всего, что мы пережили в войну. Это было необычайно трудное, но и очень славное время. Человек, переживший однажды большие испытания и победивший, будет всю жизнь потом черпать силы в этой победе.

Это справедливо и для всего народа… В те годы мы еще больше закалились и скопили огромный моральный капитал».

Думается, что об этом капитале народа, умноженном за тяжкие годы военных испытаний, прежде всего и рассказал нам С. Бетев.

Впрочем, думается и дальше. Моральный капитал — это ведь не слиток золота, который и за тысячу лет не уменьшится в весе. Моральный капитал текуч. Он в беспрерывном движении, он может расти, умножаться, но, увы, и таять. Нет, наверное, большего горя, чем потеря народом такого капитала.

А как же сегодня? Окидывая взглядом нашу нынешнюю бурную и противоречивую жизнь, давайте не поторопимся с ответом. И это к лучшему, ибо слишком часто мы торопились, и слова обгоняли истину.

Уже одно то, что люди все сильнее жаждут справедливости, правды, милосердия, настоящей красоты и любви, — добрый знак возрождения.

Пусть же и добрые книги помогут нам.

Л. Румянцев