– Вам приходилось участвовать в подобных операциях прежде, детектив Корелли? – спросил Ренна.

– Дважды, сэр.

– Отлично. Тогда вот вам инструкции. Разбейте людей на группы по двое, и пусть обойдут все квартиры, где сейчас горит свет. А как только это станет вообще возможно – скажем, после шести утра, – пусть стучат во все двери подряд. Плевать, что мы поднимем жителей Бьюканен-стрит из теплых постелей. Нам позарез нужны свидетели. И не забудьте о домах на холме, откуда тоже видно место преступления. Две группы отправьте в «Мияко-инн», где останавливались наши жертвы. Пусть не оставят там камня на камне, но найдут хоть что-нибудь полезное. Опросите весь персонал, независимо от смен. Если понадобится, поезжайте по домашним адресам. Может, кто-то слышал или видел что-нибудь. Выясните, не общался ли кто-нибудь из членов семьи с работниками отеля. Вам все понятно?

– Так точно, сэр.

У меня, однако, имелись серьезные основания сомневаться, что вся полиция Сан-Франциско сумеет чего-нибудь добиться. Если убийца был хотя бы на четверть так же неуловим, как смысл кандзи, усилия людей Ренны пропадут впустую.

– Хорошо, – продолжил лейтенант. – Затем доставьте мне их гостиничные счета, багаж, распечатки номеров входящих и исходящих телефонных звонков. Проведите тщательный обыск в их номерах на предмет отпечатков пальцев или волокон одежды посторонних. Кроме того, свяжитесь с японским консульством и выясните, известен ли там круг знакомых семьи в городе, штате и стране. Причем именно в этом порядке.

– Обязательно.

– Свидетелей среди случайных прохожих нашли?

– Нет, сэр.

– А что с клиентурой «Денниса»?

– Пока ничего. Зато мы выяснили, что как раз туда наши жертвы заходили в последний раз. Чай с пирожными для взрослых, мороженое с орехами и сиропом для детей. Между прочим, третий вечер подряд. На них напали, когда они возвращались в отель. – И она указала на ярко-синюю неоновую вывеску «Мияко-инн», зазывно сиявшую позади оформленных в синтоистском стиле ворот, обозначавших дальнюю границу пешеходной улицы.

Ворота тори, как правило, состоят из двух красных, слегка склоненных внутрь и устремленных вверх колонн, покрытых двумя горизонтальными перекладинами. Символичные для основной религии Японии – синтоизма, – они обычно устанавливаются при входе в святилище, а потому эти ворота, открывавшие путь к главному коммерческому центру «Маленькой Японии» Сан-Франциско, могли восприниматься и как своего рода богохульство.

Ренна плотно сжал губы.

– И ни одного свидетеля?

– Нет.

– Но кто-то же должен был слышать выстрелы?

– Их слышали большинство посетителей «Денниса». Но в таком месте это могла быть либо гангстерская перестрелка, либо уличный фейерверк.

В общем, никто не рискнул высунуть из кофейни носа и выяснить источник шума.

– Ладно. В таком случае перекройте все входы и выходы отсюда и никого не выпускайте, пока ваши сотрудники не завершат работу, и никого не впускайте, даже если кто-то предъявит пропуск от самого Господа Бога. Понятно?

– Так точно, сэр.

– И, Корелли…

– Да, сэр?

– Вы уже звонили в управление, чтобы вызвать остальных моих сотрудников?

– Это значится следующим пунктом в моем списке, но…

Ренна зло прищурился.

– Что еще за «но»?

– У нас здесь более чем достаточно людей. Вы ожидаете, что дело приобретет большой резонанс?

– Я ожидаю, что тут скоро соберется вся политическая свора города. У вас есть основания считать иначе?

– Нет, сэр.

После чего Корелли с энергичным видом отправилась выполнять полученные приказы, а мы с Ренной присели на скамью.

– Компьютер выдал на семью паспортные данные. Хироши и Эйко Накамура. Дети – Мики и Кен. Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Нет. Но в Японии, вероятно, не менее миллиона людей носят фамилию Накамура.

– Как Смит или Джонс у нас?

– Вот именно. У вас уже есть их адрес в Токио?

– Пока нет.

– Это будет Токио.

– Откуда такая уверенность?

– Кое-какие внешние приметы, одежда. Они из столицы.

– Полезная информация. А как насчет Козо Йошиды? Это фамилия второго мужчины.

Я пожал плечами.

– Что ж, иного я не ожидал, – сказал Ренна, рассеянно оглядывая улицу. – Тогда освежи мне в памяти кое-какие факты. Напомни о том кандзи и почему ты до сих пор не можешь прочитать его. Но только как можно проще.

В двух милях от побережья Калифорнии мужчина лет тридцати сидел на корме катера для спортивной рыбалки, снабженного двумя двигателями фирмы «Вольво» и управляемого капитаном Джозефом Фреем. Судно неспешно двигалось, переваливаясь с одной тихоокеанской волны на другую, в сторону залива Гумбольдта, располагавшегося в двухстах пятидесяти милях к северу от Сан-Франциско. Пассажир, как и трое его товарищей, выдавали себя за богатых азиатских бизнесменов, которым взбрело в голову порыбачить вдоль шельфа Северной Калифорнии. Снасти были готовы. Мальки для наживки плавали в стальном резервуаре, отливая в лунном свете голубоватым серебром.

За последние две недели они уже в третий раз выходили в море с капитаном Фреем, и тот надеялся, что приобрел постоянных клиентов. В прошлые выходные совершили плавание к югу от Сан-Франциско, трижды становясь на якорь в изобиловавших рыбой местах, чтобы потом сойти на берег в Санта-Крус, где все четверо должны были якобы принять участие в конференции экспертов в области современных технологий, открывавшейся завтра. А еще неделей раньше им захотелось отойти от берега подальше и испытать себя настоящей рыбалкой в открытом море. На сей раз капитану велели взять курс на север, чтобы после рыбной ловли он высадил дражайших гостей в Гумбольдте, откуда самолетом они собирались добраться до Портленда и посетить региональный филиал их компании.

Но капитан, разумеется, не мог знать, что это станет их последним совместным плаванием. Как не мог догадываться, что его пассажиры не появятся теперь поблизости от Залива по крайней мере ближайшие пять лет.

Правила Соги строго запрещали им это.

На носу катера один из мужчин отвлекал Фрея расспросами, где лучше всего ловится палтус. Тот, закрепив штурвал в нужном положении, с энтузиазмом отвечал, заверяя, что ему одному известны самые лучшие отмели, где будет обеспечен отличный клев, и жестами показывая примерное их расположение впереди по ходу. А в это время человек на корме незаметно для всех расстегнул черную спортивную сумку, достал оттуда автомат «УЗИ», использованный в «Маленькой Японии», тихо опустил его за борт в плотную кильватерную струю, и оружие начало быстрое погружение на четыре с половиной тысячи футов к темному океанскому дну.

Мой кошмар словно повторялся заново.

Я смотрел на полицейских, сгрудившихся позади баррикады из автомобилей. Чтобы уберечься от пронизывающего морского ветра, многие патрульные надели поверх форменных кителей черные кожаные куртки, а детективы кутались в долгополые плащи и в теплые пуховики. Кто-то говорил, кто-то слушал, но каждый непременно бросал взгляд в глубь протянувшейся дальше торговой улицы. Впрочем, нет, не туда. Место, где все еще лежали трупы, – вот что притягивало их взгляды.

Преобладавшим настроением была нервная неуверенность. Она красноречивее всего свидетельствовала об отчаянии и даже страхе, признаки которых редко заметишь среди защитников закона и порядка, а ведь я жил с этими разрушительными для души эмоциями каждый день с тех пор, как погибла жена, отправившись четыре года назад в США, желая помочь родителям оформить какие-то иммиграционные документы.

Телефонный звонок разбудил меня без десяти семь утра: полицейским сообщил мой номер один из соседей. Успев на следующий рейс в Лос-Анджелес, я взял напрокат машину и оказался на месте, когда инспектор из пожарной бригады еще не успел закончить свою работу.

Я представился. Он окинул меня полным сочувствия взглядом.