Он подпрыгнул, когда почувствовал на своем плече руку, резко развернулся и увидел, что Аггра сидит рядом. Внутри него вскипел гнев, и он выпалил:

– Аггра, ты пришла позлорадствовать? Сказать мне, какой я плохой вождь? Что я выставил приоритеты неверно, что это стоило жизни одному из моих самых дорогих друзей, что из-за этого лишились жизни бесчисленные множества невинных?

Ее карие глаза были невыразимо добрыми, когда она покачала головой, не говоря ни слова.

Тралл громко выдохнул и отвернулся к горизонту.

– Если так, то ты не скажешь ничего, о чем я еще не думал.

– Допустим, что так. Но не часто кто-то нуждается в помощи при самобичевании, – она говорила спокойно, и Траллу показалось, что он слышит слова того, кто сам пережил такое. Она заколебалась, затем продолжила, – я была неправа, так критикуя тебя. Я извиняюсь.

Он махнул рукой. В свете того, что он только что услышал, едкие комментарии Аггры были наименьшей из его забот. Но она продолжила.

– Когда мы впервые услышали о тебе, я была взволнована. Я выросла на историях о Дуротане и Драке. Особенно я восхищалась твоей матерью. Я… я хотела быть похожей на нее. И когда мы услышали о тебе, мы все подумали, что ты придешь домой в Награнд. Но ты остался в Азероте, даже когда мы, Маг'хар, присоединились к Орде. Заключая союзы со странными существами. И… я чувствовала, что меня предали, будто сын Драки оставил свой народ. Ты вернулся. Однажды. Но не остался. И я не могла понять, почему.

Он слушал, не перебивая.

– Затем ты пришел снова. Желая получить наши знания, знания, добытые с таким трудом, за которые было заплачено такой болью, чтобы помочь не этому миру, который дал жизнь нашему народу, а тому странному, чужому месту. Я злилась. И поэтому была так резка с тобой. С моей стороны это было эгоистично и мелочно.

– Что заставило тебя передумать? – с любопытством спросил он.

Она смотрела вдаль на горизонт, как и он. Теперь она повернула лицо к нему. Косой послеполуденный свет обрисовал сильные черты ее коричневого, такого орочьего лица. И Тралл, привыкший находить гармонию и приятную красоту в лицах человеческих женщин, поскольку он вырос среди этой расы, был внезапно поражен ею.

– Это началось перед поиском видений, – сказала она тихо. – Уже тогда ты начинал заставлять меня изменить свое мнение. Ты не проглотил наживку, чтобы попасться на крючок, как рыба. И ты не использовал свое влияние на Великую Мать, когда не хотел, чтобы я учила тебя. И чем больше я наблюдала и слушала тебя, тем больше я понимала… что для тебя это действительно важно. Я шла с тобой и видела, что ты общаешься со стихиями как истинный шаман. Я видела, и я делила с тобой боль и радость. Я наблюдала за тобой с Таретой, с Дрек'Таром, с Кэрном и Джайной. Ты жил так, как считал правильным, даже если ты не понимал этого, пока не прошел обряда поиска видений. Ты не жаждущий власти ребенок, ищущий новых, подходящих испытаний. Ты стремишься достичь лучшего для своего народа, для всех. Не только для орков или Орды, но ты желаешь добра даже своим противникам. Ты хочешь, – сказала она и любящим движением коснулась земли коричневой ладонью, – добиться лучшего для своего мира.

– Я не уверен, что, то, что я сделал, лучше, – тихо признался Тралл. – Если бы я остался…

– Тогда бы ты не научился тому, что знаешь.

– Кэрн был бы жив. А также таурены, которые жили в Громовом Утесе, и…

Ее рука дернулась и схватила его ладонь, ногти гневно впились в плоть.

– То, что ты узнал, может спасти все. Все!

– Или ничего, – сказал Тралл. Он не вырывал руку, вместо этого наблюдал, как кровь начала просачиваться из-под ее ногтей.

– Ты предпочел возможность, а не уверенность. Возможность успеха против уверенного поражения. Если бы ты ничего не делал, ты не был бы вождем. Ты был бы трусом, недостойным такой чести, – ее лицо стало немного суровее. – Но может, ты хочешь ползать? Ныть? «Бедный Го'эль, о горе мне?» Тогда, пожалуйста, начинай. Но тебе придется делать это без меня.

Она начала вставать. Тралл схватил ее за запястье, и она гневно уставилась на него.

– О чем ты говоришь?

– Я говорю, если ты предпочитаешь жалеть себя вместо того, чтобы действовать, доказывать, что изменение моего мнения о тебе не было ошибкой, то я не отправлюсь с тобой в Азерот.

Он сжал ее запястье.

– Ты… собираешься вернуться со мной? Почему?

На ее лице промелькнули эмоции, и, наконец, Аггру прорвало.

– Потому что, Го'эль, я поняла, что не хочу расставаться с тобой. Но, кажется, я ошиблась, потому что ты не такой, каким я тебя считала. Я не пойду с тем, кто…

Он потянул ее в свои объятия и прижал к себе.

– Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Пошла со мной, куда бы ни завел нас путь. Я привык к твоему голосу, который говорит мне, когда я не прав и… мне нравится слышать его, когда он так мягок. Мне будет больно, если тебя не будет рядом. Ты пойдешь? Будешь на моей стороне?

– Чтобы советовать тебе?

Он кивнул, его щека прижалась к ее макушке.

– Чтобы быть моей мудростью, как Воздух, моей опорой, как Земля… – он глубоко вздохнул. – И моими страстью и душой, как Огонь и Вода. И если ты этого пожелаешь, я стану всем этим для тебя.

Он почувствовал, что она дрожит в его объятиях: она, Аггра, сильная и храбрая. Она немного отстранилась и положила руку ему на грудь, ее глаза нашли его взгляд.

– Го'эль, пока в этой груди бьется твое большое сердце, которое направляет тебя и заставляет любить, знай, что я пойду за тобой на край света, и даже дальше.

Он коснулся рукой ее щеки, зеленой кожей о коричневую, затем медленно наклонился вперед, чтобы нежно соприкоснуться лбами.

Тело Верховного вождя Кэрна Кровавое Копыто обернула тонкая траурная ткань. Ее соткали в оттенках Матери-Земли - песчаном, коричневом, зеленом.

По традиции тауренов, мертвые проходили церемонию и ритуал кремации. Их тела помещали на погребальный костер, и их сжигал вечно голодный огонь. Пепел падал на землю; дым устремлялся к небу. Отец-Небо и Мать-Земля встречали почтенного усопшего, а Ан'ши и Му'ша наблюдали за его переходом.

Тралл, как всегда, был в броне, которую завещал ему Оргримм Молот Рока. Ее вес был обременительным, и Тралл медленно взбирался на вершину скалы, чтобы взглянуть на то, что осталось от Кэрна, хотя слезы застилали его взгляд.

Тралл устремился обратно в Азерот. Он и Аггра задержались у Бейна, и Тралл попросил провести некоторое время наедине с Кэрном. Никто не возразил ему. Впереди ждали длительные переговоры, планы и приготовления. Но сейчас Тралл сидел рядом со своим старым другом, сидел до тех пор, пока солнце не прошло свой неспешный путь по синему небу Мулгора. Наконец Тралл тяжело вздохнул и тихо молвил: «Кэрн, мой старый друг... Ты все еще здесь?»

И таурены, и орки верили, что души умерших близких иногда могли говорить с теми, кто при жизни был им дорог. Они могли предупреждать, или советовать, или благословлять.

Тралл был бы рад любому ответу.

Но его слова подхватил и унес далеко-далеко теплый душистый бриз, и ничто и никто не ответило ему. Тралл опустил голову.

- Итак, я остался один, а ты покинул меня, старый друг, - сказал он. - Теперь я уже не могу попросить твоего совета или прощения, хотя и должен был.

Ему ответил лишь мягкий вздох ветра.

- Мы разошлись в гневе, ты да я. Мы, которые не должны были сердиться друг на друга, мы, бывшие достаточно опытными, чтобы понять, что поступаем неправильно. Я был расстроен тем, что не мог справиться со своими проблемами, и потому отвернулся от тебя, когда ты делился со мной своей мудростью. Никогда прежде я не поступал так, и посмотри, что произошло. Ты покоишься здесь, загубленный предательницей, а я не могу, глядя тебе в глаза сказать, как стенает мое сердце.

Его голос начал дрожать, и он замолчал, чтобы успокоиться, хотя стыдиться ему было некого - здесь не было никого, кроме птиц и зверей. Броня показалась ему еще более тяжкой и душной.