Кассандра перевела взгляд на портрет. Хотя на портрете ее лицо сияло радостью, в глазах можно было угадать скрытую грусть. Страх за счастье, готовое растаять в любой момент. Теперь Кассандра понимала, чего добивался Фалько, когда стремился проникнуть в души героев своих картин. Изливая свои мысли на страницах дневника, она искала того же.

В такой миг впору было заплакать, но слезы не спешили наворачиваться на глаза. Они с Фалько наконец поняли друг друга. Это ли не лучшая из возможных развязок? Вернее, единственная из возможных. Однако едва Кассандра завернула холст в жесткий муслин, на нее навалилась невыносимая тяжесть утраты. Прислав портрет и письмо, Фалько простился с ней навсегда. Даже если он останется в Венеции, они больше не встретятся. Их мирам, существующим параллельно друг другу, не суждено пересечься.

И как она могла заподозрить его в убийстве? По церковным меркам, поступки Фалько нельзя назвать иначе, чем кощунством, однако и у него есть своя правда. Должно быть, слова Монтеня верны, у нее нет права судить тех, кому приходится выживать любой ценой. Сама она никогда не узнает, на что можно пойти ради куска хлеба. За деньги можно купить все, кроме любви. Потому для большинства людей она остается недостижимой.

Эта мысль отняла у Кассандры остатки мужества. Она уронила голову на стол и прижалась щекой к свернутому в трубочку холсту. Каждая ниточка в себе несла частицу Фалько, крошечную частицу их любви. Девушка ждала слез, торопила их, чтобы выплакать собравшуюся в сердце горечь.

Но совсем как на похоронах родителей, вожделенные слезы не торопились пролиться из глаз. Кассандра задула свечу и погрузилась в темноту.

Кассандра проснулась от боли в шее. Над ней стояла Нарисса. Прежде чем она поняла, что заснула за кухонным столом, взгляд служанки упал на свиток. Кассандра хотела его убрать, но было поздно. Нарисса хмыкнула, однако, к большому ее облегчению, ничего не сказала.

— Это свадебный подарок, — беспомощно солгала Кассандра, вращая головой, чтобы размять шею. От неудобной позы на щеке остались вмятины.

— Сегодня особенный день, — вместо ответа сухо сказала Нарисса, усаживаясь на стул по левую руку от Кассандры, — и потому ваша тетушка позволила Сиене вам прислуживать. Она, должно быть, ищет вас наверху.

Как она могла забыть? Сегодня свадьба Мады! Кассандра быстро поднялась. Она обещала подруге, что весь день будет рядом. В последнее время Кассандра только и делала, что разочаровывала близких. Не хватало еще обидеть Мадалену.

— Спасибо, Нарисса, — бросила на бегу Кассандра, устремляясь в портего. — Ты ведь не скажешь тете о портрете, правда?

— О каком портрете? — спросила Нарисса, улыбаясь глазами и уголками губ.

Кассандра преисполнилась благодарности к камеристке. Возможно, Нарисса еще не позабыла, каково это — быть молодой.

Утро было совсем раннее, но Кассандра не сомневалась, что Мада страшно рассердится на нее даже за минутное опоздание. Венчание начиналось в десять, а торжества должны были продлиться до ночи. Кассандра пробежала босыми ногами по холодному полу столовой. Влетев в портего, она поскользнулась и едва не растянулась на полу, но в последний момент успела схватиться за дверной косяк.

Там сидел Лука, лицом к «Тайной вечере». Перед ним стояли двое незнакомцев в заляпанных грязью башмаках и металлических нагрудниках поверх красных шерстяных дублетов. На бедрах у обоих висели шпаги. Все трое оживленно беседовали. При появлении Кассандры гости деликатно отвернулись.

Луку бросило в краску.

— Кас-сан-дра, — проговорил он, запнувшись о каждый слог ее имени.

Кассандра только теперь спохватилась, что оставила плащ на кухне и ворвалась в портего в ночном одеянии.

— Тысяча извинений, — пробормотала она и поспешила наверх. Кассандре было любопытно, что за гости явились к ее жениху в столь ранний час, однако ей вовсе не хотелось, чтобы на нее пялились посторонние мужчины. И потом, Лука мог заметить сверток в ее руках.

Кассандра прошмыгнула в свои покои, бесшумно затворив за собой дверь. Худенькая Сиена почти скрылась из вида, копаясь в огромном шкафу.

— Сиена! — бросилась к ней хозяйка и тут же устыдилась своего порыва: глаза юной камеристки покраснели и распухли от слез. — По-прежнему, никаких новостей?

Сиена покачала головой. Она выглядела изможденной и едва держалась на ногах. Должно быть, возвращая Сиену на прежнее место, Агнесса заботилась не только о племяннице, но и о ней самой.

— Мне так стыдно, что я тебе нагрубила! — промолвила Кассандра. — Прости меня, если сможешь.

Сиена торопливо кивнула:

— Не стоит, синьорина. Вы были расстроены. Я знаю, каково это.

— Что происходит внизу? Кто эти люди?

Сиена опять нырнула в шкаф.

— Городская стража.

— Но почему они здесь? — настаивала Кассандра. — И почему именно сейчас? Не самое подходящее время для визитов.

— Вчера ваш жених вернулся очень поздно, — рассказывала Сиена, продолжая копаться в шкафу, — и спугнул вора. Потому-то утром и послали за стражниками.

У Кассандры упало сердце.

— А этот… вор сумел убежать?

Сиена доверчиво посмотрела на госпожу и кивнула.

— Ну да. Лука позвал стражников, чтобы устроить засаду на случай, если он вернется. Это был ваш Фалько?

Кассандра покачала головой. На этот раз она не стала поправлять служанку и доказывать, что Фалько вовсе не ее. Только прикусила губу, чтобы сдержать горестный вздох. Художник не ушел из ее жизни. Она все еще чувствовала жар его ладоней. Почему он послал вместо себя Паоло? Испугался, что Кассандра не захочет его видеть, поднимет шум, позовет на помощь?

Сиена выбрала бледно-желтое платье с высоким воротником и пенистым кружевом на рукавах.

— Что скажете?

— Замечательно, — одобрила Кассандра.

На самом деле ей было все равно, в каком платье идти на свадьбу. Впрочем, светло-желтый цвет должен был подойти к ее белой коже. К тому же платье было настолько невыразительным, что у его владелицы не было ни единого шанса затмить невесту.

В прежние времена Кассандра даже помыслить не могла о том, чтобы тягаться с Мадаленой в привлекательности. Должно быть, все дело в портрете. Неужели она и вправду так красива? Или Фалько смотрел на нее другими глазами, не так, как остальные?

Сунув сверток под перину, девушка выдвинула верхний ящик туалетного столика. Ее дневник валялся среди мешанины гребней и заколок. Кассандра спрятала письмо Фалько под обложку. Сложенный вчетверо листок стал для нее самой дорогой вещью на свете. Его никак нельзя потерять.

За обложкой дневника хранилась и ее собственная записка, в которой она требовала впредь не искать с ней встречи. Хорошо, что она не успела его отправить. Не нанесла своему возлюбленному последнего, сокрушительного удара.

Сиена достала с нижней полки корсет из китового уса и протянула хозяйке. Внизу загремели тяжелые шаги.

— Стражники уходят, — проговорила Кассандра.

Часы на стене показывали четверть восьмого. До начала церемонии оставалось меньше двух часов, но Кассандре не терпелось узнать, о чем Лука говорил со стражниками. Не желая ждать, пока камеристка справится со шнурками и застежками, она натянула бледно-голубое домашнее платье и выбежала из комнаты, несмотря на протесты Сиены.

Кассандра влетела в портего, когда Лука как раз встал, чтобы уйти.

— Что здесь происходит? — спросила она, стараясь не выдавать волнения.

Лука подчеркнуто смотрел в сторону.