Гондола неторопливо скользила по темным водам канала. С укутанного белой пеленой неба сеял теплый дождь. Кассандра, Сиена и Агнесса укрылись в фельце, маленьком шатре в середине лодки. Кассандра расстегнула застежки на пологе и стала смотреть, как от капель дождя расходятся по воде ровные маленькие круги. По берегам тянулись ряды одинаковых домов из красного кирпича, их закрытые ставни напоминали опущенные веки. Агнесса протянула руку и задернула полог.

Кассандра вздохнула:

— И все равно я не понимаю, зачем понадобилось уходить посреди церемонии, на глазах у всех.

При воспоминании о том, как тетка тащила ее вместе с Сиеной к выходу под удивленный ропот присутствующих, у девушки запылали щеки.

— Тебе стоило подумать об этом до того, как прыгать в лужу, — отрезала тетка. — На похоронах следует выказывать уважение не только к усопшему, но и к окружающим. Ты выказала всем полное неуважение.

Она так и сказала: «прыгать», будто племянница сделала это нарочно, но Кассандра предпочла смолчать. Всю первую половину пути тетушка ворчала об испорченном платье, и Кассандра не сомневалась, что дома ее ожидает суровая кара. Возможно, Агнесса до ночи засадит преступницу за вышивание подушек или шитье рубах для бедных. Кассандра ненавидела шить, однако согласно правилам до замужества девушка должна была в совершенстве овладеть этим искусством. Кроме того, в наказание тетя могла заставить ее провести несколько дополнительных часов в классной комнате, хотя Кассандре уже минуло пятнадцать и положенные ей уроки сводились к одному или двум занятиям в месяц. Выбор предметов определялся общепринятыми представлениями о том, что положено знать жене и хозяйке дома: побольше арифметики и рукоделия, поменьше действительно интересных вещей, вроде архитектуры или истории.

Тетушка с отвращением указала на порванную тесьму на платье племянницы:

— Право же, Кассандра, что подумает Маттео?

Этот вопрос не требовал ответа. Маттео был племянником Агнессы по мужу, которого Кассандра никогда не видела. Со временем ему предстояло унаследовать и дворец, и все состояние. У тетушки была привычка вопрошать, что подумает Маттео по тому или иному поводу, в то время как Кассандра вполне резонно предполагала, что тот не думает ни о чем, кроме женщин и вина, как и положено в его возрасте.

Агнесса болезненно поморщилась, пытаясь усесться на мягкой скамье поудобнее, а Кассандра с горечью подумала о том, что здоровье тетушки явно ухудшается.

— Наверное, мне стоит отменить поездку в Абано, — проговорила Агнесса уже мягче. — Сейчас не время оставлять тебя одну. Ты слишком расстроена смертью бедняжки Ливианы. А когда ты расстроена, ты делаешься невыносимой.

— Нет, только не это! — встрепенулась Кассандра.

Дважды в год тетка отправлялась на материковую часть Италии, в Абано, принимать соляные ванны. Домой она возвращалась посвежевшей и довольной и потом долго рассказывала об удивительном воздействии целебных вод на свои старые кости. Кассандра ни за что не лишила бы тетушку этой радости. К тому же ей не терпелось хоть ненадолго избавиться от сурового надзора.

— Я буду тише воды, ниже травы. Клянусь!

Агнесса хмыкнула, давая понять, сколь невысока цена подобных клятв, но говорить ничего не стала. Сидевшая напротив Сиена внимательно изучала собственные ладони, чтобы никто, упаси боже, не подумал, будто она подслушивает, хотя на самом деле так оно и было. Пальчики у Сиены были крошечные, словно у куколки. Рядом со своей камеристкой Кассандра чувствовала себя великаншей. Жаль, что Феличиана, старшая сестра Сиены, больше не служит у тети. Девушку переманил богатый иноземец, живший в самом роскошном квартале Риальто, неподалеку от палаццо Мадалены, и тогда Сиену спешно перевели из помощниц кухарки в камеристки. Сиена оказалась полной противоположностью своей сестры. Смышленая, жизнерадостная, любопытная Феличиана умела развлечь госпожу в бесконечно длинные, одинокие вечера, к тому же она приносила ей свежие сплетни со всего острова.

— Ты бы видела юношу, с которым я столкнулась, — прошептала Кассандра, наклонившись к Сиене. — У него глаза как у тебя. Синие-синие!

Сиена прикусила крохотный ноготок.

— Слава богу, пострадало только ваше платье, — учтиво ответила эта тихоня.

Кассандра покосилась на тетушку.

— И, по всей видимости, репутация, — прошептала она так, чтобы услышала только горничная.

Сиена робко улыбнулась. Кассандра с грустью смотрела на городские предместья, которые они проезжали. Каналы опутывали Риальто, будто сосуды — человеческое тело, сливаясь в широкую лагуну, отделявшую Венецию от южных островов.

Родители Кассандры жили в Риальто, а после их смерти девушке пришлось перебраться на Сан-Доменико, маленький островок к югу от песчаной Джудекки. Иметь дом в Риальто значило всегда находиться в центре событий: бурная и блистательная жизнь венецианского света протекала прямо за порогом. На Сан-Доменико вся жизнь сосредоточилась в стенах запущенного дворца, а за порогом здесь лежал город мертвых.

Как ни скучала Кассандра по городской жизни, старинное церковное кладбище, примыкавшее к теткиному имению, пришлось ей по сердцу. Там можно было спрятаться от всевидящего ока Агнессы. Хоронили на нем редко, и высокие кованые ворота почти всегда оставались закрытыми. Однако сегодня их отопрут, чтобы положить юную графиню в семейный склеп. Теперь они с Ливианой будут соседками.

К горлу Кассандры вновь подступил комок. Девушка начинала плакать всякий раз, стоило ей подумать о жизни без Ливианы. Конечно, у нее оставалась Мадалена, но та вот-вот выйдет замуж. А потом и самой Кассандре придет время готовиться к венцу. Но об этом ей совсем не хотелось думать.

Пожилой садовник Джузеппе вел гондолу по водам лагуны вдоль берега Джудекки, напевая себе под нос какую-то песенку. Старик рад был сменить униформу на синюю с серебром куртку гондольера.

Остров поднимался из лагуны, точно морское чудовище, охранявшее южные окраины города. Держась береговой линии, Джузеппе направил гондолу между песчаным островом и Сан-Джорджо-Маджоре. Собор Сан-Джорджо начали строить вскоре после рождения Кассандры и все не могли достроить. Нынче каменщики трудились над одетым в леса фасадом.

К юго-западу от Сан-Джорджо зеленой слезинкой на воде лежал Сан-Доменико. На островке, получившем название в честь церкви, возведенной рядом с дворцом тетушки Агнессы, жили всего двадцать семей. С севера остров окаймляла тонкая полоса золотистого песка. Остальная его часть поросла мхом и высокой травой.

Едва лодка приблизилась к дощатой пристани, Кассандра, не обращая внимания на дождь, вскочила, балансируя на высоких котурнах: так ей не терпелось сойти на берег. Перебравшись на пристань, девушка расправила испачканные юбки и подождала, пока Сиена поможет Агнессе выбраться из гондолы. Как только старая синьора ступила на твердую почву, служанка раскрыла над ее головой кожаный зонт, чтобы уберечь госпожу от непогоды.

Агнесса решительно отстранила зонт.

— Посмотри на меня, девочка. Неужели ты думаешь, что в моем положении стоит бояться моросящего весеннего дождика?

— Ах, извините, синьора, — кротко ответила Сиена, убирая зонтик.

Кассандра спрятала улыбку. Она восхищалась прямодушием своей тетушки, хотя сама не раз становилась его жертвой. Девушка взяла Агнессу под руку, Сиена пристроилась с другой стороны. Пожилой женщине нелегко давался каждый шаг, и поездка на Риальто стала для нее испытанием. Агнесса с трудом передвигала ноги, под глазами у нее залегли темные круги, а кожа казалась полупрозрачной.

Доктора утверждали, что Агнесса страдает оттого, что нарушен баланс между четырьмя гуморами. Ее тело было переполнено кровью и черной желчью, и эскулапам часто приходилось наведываться во дворец, чтобы пустить пациентке кровь. Эта чудовищная процедура, внушавшая Кассандре ужас и отвращение, облегчала страдания больной лишь на время. Последний раз к ней пришлось прибегнуть всего две ночи назад. При виде омерзительных жирных пиявок, присосавшихся к телу несчастной, девушке становилось дурно.