— Иду. Дай только переодеться.
Но Тан Хуай не стал его слушать и потащил за собой. В шатре юаньшуая Ню Гао опустился на колени и низко поклонился.
— Почему ты сбежал со свадьбы? — строго спросил Юэ Фэй. — Ты нарушил великий долг и вдобавок обидел девушку! Поезжай сейчас же и женись — я тебе приказываю!
Не доверяя Ню Гао, Юэ Фэй сам сопровождал его в ямынь. Когда брачная церемония была окончена, он обратился к Цзинь Цзе:
— Простите меня! Не знал, что так получится, и не приготовил подарки!
Возвратившись в лагерь, юаньшуай сказал военачальникам:
— Братья, отныне, если вам представится возможность жениться, женитесь — заранее даю на это разрешение. Нам предстоит поход на север для освобождения из плена двух императоров, и не все из нас вернутся домой. Надо позаботиться, чтобы после вас осталось потомство.
Расскажем о том, как шаньдунский ван Лю Юй бесчинствовал и губил честных, ни в чем не повинных людей. Его второй сын Лю Ни во всем подражал отцу: силой захватывал у народа лучшие земли, бесчестил женщин и девушек.
Однажды в сопровождении трехсот телохранителей Лю Ни отправился за город на охоту. Неподалеку от деревни Мынцзячжуан он приказал выпустить соколов и спустить собак.
Случилось так, что один из соколов с птицей в когтях спустился на поле, где работал один крестьянин. Он не разобрался, что перед ним за птица, и мотыгой убил сокола.
— Вот счастье! — радовался он. — Вчера жена велела мне купить чего-нибудь мясного, а сегодня две птицы сами попались мне в руки! Если поджарить, вкусное блюдо получится!
Пока он предвкушал сытный обед, прискакали телохранители Лю Ни, разыскивавшие сокола. Увидев птицу в руках крестьянина, они в ярости накинулись на него:
— Пес дохлый! Как ты посмел убить нашего сокола?
— Он сам прилетел ко мне, я его и пристукнул, — отвечал крестьянин. — Сейчас хочу отнести домой да поджарить на закуску. Чего вы ко мне привязались?
— Ах ты дурень! Да представляешь ли ты, что наделал?! Где ты живешь?
— В Мынцзячжуане. Арендую землю у Мын Тай-гуна. А вам зачем это знать?
Да что ты с ним разговариваешь, брат?! — вмешался другой телохранитель. — Тащи его к нашему господину!
— Неужто на свете нет законов, если из-за какой-то птицы человека хватают? — возмутился крестьянин.
Его упрямство вывело телохранителей Лю Ни из себя, и они начали избивать несчастного. Один пнул его ногой в пах, и тот упал. Некоторое время бедняга с воплями катался по земле и наконец испустил дух.
— Нашего сокола убил арендатор из Мынцзячжуана, — доложили телохранители своему господину. — Мы потребовали вознаграждения, но он нас же и обругал. Мы его немного поколотили, а он споткнулся и разбился насмерть.
— Тогда пусть платит за сокола его семья, — заявил Лю Ни. — Едем в Мынцзячжуан.
У ворот усадьбы телохранители закричали:
— Эй вы, собаки! Ваш батрак убил сокола господина Лю. Платите! Иначе придет войско Учжу и сровняет с землей ваши лачуги!
Батраки побежали к Мын Тай-гуну:
— Лю Ни требует вознаграждения за убитого сокола!
«Лю Юй изменник, перешел на сторону чжурчжэней, — подумал Мын Тай-гун, — а вот сына его я не знаю, — говорят, и он под стать отцу. Пойду-ка взгляну на него».
И Мын Тай-гун вышел за ворота усадьбы.
Не сходя с коня, Лю Ни грубо обратился к нему:
— Эй, старик! Твой арендатор убил моего сокола — живо плати за него.
— Если так, то заплатить следует. Позовите батрака, я хочу его расспросить, как было дело.
— Он со мной непочтительно разговаривал, и я его убил!
Если бы Лю Ни не сказал этого, все, возможно, обошлось бы благополучно. Но как только старик услышал, что батрака убили, он весь затрясся от гнева:
— Злодеи! Это вы должны заплатить мне за его жизнь, а не я вам! И у вас хватает наглости требовать плату за какую-то птицу! Поистине свет перевернулся вверх дном!
— Старый хрыч! — выругался Лю Ни. — Сам император меня боится, а ты смеешь мне перечить?! — И он плетью огрел своего коня.
Когда старик увидел, что негодяй хочет затоптать его, он невольно попятился назад, оступился и упал.
В гневе — словно в огне —
Это сердце сгорело,
Десять тысяч мечей
Жизнь отняли у смертного тела.
Если вы не знаете о дальнейшей судьбе Мын Тай-гуна, то прочтите следующую главу.
Глава тридцать вторая
Лю Лу-ван поощряет сына и учиняет насилие. Мын Бан-цзе бежит от опасности и встречает друга.
Добрым людям Лю покоя не давал,
Грабил честных и расправой угрожал.
Умер старец, негодуя и скорбя,
Мын Бан-цзе от кары вовремя сбежал.
Ныне всплыл едва проснувшийся дракон
На поверхность негодующей реки,
Будет время — и распустит когти он,
Устрашая, обнажит свои клыки!
Мы уже рассказали о том, как Лю Ни пустил своего коня на Мын Тай-гуна. Старик попятился, упал и ударился затылком о камень. Хлынула кровь. Работники унесли хозяина в дом и уложили в постель.
Мын Тай-гун понемногу пришел в себя и тихо попросил:
— Позовите моего сына!
Жена Мын Тай-гуна давно умерла, и после нее остался единственный сын Мын Бан-цзе. В детстве к нему пригласили учителя, который несколько лет обучал его грамоте. Потом мальчик пристрастился к военному делу — особенно нравилось ему упражняться в приемах боя на копьях и дубинках. Тогда отец нанял нескольких знаменитых учителей, которые помогли мальчику овладеть восемнадцатью видами военного искусства. Но главным оружием Мын Бан-цзе избрал две секиры.
Он упражнялся с оружием в огороде, когда к нему прибежал взволнованный слуга.
— С вашим отцом плохо! Он поспорил с сыном Лю Юя, тот разозлился и сшиб его конем!
Мын Бан-цзе бросил оружие и помчался в дом.
Отец приоткрыл глаза и еле слышно сказал:
— Сын мой! Когда я умру, отомсти за меня этому скоту Лю Ни!
Кровь с новой силой хлынула из раны, раненый застонал. Юноша склонился над ним, звал его, но все было напрасно — старик умер. Мын Бан-цзе рыдал безутешно.
Прибежал работник:
— Господин, Лю Ни у ворот бранится. Говорит, если ему не заплатят за сокола, он разнесет усадьбу!
— Пойди и скажи ему, что хозяин отвешивает серебро, — сказал Мын Бан-цзе, сдержав слезы. — Пусть подождет немного.
— Слушаюсь! — Работник скрылся за дверью.
А Лю Ни тем временем продолжал кричать:
— Старый пес! Куда он там пропал? Пусть несет деньги! Или думает, я это ему так прощу?
И он приказал телохранителям ворваться в усадьбу. Но тут выбежал работник и доложил:
— Господин взвешивает серебро! Сейчас вам заплатят.
— Пусть живей поворачивается! Сколько можно ждать?!
Работник опять помчался к Мын Бан-цзе. Юноша рассвирепел, схватил боевые секиры и бросился к воротам:
— Вшивая собака! Твой отец такой же предатель, как и ты! Вы оба губите неповинный народ! Ну, берегись! Смерть моего отца тебе не пройдет даром!
Взмахнув секирами, Мын Бан-цзе ринулся на телохранителей богача и перебил больше двадцати человек. Перепуганный Лю Ни пустился наутек — а без коня нечего было и думать его догнать.
Мын Бан-цзе вернулся на усадьбу и сказал домашним:
— Как только похороним моего отца, собирайте пожитки и уходите отсюда. Лю Ни не успокоится, он обязательно будет мстить.
Старика похоронили на пустыре позади усадьбы, и родичи в спешке покинули дом.
