А справа атаковал Чжан Сянь:

Чжан Сянь разил врагов без промаха, стоны поверженных сотрясали небо.

А Юэ Фэй уже прорвался в самое сердце вражеского лагеря.

Раздались испуганные крики:

— Берегитесь! Юэ Фэй здесь!

Поистине:

Окруженный врагами, Цзун Цзэ сражался из последних сил.

— Цзун Цзэ! — кричали ему разбойники. — Если сдашься, наш великий ван обещает сохранить тебе жизнь! Переходи на нашу сторону!

Казалось, спасения не было. Но вдруг среди разбойников поднялась паника:

— Юэ Фэй, Юэ Фэй напал! Тот самый, что убил лянского вана!

«Неужели Юэ Фэй вернулся? — мелькнуло в голове Цзун Цзэ. — Или мне это снится?»

Нет! Юэ Фэй действительно был рядом.

— Простите меня, благодетель, за опоздание! — крикнул он, пробиваясь сквозь толпу врагов.

Почти в тот же момент появились Тан Хуай и Чжан Сянь.

— Братья, наш благодетель здесь! — крикнул им Юэ Фэй. — Будем выходить из окружения!

И с новой силой они ударили по врагу. Разбойники падали вокруг них, как скошенная трава.

К этому времени Ван Гуй и Ню Гао добрались до входа в лагерь мятежников.

— Ого! Бой в самом разгаре! — радостно воскликнули они. — Еще не всех перебили! Нам оставили!

— Постой, брат Ню Гао, дай мне для поднятия духа проглотить пилюлю! — попросил Ван Гуй.

— Какие там еще пилюли! Бей мятежников!

Ню Гао подхлестнул коня и, размахивая своими саблями, ринулся на врагов с яростью Сюань-таня[53]. Ван Гуй орудовал мечом, как воскресший Гуань Юй.

Разбойники бросились к Ван Шаню:

— Великий ван, беда! У врага новое пополнение. Рубят всех, кто попадется, — никто с ними не справится! Особенно тот, в красном халате!

— Коня! — крикнул Ван Шань. — Я сам буду драться!

Ему подвели коня, подали меч. Приободрившиеся разбойники закричали Ван Гую:

— Погоди, сейчас наш великий ван тебе покажет!

Как только Ван Гуй увидел Ван Шаня, с уст его сорвалось радостное восклицание:

— Мой брат всегда говорит: «Хочешь сразить всадника — сначала срази его коня; хочешь выловить разбойников — сначала поймай их главаря».

И он ястребом кинулся на Ван Шаня. Ню Гао мчался за ним следом и отчаянно взывал:

— Брат Ван, остановись, дай и мне укрепляющую пилюлю!

Этот неожиданный возглас прозвучал для Ван Шаня как гром среди ясного неба. Не успел он опомниться, как его отрубленная рука; все еще сжимавшая знаменитый Золотой меч, упала на землю.

Ван Гуй соскочил с коня, привесил к поясу отрубленную голову поверженного врага, подхватил Золотой меч и снова ринулся в бой.

Ню Гао заволновался: «Не успокоюсь, пока не убью такого же главаря!» — и он врезался в самую гущу сражения.

В это время его и заметил Юэ Фэй.

«Неужели он оставил Ван Гуя одного?» — подумал он, но тут же увидел Ван Гуя с отрубленной головой у пояса. Тот преследовал неприятельского военачальника Дэн Чэна. Удар копья — и Дэн Чэн полетел с коня!

Тянь Ци пытался помочь Дэн Чэну, но Ню Гао одной саблей отбил его алебарду, а другой рассек противнику голову.

После гибели главарей мятежники обратились в бегство.

Цзун Фан, с вершины холма наблюдавший за боем, заметил панику в стане врага и тоже перешел в наступление. Большинство разбойников было перебито, около десяти тысяч сдалось в плен, и лишь тысяче удалось спастись бегством.

Ударами гонгов Цзун Цзэ созвал воинов. На поле боя собрали множество знамен, оружия и провианта, брошенных мятежниками.

Цзун Цзэ приказал отряду располагаться на отдых, намереваясь завтра же вернуться в столицу.

Юэ Фэй стал прощаться.

— Дорогой друг, вы совершили великий подвиг, и уезжать вам никак нельзя, — запротестовал Цзун Цзэ. — Я представлю доклад государю, и он вас щедро наградит.

Пришлось остаться.

На следующий день войско вступило в город. Цзун Цзэ явился во дворец, опустился на колени перед золотым крыльцом и доложил:

— Государь, по вашему высочайшему повелению я выступил против мятежников. Меня окружили, и если бы не помощь Юэ Фэя из Таньиня и его братьев, я бы погиб! Но они вовремя подоспели, убили Ван Шаня и его военных наставников Дэн Чэна и Тянь Ци! Подношу вам отрубленные головы врагов и прошу наградить героев!

Хуэй-цзун сделал знак Цзун Цзэ встать и распорядился вызвать Юэ Фэя с братьями.

Юноши вошли и почтительно преклонили колена перед государем.

— Какая должность полагается за такой подвиг? — обратился Хуэй-цзун к Чжан Бан-чану.

— За такой подвиг полагается жаловать высшую должность, — ответил Чжан Бан-чан. — Но, государь, они ведь совершили преступление на экзаменах! Пожалуйте пока звания младших военачальников, а если они еще отличатся, можно будет их и повысить!

Хуэй-цзун кивнул, Юэ Фэй низко поклонился и вышел.

Захваченное у мятежников добро было передано в казну.

На этом прием окончился, и сановники покинули дворец.

«Каков злодей! — негодовал Цзун Цзэ. — Разве в Поднебесной будет мир, пока у трона стоят такие предатели?!»

Когда Цзун Цзэ покидал дворец, ему доложили, что Юэ Фэй с братьями дожидаются его у ворот. Он пригласил молодых людей к себе домой.

— Я хотел рекомендовать вас на высокие должности, но опять взяточники помешали! — с сожалением сказал он. — Время сейчас такое — способных людей не жалуют, так что возвращайтесь в деревню и ждите. Хотелось бы оставить вас у себя на несколько деньков погостить, но не могу — стыдно мне перед вами!

— Я до конца дней своих не забуду вашу доброту! — воскликнул растроганный Юэ Фэй. — Мы принимаем ваши наставления, ну, а теперь разрешите попрощаться!