– Она это сказала?
– Она сказала еще, что ты был великолепен и что она чувствовала себя богиней, когда ты целовал ее.
– Не может быть! – воскликнул Чанс, едва не улыбнувшись от гордости при воспоминании о той ночи с Кэрри Хемпстед на заднем сиденье отцовского «линкольна».
– Ну так что? – Пейдж скрестила руки на груди. – Целовал ли ты меня когда-нибудь так же?
«Поцеловать Пейдж так же, как я целовал Кэрри?!» В глазах у Чанса потемнело, когда он вспомнил сладкий запах духов Кэрри, ее мягкую грудь, нежные руки, медленно расстегивающие его рубашку. Их губы сомкнулись, и Чанс ощутил во рту ее шаловливый теплый язычок. Холод кожаных сидений на обнаженной спине и ногах. И горячее тело Кэрри Хемпстед, навсегда уносящее с собой его невинность. По крайней мере один из них именно тогда лишился этого сокровища юности. И, о Боже, эти пошлые штучки, которым она учила его все следующее лето. Торжество плоти и изысканные наслаждения увенчались для них добрыми дружескими отношениями, когда они разъехались для продолжения учебы – он в университет, она в колледж.
Чанс попытался представить, как он проделал бы все это с Пейдж, но не ощутил ничего, кроме пустоты. Он взглянул на Пейдж, на романтичную хрупкую Пейдж, которая, спокойно присев на корточки, застегивала сандалию.
Чанс посмотрел по сторонам в поисках наиболее изящного выхода из затруднительного положения. А что, если… воспользоваться моментом и… Разве не ждал он уже давно подобного случая? Он должен именно сейчас поцеловать Пейдж. Но если он поцелует ее, как мужчина целует женщину, когда хочет заняться с ней любовью, это будет означать, что он официально ухаживает за ней. Их роман уже не будет такой соблазнительной тенью на горизонте будущего; за поцелуем последуют регулярные встречи: кино и теплые семейные вечера, помолвка, свадьба, брак, новый дом, дети, пеленки, внуки, пенсия, средиземноморские круизы – на старости лет можно и отдохнуть…
Все это пронеслось у Чанса в голове, готовое сбыться, свалившись на него с неба, и потянуться своей мерной чередой, как только он коснется алых губок Пейдж.
– Пейдж, ты же знаешь, как я привязан к тебе, и так было всегда.
Она пробормотала что-то вроде «ты мог бы хотя бы притвориться…».
– Что?
– Ничего. – Она грустно улыбнулась.
– Я чувствую, что наши отношения из дружеских переходят в… во что-то другое, и все это как-то неловко.
– Почему?
– Не знаю. – Он широко развел своими длинными руками. – Возможно, нам не стоит с этим спешить.
Она выглядела обиженной.
– Тебе кажется неловким целовать меня?
– Нет, что ты! Я просто не хочу торопить тебя. Всего неделя прошла с тех пор, как ты приехала. Тебе, наверное, хотелось бы провести какое-то время с друзьями, прежде чем я займу все твое свободное время.
– Понятно. – Пейдж минуту нерешительно помолчала, между ее тонкими бровями образовалась морщинка. – Видимо, мы не так уж и подходим друг другу, как все думают, раз я настолько противна тебе. – Она повернулась и зашагала по направлению к дому его родителей.
– Пейдж, подожди! – Чанс догнал ее и схватил за руку. Она спрятала лицо, и он понял, что она плачет. – Прости меня, но я все время чувствую себя подопытным кроликом. Всю нашу жизнь все вокруг твердили, какая мы прекрасная пара, как мы подходим друг другу, и я всегда соглашался. Теперь все ждут не дождутся, когда же мы объявим о помолвке. А я просто не хочу, чтобы это произошло так стремительно. Я хотел дать тебе время немного подрасти, окрепнуть.
Пейдж страдальчески закинула голову назад, и в свете луны слезы заблестели на ее щеках.
– Я для тебя слишком маленькая? Неопытная глупая девчонка?
– Нет! – Он чувствовал себя так, словно только что ударил котенка. – Но тебе не кажется несколько обескураживающим, когда то, о чем ты так долго мечтал, думал, планировал, вот так вдруг сваливается тебе на голову и…
– Ну да, возможно. – Она опустила мокрые ресницы. – Но я не могу больше ждать. Ты заставляешь меня нервничать, Чанс. Всю неделю я вскакивала каждый раз, когда звонил телефон, надеясь, что это ты, что ты наконец-то захочешь меня видеть и… пригласишь на свидание, настоящее свидание. Весь сегодняшний день у меня дыхание перехватывало при одной мысли, что, может быть, именно сегодня, этой ночью, ты наконец поцелуешь меня. Ты даже представить себе не можешь, сколько раз я воображала, как это будет. Мне наплевать, что случится потом. Нам необязательно начинать встречаться сразу после этого. Если честно, я действительно хотела бы еще какое-то время подождать, а не связывать себя семейными обязанностями сразу после колледжа. Я просто хотела, чтобы ты поцеловал меня…
– Хорошо, – мягко сказал Чане, готовый сделать все, только бы она перестала плакать.
– Ты согласен? – Пейдж посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Да. – Чанс приблизился к ней, и сердце его забилось сильнее, как только он коснулся рукой ее щеки, вытер слезы и, осторожно притянув к себе, поцеловал.
Ее губы были мягкими и приятными. Но запах детской пудры отвлекал Чанса, напоминая о том, как Пейдж, хрупкая и беззащитная, вся в слезах, только что потерянно смотрела на него, умоляя о защите и покровительстве. Этот образ мог вызвать в нем только братскую нежность и жалость, но никак не страсть. Вновь прикоснувшись к ее губам, он попытался представить себе что-нибудь более эротичное и возбуждающее, что-то, что превратило бы его из Кларка Кента в супермена.
И словно молния сверкнула в его голове: Аврора Сен-Клер возникла в его памяти, такая, какой он увидел ее сегодня. Ее длинные загорелые ноги, коротенькие шорты и развевающаяся на ветру рубашка, гибкое тело, будто созданное для любви, прекрасные огненные волосы – маленький пожар на ее голове испепеляющее пламя в его груди. Со стоном удовольствия он притянул к себе Пейдж, жадно ловя ее губы своими и чувствуя, как тело его наливается страстью.
Ощутив эрекцию, он резко отпрянул и оттолкнул Пейдж. Она качнулась вслед за ним, еще не опомнившись от поцелуя, чуть не потеряла равновесие, но он вовремя схватил ее за плечи, благодаря Бога, что не дал ей коснуться его возбужденного тела. И все же ему стало жутко при мысли о том, что, целуя свою будущую жену, он думал совсем о другой женщине.
Аврора была живым воплощением его самых смелых фантазий. Пейдж же была слишком реальна в своей хрупкости и уязвимости. Но это была его реальность, и он не должен был об этом забывать.
Чанс перевел дыхание, стараясь не показать своего замешательства. Пейдж не мигая смотрела на него.
– Ну как?
Она слегка нахмурилась.
– Было… очень мило.
– Да, мило, – отозвался он, не желая показывать ей своего разочарования. Возможно, ему удалось бы сосредоточиться на ней, если бы не этот запах детской пудры. Он подумал было сказать ей об этом, но сразу же отказался от подобной идеи. «По крайней мере она перестала плакать», – с облегчением заметил он про себя.
– Может быть, пойдем обратно к дому?
– Пойдем, – неохотно согласилась она.
Они повернули и снова пошли по аллее. Чанс взял девушку за руку. Маленькая ручка показалась ему такой хрупкой и тоненькой в его огромной, сильной руке.
Они уже подходили к дому, когда Чанс снова вспомнил Аврору. Интересно, что бы он почувствовал, если бы там, на мостике, в лунном свете, целовал ее? Наверное, это было бы больше чем просто «мило».
Энтузиазм, не дававший Рори уснуть полночи, немного сник, как только она очутилась у стеклянных дверей Национального банка Свободного союза. Рори с трудом удержалась, чтобы не открыть рот от удивления, когда увидела роскошный холл, обшитый красным деревом, высокий зеркальный потолок, кожаные диваны, персидские ковры справа от дверей и старинные столики с журналами – слева.
Приглушенный шум голосов доносился из глубины помещения, где за конторками сидели девушки-консультанты, беседуя с клиентами или просто болтая между собой. Среди них Рори узнала двух бывших своих одноклассниц, которые, окончив колледж, занимались сейчас работой, которую Рори даже не знала, как правильно назвать. От мысли о том, со сколькими цифрами и вычислениями им тут приходится управляться, у Рори заныло в животе.
