Ярл помолчал, а затем спросил:
— Ты не остановишься, даже теперь?
Стирбьёрн покачал головой.
— Нет, — отвечал он.
Тотчас велел Стирбьёрн сворачивать лагерь. Он вел свое войско весь день и весь следующий день на север через леса и взгорья, пока не спустились они на плоское поле Фири, и там уже стоял лагерем король Эрик со своей дружиной. Тут Стирбьёрн остановился и выстроил свое войско на открытом лугу против войска короля. И так велики были воинства Стирбьёрна и короля, что столь много воинов не видывали еще во всех Северных землях. Всем показалось, что сегодня уже поздно начинать битву, и оба войска стали лагерем на равнине.
Пришел день брани, люди изготовились к битве, и Стирбьёрн приказал войску строить боевой порядок и поднять стяги. И его вожаки и ярлы Йомсборга приказали воинам занять свои места, какие кому были назначены. Стирбьёрн поднял свой стяг, и вокруг него были его телохранители, Бесси и Гуннстейн, и Эре-Скегги, и Вальдемар из Хольмгарда, и многие другие из его соратников и хускарлов. Бьёрн, Витязь из Броадвикера также был там, потому что решил, что, как и в прежних битвах, не должно ему быть далеко от Стирбьёрна. В срединном отряде были также те из свеев, что взяли сторону Стирбьёрна после того, как он высадился, и над ними главным был поставлен ярл Ульф. По правую руку расположился отряд Буи, с ним приплыл и Сигурд Колпак, брат его, и большая дружина из Йомсборга, и там же были новобранцы из вендов, и другие из восточных земель. А по левую руку встали сыновья Струт-Харальда, Хеминг и Торкель Высокий — не доставало лишь их старшего брата Сигвальди, который под покровом ночи сбежал на сконейскую сторону. Однако с ним последовала едва ли десятая часть его людей, остальные всячески поносили его и пошли под начало Хеминга и Торкеля. И все удивлялись такому обороту, потому что Сигвальди был ранее верен и умел повиноваться. И слева встали также даны, что последовали за королем Харальдом Гормсоном, и старшими у них были Ивар с Грозового острова, Хьорт, сын Сигхвата, и Эйнар Рыжий. Но самого короля Харальда решил Стирбьёрн не отпускать из-под своей руки, и тому волей-неволей пришлось быть в срединном отряде вместе со Стирбьёрном. Стирбьёрн позволил окружить стеной щитов Харальда-короля.
И сказал Стирбьёрн Бьёрну, своему побратиму:
— Я никогда не умел хорошо говорить, так что тебе придется сказать им все от моего имени; скажи им то-то и то-то, — и он на ухо, в своей торопливой запинающейся манере объяснил Бьёрну, что тому следует говорить. И Бьёрн, выступив вперед перед огромным воинством, обратился к ним и сказал:
— Слушайте Стирбьёрна Сильного! А так как он человек дел, а не слов, то поручил мне говорить от своего имени. И вот что говорит он: «Я не уйду с этого бранного поля. Либо одержу я победу над королем Эриком, либо лягу здесь мертвым. И если суждено мне пережить эту битву, то в моих силах будет отплатить вам добром, ибо под мою руку лягут земли и богатства Королевства Швеции, и смогу я оделить ими тех, кто того заслужит. И теперь чем короче будет битва, тем больше у нас надежды на победу, потому что отлагательство сыграет на руку нашему противнику. Ибо пока стоит король Эрик против нас тут на поле, явившиеся в Уппсалу по его призыву воины могут успеть подойти и пополнить его войско свежими силами, в то время как мы будем утомлены. Если же мы навалимся на него разом сейчас, его пополнение перейдет на нашу сторону и подчинится мне. Потому нужно нам ударить его столь мощно, чтоб они обратились в бегство и передавили друг друга».
И ни один во всем войске не упустил словечка из той речи, ибо слышали они голос Бьёрна, но взирали на своего вожака, от имени которого то говорил — на могучего Стирбьёрна, который возвышался над ними, на вороновы крыла, что вздымались над его шлемом, будто крыла смерти. И когда Бьёрн закончил, Стирбьёрн еще выше поднял голову и крикнул громким голосом:
— Кличем вашим в этой битве будет «Вперед, вперед, люди Стирбьёрна!»
Тогда встали вожаки перед своими отрядами и повели их вперед, неся стяги, и ринулись они в атаку, выкликая «Вперед, вперед, люди Стирбьёрна!» И все войско с боевым кличем бросилось на ряды воинов короля Эрика, меча в них стрелы, копья, камни и боевые топоры. Но стоило им приблизиться к врагам, как ряды королевского войска расступились и пропустили вперед скот с привязанными к нему пиками и кольями, о котором было рассказано ранее; и множество трелов и злочинцев, которых самих сзади гнали остриями копий, погоняли скотину. А хвосты животных — лошадей и волов — подожгли, и звери неслись теперь бешено и дико, ибо гнал их страх и боль от огня, и врезались они в гущу войска Стирбьёрна. И раздался жуткий вопль, смешавший лошадиное ржание, воловий рев и людские крики, и многие были убиты, как среди йомсборжцев, так и среди тех, кто погонял скотину. Но воины короля были в стороне от гущи сражения и лишь немногие из них пострадали. Они ожидали своего череда. Дружина же Стирбьёрна, кроме того, что были раненые и убитые, должна была тратить силы на мясницкую работу и рубку полуголых трелов, в то время как враги их были свежи и бодры, и ждали своего часа.
И лишь только первые ряды, где в основном был скот с привязанными пиками, были вырезаны, и убиты были, либо разбежались трелы — королевские воины бросились в бой прямо на йомсборжцев и столь мощно навалились на них, что и все воинство не смогло бы их сдержать. И теперь войско Стирбьёрна подалось назад, и человек рубился с человеком, и яростная кровавая битва продолжалась до самого полудня. И по мере того, как бранный день подходил к концу, видно было, что совет королевы Сигрид насчет скотины сослужил добрую службу королю, ибо воины его были еще свежи и полны решимости сражаться, в то время как противники их после долгой рубки были почти изнурены. И когда в войске Стирбьёрна воин падал сраженным, его место некому было занять, тогда как к королевскому войску подтягивались свежие силы — десятки и небольшие отряды тех, кто запоздало отозвался на призыв сбора войска.
Однако же, несмотря на усталость и все, что было против них, йомсвикинги не дрогнули и не отступали. Стирбьёрн бросался туда, где схватка была жарче всего, и вороновы крыла на его шлеме стали путеводной звездой для его людей, а для врагов — знаком беды и погибели. Людям казалось, что в тот день он сражался так, словно сами боги хранили его, или же так, словно его волшебным образом не брало железо — он и не думал защите, а меж тем не получил ни одной раны. И многих тогда лишил он жизни — ярла именем Аунунд и Кальфа из Кальмара, и Карла Херьольфсона, что был сыном сестры старого Торгнира и считался славным витязем.
Король Эрик был окружен своими телохранителями, они стеной щитов прикрыли короля. Хельги был старшим среди королевских телохранителей. Дважды или трижды Стирбьёрн оказывался совсем близко от них, и им казалось, что он уж готовился пробить стену щитов — однако каждый раз отходил он и не поднимал оружия ни против стены щитов, ни против короля. Однако, когда день уже угасал и среди воинов короля оставалось мало таких, кто хоть на шаг не отступил бы перед йомсвикингами, и они едва сдерживали натиск, а Стирбьёрн продолжал сражаться подобно яростному огню, король послал вперед своих берсерков — Ана Черного и его сродников, числом шесть, против Стирбьёрна, с тем, чтоб они обрушились на него и по возможности остановили, либо же убили его и тем положили конец битве.
Бьёрн заметил, как они прорываются сквозь кутерьму боя. Он крикнул Стирбьёрну, который меж тем увидел, как Вальдемар из Хольмгарда упал от удара копьем в бедро и сразу двое врагов рвутся убить его. Но Стирбьёрн отбросил их и крикнул своим людям, чтобы шли на помощь Вальдемару. И в то время, как занят был Стирбьёрн теми двумя, Ан и его люди вшестером оказались возле него и окружили его с двух сторон. Ан был мужем могучим и рослым. Он и его приятели были уже охвачены берсерковым духом: выли они, словно терзаемые в аду мертвецы, а когда бросались в бой, изо ртов их шла пена и они кусали края своих щитов, и глаза их горели как очи горного барса. Гицур Арнльотсон, младший брат Ана, первым достиг Стирбьёрна, обогнав своих приятелей, и ударил копьем, метя ему в живот, так, словно кидал копну сена. Стирбьёрн отпрыгнул в сторону, и удар пришелся мимо, а приземлившись, ударил он окованным краем щита в лицо Ана, который оказался позади слева, думая зарубить Стирбьёрна широким махом тяжелого длинного меча. Но с такой силой опустил Стирбьёрн на его лицо окованное железом ребро щита, что оно пробило переносье шлема и стесало кожу его лица, выбило зубы и разбило на куски челюсть, и Ан упал наземь замертво. Вслед за тем Стирбьёрн отмахнул своим огромным обоюдоострым топором Гицура, который слишком нагнулся после промаха копьем. Топор Стирбьёрна сокрушил его лопатку и сломал кости спины, и кровь его хлынула как разбивающаяся о берег морская волна. Тут Гицуру и конец пришел.
