Ничего себе! Можно, конечно, считать неудачной злобную тварь, которую можно взять лишь специально заговоренной сталью либо особыми крайне трудоемкими заклинаниями, тварь, снабженную острыми зубами, когтями-кинжалами и минимальной магической силой, способной подточить и разрушить чужие чары. Загрызенный мортисом человек сам становится умертвием и безоговорочно подчиняется своему убийце. Неудачное создание? Не хотелось бы мне тогда повстречаться с удачным!
— Послушайте, господин Сивелий, — нерешительно проговорила я, — вы только не обижайтесь, но венчание, дети — разве вы не слишком стары для подобных затей? Как же вы собираетесь…
Я не договорила. Некромант неожиданно легко для своего возраста поднялся со своего места и вышел из-за стола. Он сделал перед своим лицом несколько замысловатых пассов, и я ахнула от изумления.
Это выглядело так, будто на голову чародею вылилось нечто густое и тягучее, отливающее сытым медовым цветом, а затем потекло вниз, изменяя всё на своем пути. Это был не заурядный морок, а самая настоящая трансформация — примерно как у оборотня. Черты лица плавились и принимали новый вид, распрямлялась согнутая спина, разворачивались плечи, движения обретали силу и плавность, и вскоре передо мною стоял довольно высокий крепкий мужчина, ещё вовсе не старый. Наверное, про него можно было даже сказать, что он не лишен привлекательности, если бы не противный взгляд холодных равнодушных глаз. Внезапно я поняла, что эти бесцветные глаза светятся, будто в них отражается пылающий огонь, хотя подсвечник сейчас находился за его спиной.
— Так лучше? — недовольно спросил мужчина, обводя себя рукой.
Э — эээ… — проблеяла я в ответ. Мужчина хмыкнул, явно получая удовлетворение от моей растерянности.
— Надеюсь, ты поняла, что возраст и внешность — это не проблема? Как и многое другое… — от его многозначительного тона я невольно поёжилась.
— А почему вы всегда так не ходите? — я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно наивнее. Впрочем, с этими играми не стоит усердствовать: Сивелий — не Владан, которому в своё время мне удалось капитально задурить голову, прикидываясь деревенской простушкой.
…Вот интересно, знает ли Сивелий о моей роли в гибели его ученика?..
— А зачем мне так ходить? — слегка приподнял брови мужчина, щелкнул пальцами, и наложенное заклятие развеялось, оставив после себя легкий запах сосновой смолы. — Не вижу смысла.
Колдун, уже в своем настоящем облике, в упор разглядывал меня ледяными глазами. Я беспомощно замотала головой. По-моему, меня сейчас стошнит от страха.
Это совершенно точно не являлось ни незнакомой мне частью обряда Роданицы, ни чьей-то милой шуткой. Передо мною стоял вовсе не заурядный псих, пусть и магически одаренный. Я находилась в полной власти самого могучего чернокнижника современности, причем совершенно больного на голову!
— Слав, не плач! — Степка в который раз ткнулся мокрым носом в мою шею и щекотно задышал над ухом. — Ну, прекрати! Не смей реветь!
— Я и не реву, — чужим голосом вновь повторила я, не оборачиваясь и не отрывая лица от промокшей насквозь подушки. Я действительно не плакала — наверное, потому, что у меня просто не осталось слез…
…Старый некромант лично проводил меня до отведенных мне покоев.
— Здесь ты найдешь всё, что тебе может понадобиться: постель, одежду, еду. Держать тебя взаперти я не собираюсь, ходи, где хочешь — всё равно, убежать отсюда невозможно. Самое для тебя правильное — смириться со своим положением. Здесь, в этом замке, тебе предстоит провести остаток своей жизни, — холодно сообщил колдун. — И предупреждаю тебя: если каким-то невероятным образом ты сумеешь наделать глупостей и воспрепятствовать осуществлению моих планов — пеняй на себя. Легкой смерти не жди. Кровь и плоть ведуньи-девицы — ценнейший компонент черной магии. Некроэнергия, опять же….
Чернокнижник говорил равнодушно, обыденно, не пытаясь запугать, однако я почувствовала, как от страха у меня между лопатками заструился ледяной пот.
Светелка оказалась неожиданно уютной. Каменные стены были затянуты гладкой шелковистой тканью приятного тускло-коричневого цвета, на полу лежал пушистый бежевый ковер. Вся мебель: огромная кровать, стол, лавки, лари и поставцы — темного резного дуба. Массивный очаг. На стенах несколько картин непонятно-мистического содержания. Справа — дверь в просторное помещение, оборудованное здоровенной мраморной бадьей для омовений, напротив нее — высокое, почти в мой рост, невиданное зеркало, отразившее слегка растрепанную девушку в расшитом ритуальном одеянии, с перепуганными глазами и застывшим лицом — меня. И в спальне, и в комнате с купелью — неширокие окна с ячеистыми оконницами. Я осторожно приоткрыла одну из створок и выглянула на улицу.
Лучше бы я этого не делала.
Замок колдуна окружала совершенно бесплодная каменистая пустошь, которая простиралась примерно на полверсты от его высоких стен, сложенных всё из того же серо-желтого камня. И кроме этого больше ничего не было…. То есть, совсем ничего — ни неба, ни солнца, ни земли, ни воды, ни кустика, ни травинки, ни ветерка. Только холодный потусторонний свет, льющийся неизвестно откуда. Прямо за пустошью начиналась неподвижная серая мгла. И это был вовсе не туман, как в первый миг напрасно понадеялась я, а самое настоящее небытие без ночи и дня. Вечные Сумерки.
Наверное, так могла бы выглядеть Преисподняя. Или это она и была…
Вот теперь я совершенно точно перестала сомневаться в том, что сумасшедший колдун на самом деле перенес меня в иной мир, созданный больным разумом.
Но какой же мощью должен в таком случае обладать этот самый разум? Магия какой безбрежной силы сосредоточилась в руках чародея, способного сотворить свой собственный мир? Насколько я знала, такое было не по плечу даже самому Тешену Твердому!
И что могу противопоставить этому разуму и этой сокрушительной магии я, едва научившаяся колдовать доморощенная ведунья?!
Слезы не принесли мне облегчения, но когда тупое безысходное отчаяние заставило их высохнуть и глубоко запустило в мои плоть и кровь свои костлявые пальцы, я пожалела о том, что не могу больше плакать. По крайней мере, была бы хоть при деле…
Ай! Внезапно острая боль пронзила мне шею, и, подпрыгнув на месте, я резко повернулась, уронив на пол подушку.
— А ты так ничего, вкусная, — облизнувшись, сообщил мне Степка, предусмотрительно убравшийся на другой конец кровати. — В голодную годину можно становиться вампиром.
— Степ, ты что, сошел с ума?! — поморщившись, я потерла укушенное место и с недоумением уставилась на собственную руку, перепачканную кровью. Острые кошачьи зубы в нескольких местах пробили кожу.
— Я-то — нет, — насмешливо фыркнул кошак, — а вот ты, похоже, да! Ты что, собралась сложить лапки, покориться этому старому извращенцу, выступить в почетной роли племенной коровы и наплодить ему таких же ненормальных детишек-некромантов с наследственной манией величия?! Кто первый подсуетился, тот и женился, а? А где же борьба за свою любовь, грубо попранную измазанными в кладбищенской грязи некромантскими сапогами?!! Или тебе всё равно — что тот, что этот? Вот собственными бы тебя зубами за такое загрыз, ей-ей!
— Да ты, смотрю, уже начал, — уныло протянула я. — А что, у меня есть выбор?
— Слушай-ка, а ты случайно не заболела? — преувеличенно забеспокоился Степан. — Ты тут ничего такого не пила, не ела — может, уже и опоили чем, изверги?
— Это ты о чем? — я сильно потерла ладонями свое отекшее лицо.
— Как о чем? Да я просто не узнаю свою хозяйку! Во-о-от, в-о-от что делает с людьми дворцовая жизнь! Разве ты позабыла старинное правило? Если даже тебя проглотили, у тебя есть как минимум два выхода!
Шутка была так себе: с длинной бородой, да и к тому же сомнительного толка; однако она как нельзя лучше отображала моё положение, и я слабо улыбнулась. А котик-то мой прав!
— Прости меня, Степ, — покаянно сказала я, наскоро зачаровала кровоточащий укус и громко высморкала распухший нос. — Честное слово, я растерялась. А кто бы не растерялся, оказавшись в лапах самого могущественного злодея современности, да в придачу ещё и больного на всю голову?
