На самом же деле, знаменитый теософ застал доктора в грязном номере, в залатанной одежде. Была еще зима, но Понтифик не разжигал огня… Не то, чтобы ему не хватало денег: г-н М*** позаботился о том, чтобы щедро наполнить его дорожный кошелек. Но «Иоанну-Крестителю» подобало если уж не быть покрытым коровьим навозом, ходить голым по пояс и вымазанным зловонным жиром, как в его первом воплощении Предтечи, то хотя бы казаться чрезмерно суровым. Да и кто не знает, что в подобном случае немного грязи не повредит?..
Словом, вид болезненного старика, повергнутого в подобную нужду, глубоко тронул X***, и так уже весьма смущенного подаренным медальоном. Перед уходом он попросил писчие принадлежности и сунул сто франков в конверт, который вручил «Крестителю» со взволнованным видом: «Для ваших бедняков с Юга», — сказал он ему.
Позднее «Креститель», утверждая, что показывал у X*** этот медальон (бесценное сокровище, имевшее еще более высокую стоимость) самым непринужденным тоном утверждал, что забыл его на улице В… К счастью, этот предмет искусства был благоговейно спрятан в выдвижной ящик и затем отослан доктору заказной почтовой посылкой. Планы «Крестителя» были сорваны: ему не удалось «раздуть» эту историю.
В отместку он стал намекать о том, что X*** — грозный маг: факт, что наследник Вентра покинул Париж в ужасе. Он отказывался объясняться насчет X*** и лишь в минуты откровенности давал понять, что этот страшный некромант, наперсник Сил Тьмы, заставлял служить себе всю Преисподнюю (sic).
На самом деле, подобные подозрения должны были показаться мерзостными Избраннику, который каждую ночь онебесивается от поцелуев ангелов Света, Сахаэля, Анандаэля и прочих и позволяет осаждать себя a posteriori похотливому фантому обрезанного Иезекииля.
Этот израильтянин с того света действует лечебным, хотя и необычным способом — и очевидно, одно из нападений равносильно для него очищению желудка и кровопусканию. К тому же он располагает для своих партнеров животворящими и благотворными флюидами, которые заставляют существа подниматься, ступень за ступенью, по восходящей лестнице жизни…
ет nunc, lenones, intelligite: erudimini, qui judicatis lupanar![588]
ד
Колесница = Септенер = Триумф Завершение = Полнота = Богатство = Избыток… Цветы Бездны
Глава VII
ЦВЕТЫ БЕЗДНЫ
Еще пара слов для интересующихся проблемой Черной магии.
Склонившись вместе с нами над бездной, чью крутизну они смогли охватить и чью головокружительную тьму им удалось измерить, возможно, они без удивления заметили, как на краях и даже в овраге, ведущем в пропасть, распускаются какие-то цветы дикой и гибельной красы, с хмельным и дурманящим ароматом…
Неужели они не знали, что у Зла есть своя поэзия? Даже от мерзостной тайны исходит фантастический идеал, пленительный и зловещий, прельщавший некоторых людей во все времена.
Будьте осторожны, любопытные! Здесь кроется великая опасность эксцентричных экскурсий в миры, заказанные для причуд непосвященных. Тот, кто отваживается вступить без проводника на тропу небывалых эмоций, уже ступает путем своей близкой погибели: всё вокруг него способствует его распаду и предрекает его. На двери, которую он пересечет, Данте мог бы запечатлеть грозный терцет из своего Inferno:
Per те si va nella cilia dolenle;
Per me si va neW elerrto dolore:
Per me si va Ira la perdula genie!.:[589] Правда, они требуют от Колдовства лишь присущих ему чар искусства[590]: для этих опасности намного меньше. Они довольствуются внешней яркостью Гримуаров и грызут лишь «корку» запретного плода.
Но иные смельчаки смакуют самую сокровенную поэзию Зла. Искушение для них было слишком велико; они не смогли устоять перед ним. Их совратил дух злобы, которым они теперь одержимы. Отныне они плывут по флюидическому потоку извращенности к бездне бессознательного, которая должна однажды их поглотить. Это самоубийство — завершение их судьбы: волей-неволей все они сюда сходятся; и некоторые из них— весьма окольными путями. Они уничтожают даже свою индивидуальность путем ее усиления:. и если лихорадка неуступчивого эготизма завлекает их в небывалые странствия с целью приобретения исключительной оригинальности — бесплодные усилия, иллюзорное приобретение, — они все равно потерпят поражение. Вместо того чтобы создать искусственное «Я», они лишь потратят все силы на то, чтобы разрушить в себе «Я» реальное.
Пропасть Бессознательного! Это Малыитрем, куда великий Искуситель незаметно увлекает их утлые челны, ослепляя глаза кормчего фантасмагорией обманчивых миражей. Поднимается глухой рокот, вскоре усиливающийся и переходящий в гул; но мореход, едва ли отвлекаясь от своих мечтаний, не замечает, как его суденышко начинает вращаться по кругу в окрестностях всё еще далекого водоворота; что его движение ускоряется; что оно кренится на левый борт, описывая спираль, диаметр которой на глазах сужается…
Однако волшебная иллюзия удваивает свои пленительные чары… Бездна грохочет уже в нескольких кабельтовых; но кормчий ничего не слышит. Зияющая воронка уже всосала в себя хрупкую лодочку, увлекаемую, подобно перышку, вращающейся внутренней стеной, но кормчий ничего не видит — и вот он исчезает на дне водоворота, по-прежнему пребывая в экстазе, со взором, погруженным в лазурь его грезы!
Посвященные знают, почему бессознательное является собственной стихией Сатаны-Протея, центральной точкой, куда— роковым образом — неумолимая логика Гоэтии приводит своих непосредственных и косвенных приверженцев, своих фактических или мысленных последователей. И если бы нас попросили уточнить, с помощью каких симптомов проявляется у адептов Гоэтии — сознательных или нет — это движение к бессознательному, то мы бы ответили, что оно обнаруживается сначала в потере логических способностей; в обращении к философиям, отрицающим свободную волю и бессмертие; и, наконец, после смерти, в регрессе к самым ничтожным формам элементарной природы.
Чистый, явный, намеренный и воинствующий (если можно так выразиться) сатанизм — исключительный вид зла. Жили де Лавали, Давиды из Лувье и каноники Докры[591], слава Богу, встречаются крайне редко. Но случаи непрямого колдовства — неисчислимы.
Отчаянные месмеристы, эксцентричные спириты и медиумы, болезненные приверженцы фальшивого идеала или сторонники смутного мистицизма, те, о ком мы рассуждали в предыдущей главе, блуждают в поисках невеликих чудес: феномен любой ценой — один из самых фанатичных лозунгов. Эти буржуа от колдовства демонстрируют вам сверхъестественное, путь даже в прихожей; или же вы видите, как эти признанные чудотворцы «сбывают» в ярмарочных балаганах подлинные чудеса.
Под этой самой рубрикой «непрямого колдовства» можно каталогизировать другие экземпляры, более достойные нашего внимания: художники или мыслители, те, кто столь же неизбежно губит себя в поисках своего «золотого руна»; их терзает ностальгия по некоему воображаемому Олимпу, на котором они могли бы быть Зевсом-громовержцем; либо лихорадка неосуществимого альтруизма; либо родовые муки необычной концепции, порой чудовищной и возвышенной, философской, научной или художественной. Эти гениальные маньяки, эти патриции современного колдовства действуют наверняка; и даже несмотря на свою извращенность, они обладают полным правом на наше внимание; мы бы даже сказали — полным правом на нашу симпатию. Они несомненные извращенцы: они одержимы лиризмом зла; их волнуют лишь эти гибельные аккорды, и они даже распространяют их… Ведь не говоря уже о том, что лихорадка разума заразна, инфернальный прозелитизм служит правилом у колдунов всех сословий и чинов. Наш дух осуждает этих ересиархов мысли и чувства; но отчего же наша душа не в силах их ненавидеть? Потому что они из моисеевой расы Гибборим, языческих полубогов: Икары неизреченного небосвода, они парили очень высоко, перед тем как устремиться вниз; их молниеносное падение озаряет глубины зла — вот в чем секрет нашей симпатии к ним!
