При чтении последних писем доктора мы останавливаемся в нерешительности; да, мы действительно не знаем, чему больше поражаться: дерзкой[568] ли двуличности, которую проявляет этот человек, или же его немыслимой слепоте.
В своем письме к г-ну Вирту от 8 февраля 1886 года он говорит о «…великом посвященном, просветленном ясновидце Сент-Иве». «Ах, — продолжает он, — как я был взволнован при чтении страниц, излагающих основу произведения г-на Сент-Ива: «Миссия евреев»! Этот избранный получил посвящение не от жильца земли, а от неба. Но какие в нем познания и насколько он выше своих современников! Как приятно и хорошо читать эти страницы, вдохновленные светом Свыше! Наконец-то я не одинок… Вы видите, кто мы. Перечитайте сочинения г-на Сент-Ива, и от этой школы вы узнаете, что такое просветленный ясновидец, получивший то, что я называю посвящением!..»
(Досье 1. —Письмо N9 11.)
Тому же г-ну Вирту доктор писал 7 июля 1886 года, то есть пять месяцев спустя после хвалебных дифирамбов, которые мы только что прочли: «Свет пророчества… — это необходимость; без него мы принимаем за историю то, что есть лишь картина будущего, и тогда всё запутывается. Именно это случилось с г-ном Сент-Ивом».
(Досье 1. — Письмо № 20.)
В длинном послании — шедевре самоуверенности — адресованном г-ну Барле и датированном 20 августа, можно прочесть: «Его авторитет рухнет перед ученой и глубокой критикой его произведения: «Миссия евреев».
(Досье 6. — Копия письма к г-ну Барле.)
Наконец, в письме, адресованном г-ну Рене Калье и датированном 20 ноября 1886 года, доктор Креститель говорит о двух оккультистах Западной школы и заявляет: «Г-н Сент-Ив открыл ложный путь для этих тружеников; но существует одно очень сильное движение, стремящееся вернуть их на истинный путь».
(Досье 5. — Письмо N9 11.)
Еще 2 декабря он написал восторженное письмо (исполненное одновременно торжествующей радости и наивной доверчивости), где можно прочитать: «Вы больше не мой ученик, дорогой избранный, вы — мое второе «я»!» Еще 5 декабря он сопроводил своим одобрением коллективное письмо трех девочек и их матери, этот «лакомый кусочек», где мы отмечаем следующую фразу: «Не имея возможности досконально изучить доктрину Илии, вы, однако, сумели глубоко постичь ее тайны…»
И вот перед нами два письма того же Иоанна-Крестителя к тому же Освальду Вирту, одно из которых датировано 11 декабря 1886 года, где мы встречаем следующие строки:
«Я наделил вас именами, которые вам не приличествуют, но которые можно заслужить лишь после долгих лет похвальных поступков… Вы видели до сих пор лишь паперть непосвященных, а не само святилище…»
И другое, датированное 13 декабря и включающее в себя такие строки: «По моим представлениям о вашем духе, я должен сказать вам, что вы предстаете передо мной во всё более неблагоприятном виде…
7 декабря я решил подвергнуть вас Критериуму Света Свыше… я воззвал к вашему духу: он пришел в нерешительности и был совсем темным. Испытание показало, кто вы такой; письмо было потребовано обратно[569]. Нам известно, что вы — не посвященный, а тот, кто не понимает, что мы имеем в виду…
Когда солнце сияет на небосводе, живущие во тьме не в силах остановить его лучи… (дословно!)»
Таким образом, ученик, ставший, в свою очередь, учителем, самый продвинутый из адептов, избранник неба, сумевший своими силами раскрыть Великий Аркан Арканов, менее чем за неделю превратился в слепца, который ничего не увидел, идиота, который ничего не понял… Вот что утверждает наш озадаченный понтифик!
Разумеется, это доведенное до «совершенства» лицемерие, шарлатанство и надувательство — а также глупость.
Возмущение подступает к горлу при виде столь дурацкой наглости: Peccatum est stultitia…[570]
Как бы то ни было, эти выдержки могут дать представление об обширной переписке, которую г-н Вирт предоставил в наше распоряжение в последние дни февраля 1887 года.
Впрочем, у нас уже было несколько тетрадей не менее показательных документов. Еще один член Ордена Розы+Креста 2-й степени, г-н Рене Калье, инженер из Авиньона, в это же время передал нам на хранение свою собственную переписку с доктором[571].
С другой стороны, один преподобный отец, впустую растративший столько апостольского красноречия, чтобы наставить на путь истинный этого негодяя и многочисленный «эскорт» жертв его обмана (мы не решаемся назвать эту духовную особу, поскольку, доказывая перед нами невозможность привлечения «Крестителя» к ответственности, он, возможно, не одобрил бы срывания маски с человека, в котором его милосердие хотело видеть лишь безумца), этот преподобный отец написал нам 7 января 1887 года:
— «…Накануне моего отъезда г-н М*** сделал для меня откровения, чьей серьезности он не понимал и чья важность совершенно от него ускользает. Я объясню вам всё в двух словах.
У этой особы есть тайные покои, состоящие из так называемой молельни, где он запирается в одиночестве два раза в день, и маленькой комнаты, где он время от времени украдкой ложится спать, чтобы сбить с толку духов, пытающихся его убить и не знающих, по его словам, об этой каморке. Эти покои находятся в соседнем помещении, где проживает семья г…[572]
Два дня назад мадам Т…, возвратившись со своих оккультных соитий, называемых «духовными», наконец, раскрыла мне страшную тайну. Несчастная вынуждена принимать ласки и объятия не только духов света, но еще и тех, кого она называет «человеко-животными», — смрадных чудищ, отравляющих своим зловонием ее комнату и постель и сочетающихся с ней с целью возвыситься до очеловечения.
Она заверила меня, что они неоднократно обрюхачивали ее и что в течение девяти месяцев этой беременности она испытывала все симптомы и даже внешние признаки своего положения. С наступлением срока она безболезненно рожает и испускает ветры[573] из того органа, откуда выходят дети, когда женщина разрешается от бремени.
Это еще хуже, как вы видите, чем то, что рассказывает де Виллар о сильфидах, саламандрах и домовых. Это превосходит «Графа де Габалиса», причем намного[574].
Я сообщаю вам в точности то, что рассказала мне эта галлюцинирующая бежняжка; я ручаюсь вам в этом своей честью, и я не говорю вам всего».
Было начато расследование с целью сбора новых документов. Оно длилось примерно два месяца. Перед его закрытием решено было вызвать на откровенность ту юную участницу Кармеля, которой г-н Вирт снял пелену с глаз. Г-н Вирт получил задание записать ее подробные показания; с этой целью он отправился в Шалон (май 1887 г.). У мадемуазель Марии М…, лишенной иллюзий и смущенной тем, что она стала жертвой обманщика, хватило смелости всё рассказать. Она мужественно подписала показания, на месте скрепленные подписью г-на Вирта (18 мая 1887 г.). Кроме того, она передала ему огромное досье, где фигурируют, наряду с собственноручными письмами доктора, илийские литургические книги, разоблачающие рукописи в большом количестве и, наконец, автографированные произведения и репродукции кровоточащих гостий — все документы, относящиеся к тайным мистериям «Кармеля Иоанна-Крестителя».
По возвращении г-на Вирта были рассмотрены новые документы, и оккультисты, собравшиеся на трибунале чести, единогласно вынесли приговор «доктору Крестителю» (23 мая 1887 г.). Приговор был объявлен ему на следующий день.
Но, перед тем как предать огласке деяния этой особы, мы дали ему достаточно времени для исправления. Приговор, в течение четырех лет нависавший над головой этого виновного, сегодня получает свое запоздалое исполнение. К. О. Р.[575]
