Она вяло усмехнулась. Таньер, ну еще бы! Разве Лионесс сама в последнее время не заботилась лишь о крепости? С какой стати она рассчитывала, что ее отец станет думать по-другому?

Что же ей делать? Теперь, почитай, что невозможно удерживать Фоко на расстоянии. Ее отец твердо решил навязать свою дочь этому человеку.

Девушка встала. Она должна кое в чем разобраться, но не могла же Лионесс вечно сидеть в этом уютном алькове. Пойдут слухи. Хуже того — люди решат, что она прячется. А Лионесс Таньерская ни от кого не пряталась.

Расправив длинную юбку, она вышла из алькова и уткнулась в Фоко.

Он схватил Лионесс за руки, чтобы не дать девушке обойти его.

— Итак, ты решила присоединиться к празднеству?

— Празднеству? — Лионесс хотелось расхохотаться ему в лицо, только и всего. — Это больше напоминает поминки, тебе не кажется? Пожалуй, несколько преждевременные, но все равно поминки.

Рис не обратил внимания на колкость и спросил:

— Я не ошибусь, предположив, что ты, наконец, поняла: тебе не удастся отказаться от этой помолвки? Ты станешь моей женой.

Лионесс покачала головой. Она ни за что и никогда с этим не согласится. Иначе все станет взаправду.

— Злобная таньерская киска вдруг прикусила язычок? Вот это да! — Фоко замолчал, выжидая пока девушка ответит. Поскольку она промолчала, граф продолжил:

— Твоя неразговорчивость мне на руку. Хоть один вечер спокойно проведу.

Лионесс полоснула его взглядом, и Рис догадался, что она все еще плетет интриги и строит козни. Потрясающе! Даже будучи загнанной в угол и угодив в расставленные силки, эта женщина продолжала изыскивать способ удрать.

Воспользовавшись тем, что Лионесс, разозлившись, потеряла бдительность, Рис провел пальцем вдоль ее нижней губы и заметил, как затрепетала девушка.

— Прекрати, — Лионесс отвернулась, уклоняясь от руки Фоко.

Легонько взяв девушку за подбородок, граф снова повернул ее лицом к себе.

— Нет, думаю, не стоит, — Рис пробежался кончиком пальца вдоль раковинки ее уха. — Пора твоей головушке вслед за телом познакомиться с моими ласками. — Он поглаживал ее шею до тех пор, пока плечи Лионесс не поникли, а затем добавил:

— Когда мы поженимся, я запру тебя голенькую в своей опочивальне и не выпущу до тех пор, пока не вкушу, как следует, твоей страсти и не избавлюсь от сжигающего мою кровь вожделения.

Хотя щеки девушки горели огнем от смущения, она все же осмелилась поднять взгляд на графа.

— И что потом, мой господин? Что станет со мной, когда ты насытишь свою похоть? Тогда я стану еще одной постылой женой?

Рис поклялся, что не позволит этой девушке вывести его из себя. Он еще ни разу не нарушал своих обетов, но, кажется, Лионесс определенно решила изменить положение вещей. Фоко прикоснулся к трепещущей жилке в нежном углублении девичьей шеи.

— Об этом я еще не думал. Само собой разумеется, пройдет некоторое время прежде чем… как ты там это назвала? — трепет под его пальцами усилился. — Ах, да, вспомнил! Я рассчитываю, что мне не удастся так скоро насытить свою похоть. На это уйдет немало дней и еще больше долгих ночей. А после, как знать.

Лионесс схватила графа за запястье и оторвала его ладонь от своей шеи.

— Угрожаешь?

— Кто, я?! — Рис не знал заорать ему или расхохотаться. Очень хотелось сделать и то, и другое. Эта женщина сводила его с ума. Стоило Фоко оказаться рядом с ней, ему хотелось зацеловать ее до бесчувствия. Чего Рис никак не мог или не хотел понимать, так это — зачем ему понадобилось на ней жениться? Куда проще было бы уложить ее в кровать и не выпускать, пока его разнузданная похоть не уймется. Но что-то не позволяло ему поступить с Лионесс подобным образом. Но что именно? Рис надеялся выяснить это прежде, чем он растеряет остатки здравомыслия.

— Да, ты. И я не стану это терпеть, — девушка кивнула в сторону зала. — Люди смотрят.

— Пусть смотрят.

— Нет. Я не позволю выставлять меня на посмешище в родном доме.

Лионесс дернулась, собираясь присоединиться к гостям. Рис схватил ее за руку.

— Я тоже не намерен корчить из себя набитого дурака. Ты уйдешь, когда я разрешу, — когда девушка попыталась вырваться, Фоко крепче сжал ее предплечье. — Лионесс, не надо. Этим ты ничего не добьешься.

Девушка прекратила никчемное сопротивление. Рис отпустил ее и протянул руку:

— Не присоединиться ли нам к собравшимся?

Лионесс положила свою руку на локоть графа:

— Ах, да! Пошли, потешим народ.

Фоко стиснул зубы от пронзительной боли, когда коготки Лионесс впились в его руку через ткань рукава. Кто бы мог подумать, что сегодня вечером ему понадобится кольчуга. Рис снисходительно усмехнулся, предупредив:

— Этим ты лишь увеличиваешь список твоих прегрешений передо мной.

Лионесс улыбнулась в ответ и довольно громко прошептала:

— Не сомневаюсь, что этот список удлиняется с каждым днем.

— А как же! — он протянул свободную руку и стащил ладонь девушки со своего рукава. — Спрячь свои коготки, глупышка.

Лионесс уступила и, изобразив улыбку, взглянула на поджидавших их гостей.

— Если ты до сих пор жаждешь присоединиться к высокому собранию, то пойдем.

Ее разум отказывался понимать, каким образом Фоко сможет весело беседовать с теми, кто его боялся и презирал. Пожалуй, отец поймет, что испытывают окружающие при встрече с Фоко и, в конце концов, согласится с ней. Лионесс облегченно вздохнула. Есть шанс, что нынче вечером ей все же удастся избежать своей участи.

Рис впился взглядом в свою спутницу. Хмурое выражение на его лице сменилось интересом:

— Неужели ты и сейчас что-то задумываешь?

Лионесс посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц:

— Ничего, милорд.

Фоко расхохотался, запрокинув голову назад.

Леди Деджетт поймала графа за руку и веселье Риса захлебнулось.

— Дитя мое, что тебя так забавляет?

«Дитя?» Лионесс гадала: уж не рехнулась ли эта старуха?

Рис подмигнул девушке и, проворно наклонившись, поцеловал морщинистую щеку леди Деджетт.

— Жизнь, Хависа. Жизнь, по-моему, забавная штука.

— Добро говоришь, мой мальчик, — слезящиеся глаза леди Деджетт оглядели стоявшую перед ней парочку. — Коль скоро вы уже сейчас смеетесь вместе, ваша совместная жизнь ключом забьет.

Щека Риса дернулась, словно он прикусил ее изнутри. Лионесс хотелось думать, что до крови.

Но она смолчала из уважения к леди Деджетт.

— Не стану вас больше задерживать, — сказала та и добавила, обращаясь к Фоко: — Я лишь хотела поблагодарить тебя за мерлина[32].

Леди Деджетт и ее муж являлись ближайшими соседями Риса и жили на расстоянии одного дня езды на запад от его замка. Все знали о пристрастии Хависы к верховым прогулкам с маленькими охотничьими соколами. Хотя Лионесс не переставала удивляться, как эта женщина в ее-то возрасте осмеливается на такое. Леди Деджетт была дряхлой старухой. Ей, похоже, давно перевалило за пятьдесят[33] — почти вдвое старше Лионесс.

— Не стоит благодарности. Я был рад возместить вам эту потерю, — ответил Рис, а потом спросил: — И как она у вас? Прижилась?

— Да. Подумать только! Наловила нам к столу великое множество мелких птах.

Пока эти двое обсуждали достоинства нового сокола, Лионесс принялась рассматривать Фоко. Его манера поведения и тон показались ей вполне искренними. Граф всячески заботился о старушке: наклонялся к ней поближе, чтобы леди Деджетт могла его лучше слышать, кивал ей или подкреплял свои объяснения движениями рук.

Прежде Лионесс в нем ничего подобного не замечала. Она мысленно вернулась к тем дням, когда удерживала графа в плену и вспомнила, как Фоко дразнил маленького Майкла, когда тот принес ему в башню еду. И в тот же день он довел ее до слез. А спустя несколько дней спас ее крепость.

Перед мысленным взором девушки появилось лицо Фоко. В ту ночь, когда убили сэра Джона, граф разозлился, но разве его челюсти были сурово стиснуты, а речь — прерывиста не из-за тревоги за нее, Лионесс?