Затем она тянет меня поближе к машине, чтобы мы смогли рассмотреть салон.

Внутри все прекрасно. Все кнопки, циферблаты и дисплеи повергают меня в восторг. Темно-серые кожаные сиденья роскошны.

Я сажусь за руль и чувствую себя рок-звездой.

— Я не могу принять ее, — говорю я маме испуганным голосом.

Она сидит на пассажирском сиденье, тыкая на кнопки телефона на приборной доске.

— Зейн дал ясно понять, что не примет подарок обратно, — говорит она. — Виолетт, он хочет, чтобы у тебя была эта машина.

Я держусь за руль обеими руками, опустив плечи.

— Из-за вины.

— Виолетт. Оставь машину. Наслаждайся ею. Начни снова улыбаться. — Мама поправляет прядь моих волос.

— У тебя только несколько месяцев до того, как ты уедешь в колледж. Просто… наслаждайся каждым днем. Хорошо?

Я закрываю глаза и представляю лицо Зейна. Я быстро открываю их снова.

— Ладно, — говорю я. — Я постараюсь.

Без сожалений.

Да, конечно.

Я помогаю маме убрать наш рождественский беспорядок, затем запрыгиваю в свою старую «тойоту» с сумкой, полной подарков, и направляюсь к Лорен. После того, как я подарила свои подарки и приняла ответные, я отвожу Лорен в сторону и отдаю ей ключи от своей машины.

— Она старая, но ты знаешь, что машина в хорошем состоянии, — говорю я, пока она пристально смотрит на меня, остолбенев. — Ты можешь пользоваться ею или продать, как хочешь.

— Ты шутишь, Ви? — Лорен пытается отдать ключи мне назад. — Ты не можешь отдать мне машину. На чем ты будешь ездить?

Я беспокойно тру лоб.

— Э-э… ну, Зейн вроде как… купил мне новую.

У Лорен отвисает челюсть.

— Серьезно?

— Ага. Отвези меня домой и сама все увидишь.

Мне приходиться запугивать Лорен, чтобы она взяла мою «тойоту». В конце концов, мне приходится воззвать к ее совести, напоминая ей, что ее семье будет намного легче, если в доме появится две машины, особенно после того, как родится ребенок.

Наконец, она сдается и удивляет меня объятиями. Лорен никогда не обнимается. Должно быть, во всем виноваты гормоны.

Всю ночь я спорю сама с собой, и под утро решаю послать Зейну простую записку с благодарностью вместе со скульптурой русалки и моделью двигателя Стирлинга, которые я собиралась подарить ему на Рождество. Я знаю, что это выглядит глупо, он дарит мне «бентли», а ему русалку и игрушку. Но… я ведь купила ему эти подарки до того, как мы расстались.

Я узнаю адрес у мамы и отправляю все это прежде, чем могу передумать. Потом я сразу же жалею об этом.

О чем я только думала?! Он посчитает меня дурой, играющей в игры. Уверена, что он посчитает мои подарки глупыми. Готова поспорить, он даже не вспомнит тот день в галерее.

О Боже, что же я наделала?

В новогоднюю ночь я работаю, что замечательно, так как у меня все равно нет на нее никаких планов. Один из племянников постояльца принес фейерверк, и мы провожаем на улицу всех, чтобы установить его. Постояльцам нравится небольшое представление, они наблюдают с улыбкой за вспышками света в ночном небе. Затем мы заходим внутрь, чтобы попить горячего шоколада и рутбира[10].

Все это время мне удавалось вести себя жизнерадостно и быть веселой, но к концу смены я чувствую себя истощенной. Хейлиз замечает, как тихо я себя виду и спрашивает, как я.

Я заставляю себя улыбнуться.

— Я в порядке. Э-э… могу я задать Вам личный вопрос?

Сегодня она чувствует себя замечательно. Она встречается со мной взглядом в отражении зеркала, когда расчесывает свои седые волосы.

— Ты подтираешь мне задницу и терпишь все мои странности и выходки, дорогуша. Думаю, это дает тебе право спросить. Вперед.

Я смеюсь.

— Фу. Ладно. Вы… Вы когда-нибудь сожалели, что не вышли замуж и не создали семью?

Внезапно взгляд Хейлиз затуманивается, она смотрит куда-то вдаль.

— Не сказала бы, что да, — наконец говорит она. — У меня было много замечательных впечатлений, я делала такие вещи, которые не смогла бы позволить себе, если бы остепенилась. Я много путешествовала. Я рассказывала тебе, как занималась дельтапланеризмом в Парагвае?

— Нет, но это, должно быть, интересная история, — говорю я.

— Сейчас расскажу… — И она начинает удивительный рассказ о своих приключениях в Парагвае. В этот раз она не оказывается в тюрьме.

Позже, когда я накрываю ее одеялом, глаза Хейлиз вдруг начинают блестеть.

— Иногда я думаю, как все могло бы быть, — шепчет она, когда я наклоняюсь ближе к ней. — Дело в том… что я была очень гордой девушкой. Я никогда не хотела рисковать, чтобы не обжечься. Разве это не забавно? Я могла с головой ринуться в захватывающие приключения, но когда дело касалось моего сердца, я становилась трусихой. Чарли любил говорить…

Она негромко смеется.

— Он всегда говорил: «Хейлиз, ты еще пожалеешь, что не простила меня. Я мог бы быть твоим величайшим приключением в жизни». Но в последний раз, когда я видела его, он растолстел и жил в Арби.

— Ничего себе, — бормочу я, поправляя ее носовую канюлю. — Пуля не достигла цели.

— Точно.

— Что ж, Хейлиз, — говорю я, поправляя ее постель. — У Вас всегда есть я.

— Да… дорогая, повтори-ка еще раз свое имя?

Она, конечно же, шутит. Видите ли, никто никогда не говорил Хейлиз, что она неудачно шутит. Упущение.

Рассвет нового года, а я лежу в постели в одиночестве, сожалея о многом. Правильно ли я поступила, расставшись с Зейном? Он лгал мне. Возможно, он и не использовал меня, но он также и не доверял мне. Даже если когда-нибудь я и смогу простить его, смогу ли я подстроиться под его образ жизни рок звезды?

Я не смогу примириться со всеми девушками, которые постоянно преследуют его, мне придется разбираться с ними. К тому же, встречаясь с ним, я буду на обозрении у всей публики. Смогу ли я выдержать это? Не думаю. О Боже, я прям представляю, как папарацци застают меня врасплох, окружая, а я начинаю кричать им «пенис!». А затем появляется моя мама и рассказывает им о том, как ее милая доченька исполняла стриптиз в пекарни ее бабушки.

Я так и представляю заголовки: «Эйден Кросс встречается с девушкой, больной синдромом Тауретта[11]».

Никому не понравятся такие заголовки. Слишком длинные.

Да. Это было бы паршиво.

Находиться в школе, после того. как возобновились занятия, паршиво, особенно без Лорен. По крайне мере, все слишком заняты рассказами о том, как они провели каникулы, чтобы сплетничать о ней и мистере Дженсене. Я уже устала кричать на всех. Как будто в первый раз учитель связался с ученицей из Хайден Ков. Это даже не в пятый раз, если слухи о миссис Голихан и Эдварде Альва правдивы.

Ох, также появились новые слухи о том, что «бентли» мне купил наркоторговец и сутенер. Возможно, это я непреднамеренно пустила этот слух, когда сучка-чирлидирша Алиса спросила меня, с кем я переспала ради такой машины.

Я, должно быть, упомянула что-то о своем папочке — наркоторговце и сутенере. Теперь концов и не найти.

Я дома, работаю над своей книгой, когда звонит мой телефон. Я с удивлением смотрю на экран. Это Ким.

— Привет, Ким, — отвечаю я. — Что случилось?

Веселый голос Ким звучит громко и взволнованно.

— Боже мой, Виолетт! Ты смотрела сегодня «Шоу Джоанны»?

— Э-э, нет. Я вообще такого…

— Эйден Кросс был там, и он говорил о тебе! — кричит она.

— Ч-что?! — Ни фига себе! — Что он говорил?

— Боже! Я записала эту передачу… ты должна прийти ко мне и посмотреть ее!

— Что он сказал?!

Я уже бегаю по комнате в поисках своей обуви, пока Ким визжит мне в ухо.

— Ты должна увидеть все своими глазами. Виолетт! Я тебе так завидую! Он нереально горяч!

— Знаю! — кричу я в ответ. — Могу я прихватить Лорен с собой?

— Конечно! Боже мой!

По пути я пишу Лорен, что заеду за ней. Она едва успевает открыть дверь, когда я за руку вытаскиваю ее наружу. Я ужасно нервничаю и едва могу вести машину. Зейн говорил обо мне?! На национальном телевизионном шоу!