Он подумал, что это значит что-то неприличное? Не понимаю почему — этих парней не разберешь.

Ох, не важно. Я стою вместе с Зейном в его комнате! Вокруг все пахнет им — свежестью и ароматом мужского геля для душа, а еще сохранился аромат каких-то экзотических женских духов. Я не могу оторвать взгляд от его кровати, где, он, возможно, только что занимался сексом с той девушкой Наташей. От этой мысли я краснею.

Я не хочу представлять, как Зейн занимается сексом. Э-э… ведь так? Совсем не хочу.

Нет.

— Я редко бываю дома, — звучит его голос позади меня. — Уверен, что мы сможем согласовать расписание. Ванная вон там.

— Хорошо.

Я осторожно проверяю ванную. Она действительно красивая и большая. Двойная раковина, стеклянная душевая кабина и… ох!

— Гидромассажная ванна! — восклицаю я, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть ее. — Струи регулируются?

— Надеюсь, что да.

Почему его голос кажется таким довольным? Я оборачиваюсь и изучаю его с подозрением. В ответ он лишь невинно улыбается.

— Мышцы спины иногда перенапрягаются, — говорю я, уточняя. — Когда что-то горячее и твердое направлено на меня, это, несомненно, помогает мне расслабиться.

Улыбка Зейна становится только шире.

— Не сомневаюсь.

О Боже, что я только что сказала?

— Это не то что… я имела в виду струи, не тебя! — Я быстро отступаю назад. — Не то, чтобы ты когда-нибудь направил на меня что-то горячее и твердое! То есть… я говорила о струях, не о твоем… точно не о тебе!

Я делаю глубокие вдохи, задыхаясь. Перестань говорить, Виолетт! Заткнись! Я опускаюсь на край ванны, на самом деле ужаснувшись своим поведением и дрожа от унижения.

— Виолетт.

Зейн приседает передо мной и гладит меня по колену.

— Все хорошо, — говорит он сочувственно. — Я знаю, что ты имеешь в виду.

Я смотрю на него.

— Я не пыталась вести себя, как извращенка! Это твоя вина — сначала ты открыл дверь без рубашки, а затем та голая девица… и вы с ней… прямо передо мной! Ну, неудивительно, что в моей голове крутятся одни грязные мыслишки.

— Я… извиняюсь?

— Спасибо, — я резко встаю. — Ладно, я… пойду. У меня завтра занятия, а сейчас…

Я смотрю на свой телефон.

— Восемь часов. Мне как раз пора в постель. Так что… спасибо, что разрешил мне остаться. А теперь, пока.

Не скажу, что я ушла оттуда спокойно — я убежала со всех ног.

Да, все прошло отлично. А теперь пойду-ка я, задушу себя подушкой.

— Говядина и брокколи, — объявляет Лорен, подняв крышку от кастрюли над плитой. Вся кухня наполнена вкусными ароматами говядины и соуса. Она достает ложку из ящика, набирает немного бульона и передает ее мне.

Я немного дую на бульон, чтобы остудить его, а затем осторожно пробую.

— Вкусно, — заявляю я.

Сегодня я ужинаю у Лорен. Мы нянчимся с близнецами и малышкой Брианной, пока мама Лорен отрабатывает двойную смену в больнице.

Я люблю Брианну. Она — милейшее создание со светлыми локонами и большими серыми глазами. Она милая и спокойная. Сейчас у нее режутся зубки, но она только тихонько посапывает у меня на плече. Это так мило. По тому, как она дышит, мне понятно, что она вскоре заснет на всю ночь.

— Рис еще не готов, — говорит Лорен, заглядывая кастрюлю. — Осталось несколько минут.

— Хорошо, — говорю я. — Пойду, уложу Брианну. Она уже заснула.

— Ох, можешь сказать близняшкам, что уже пора мыть руки перед ужином?

Я тихо стону.

— Я правда должна это сделать? Я все еще не оправилась от того раза, когда застала их, целующих взасос постеры Эйдена Кросса.

Лорен смеется, даже когда кривит лицо.

— Они были смущены больше, чем ты.

— Да, прежде я никогда не видела такой оттенок красного на человеческом лице.

Я аккуратно укладываю малышку в кровать в комнате мамы Лорен. Она тихонько вздыхает и переворачивается на бок, как же это мило!

Интересно, что я буду делать, если когда-нибудь мама скажет мне, что беременна? Я буду радоваться и ужасаться одновременно.

Я включаю радио-няню и прихватываю с собой другую часть оборудования, чтобы мы смогли услышать Брианну. Потом я иду через коридор в комнату Лорен, которую она делит с близняшками.

— Ужин скоро будет готов, — говорю я, заглядывая в комнату. — Лорен сказала, чтобы вы шли мыть руки.

Слава богу, что они всего лишь красят ногти на ногах. Две одинаковые головы поднимаются, чтобы посмотреть на меня.

— Что у нас сегодня на ужин? Пахнет вкусно, — интересуется Эшли.

— Говядина и брокколи.

Близнецы обмениваются взглядами.

— Это вкусно, — говорю я перед тем, как уйти.

— Эй, Ви?

Голос Кайли останавливает меня.

— Да?

— Правда, что ты теперь живешь с парнем?

— Что?! — я смотрю на хихикающих девочек. — Девчонки, вы снова подслушивали?

— Он и вправду такой сексуальный? — спрашивает одна из мелких монстриков.

— Вы спите в одной постели? — ухмыляется другая.

— Нет! Я даже не… фу! Знаете что? — я предостерегающе указываю на них пальцем. — Хватит подслушивать! И я ни с кем не сплю!

— Тогда вот почему ты такая ворчливая?

Близняшки заливаются смехом. Мелкие пошлячки. Я убегаю.

— Твои сестры — порождение зла, — говорю я Лорен, когда возвращаюсь на кухню. — Они подслушали, как мы разговаривали о моих новых жилищных условиях. Они даже спросили меня, сплю ли я с Зейном!

Лорен смеется.

— Видишь, ты помнишь, как жаловалась на то, что единственный ребенок в семье? Вот почему я хотела ударить тебя.

— Да, я хотела маленькую сестричку или братика, а не адских подростков.

— Ха, ну, младенцы, в конечном итоге, вырастают, — Лорен снова проверяет рис. — Готово. Итак, как поживает твой сексуальный сожитель?

— На самом деле, я не видела его, — говорю я, пожимая плечами. Достаю четыре тарелки из шкафа и передаю Лорен, чтобы она накладывала в них еду. — Он практически никогда не бывает дома, а когда бывает, то появляется, как правило, каждый раз с новой горячей штучкой. Я как будто живу в доме братства.

— Твоя мама сойдет с ума, если узнает.

— Да знаю я! Я разговаривала с Джейн сегодня утром. Она сказала, что температура у ребенка понизилась, и прогнозы довольно оптимистичные.

Лорен с облегчением улыбается.

— Замечательно. А как ее дочка?

— В порядке. Врачи теперь говорят, что у ребенка девяносто процентов шансов на выживание, чему они рады. Джейн говорит, что она, возможно, прилетит обратно домой уже к концу месяца, потому что ей придется заняться своим магазином.

— Она уже разговаривала с твоей мамой?

— Да, но держала рот на замке. Она очень не хочет испортить мамино счастье, точно так же, как и я. — Я забираю тарелки, которые протягивает мне Лорен и ставлю их на стол.

— Она хотела рассказать маме правду, когда та вернется, но я пресекла эту идею в зародыше. Зачем ее расстраивать? Я же ничем таким с ним не занимаюсь.

— Угу. Это лишь вопрос времени, — предсказывает Лорен. — Он тебе нравится.

— Я едва знаю его, — огрызаюсь я. — Видела бы ты тех девушек, женщин, с которыми он встречается. Я совсем не в его вкусе.

— Точно. Ложка или вилка?

— И то, и другое. Так что, ты и вправду думаешь, что я не его тип?

Она закатывает глаза.

— Не знаю, я никогда не встречала его. Хочешь холодного чая?

— Я налью сама, — я иду к холодильнику, чтобы достать кувшин. — Ладно, думаешь, я…

Я обрываю себя, когда близняшки, подпрыгивая, появляются на кухне. Как всегда. Я не знаю, почему меня заботит во вкусе Зейна я или нет. Как будто это имеет значение. Уверена, что он видит во мне только свою будущую сводную сестру — глупенькую, лепечущую дурочку, с которой он вынужден жить целый месяц.

Боже, какая же я неудачница. Сохну по парню, который никогда и не посмотрит в мою сторону. Даже Мэтт не хотел меня, почему же такой парень, как Зейн, захочет? И почему я хочу этого? Он каждый день с новой девушкой, очевидно, что он бабник.