Повисла долгая тишина, которую Найджел разрушил словами:

– Так разве это не связано с вашими словами тем вечером, когда вы говорили нам о ней? Вы тогда имели ее в виду, сказав, что в этом доме есть человек, упоенный злом? Вы говорили об Элизабет Ресторик?

Кулаки Эндрю опустились на подлокотники кресла, его лицо потемнело, как грозовая туча.

– Я не знаю. Идите к черту! Разве вы не видите – это потому, что я не знал… – Он разрыдался.

– Это же вы одурманили кошачье молоко и во время скетча предлагали Джону и Присцилле сигареты? – наступал Найджел.

Лицо Хиварда было нелепо и страшно. Он поворачивал голову от Найджела к Эндрю и обратно, словно следил за теннисным мячом, слишком быстрым и ускользающим от зрения.

– Да, – сказал Эндрю. – Наверное, вы это знаете. Когда шляешься по миру, у тебя развивается шестое чувство опасности. Как только я попал сюда, я заметил, что здесь что-то неладное – что-то неладное с Бетти, или с Боганом, или с ними обоими. Забавно, но я наделен интуицией артиста, хотя не могу написать ни строчки стихов и не могу взять ни одного аккорда, а вот старина Хивард, который напоминает кусок эссекской глины, играет на рояле как нечего делать… Так вот – да, я учуял опасность в самом воздухе. Какое-то время я не виделся с Бетти и ужаснулся тому, как она изменилась. На ее лице лежала печать… я не… не знаю, как сказать…

– Отвращения? – процитировал мисс Кэвендиш Найджел.

Эндрю взглянул на него как-то странно:

– А может, вы и правы. Ну и ну! Я не доверял Богану ни на грамм. Бетти старалась не говорить о нем. Поэтому я немного пошарил у этого отродья в комнате.

– Черт, Эндрю, не слишком ли это? Я имею в виду, что отродье – мой гость. – На лице Хиварда отражалась смесь смущения и любопытства.

– Да, боюсь, что ужасно неприлично. Я даже открыл запертую шкатулку с деньгами, которую там нашел, – у меня талант отпирать замки. А там было несколько сигарет. Полагаю, и вы не станете запирать обычные сигареты в шкатулку для денег. Тогда я осмелился проверить одну из них на котике. Вышло потрясающе.

– Почему не выкурили их сами?

– Потому что хотел посмотреть на их реакцию. Вы же видите – я провел Богана сквозь справедливое испытание. Мне казалось возможным, что он конфисковал у Бетти сигареты с марихуаной; я не знал тогда, что он лечит ее от кокаиновой зависимости. Ведь вполне возможно, что она не смогла перенести, когда ее лишили кокаина, и тогда снова вернулась к гашишу, а у Богана есть опыт в таких делах, и он запер от нее сигареты.

– Вы изучали их реакцию. И как они себя вели?

– Все оказалось безрезультатно. У Богана лицо медика, играющего в покер. Бетти пребывала в каком-то безразличии, зацепиться было не за что.

– А что со скетчем?

– Примерно то же самое. Найдя эти сигареты и поняв, чем они были набиты, я подумал о том деле в Америке. Я начал вызнавать, не повторилась ли эта история и здесь. Джон и Присцилла…

Хивард зарычал и опустил голову на руки.

– …И поэтому, когда я играл в скетче, я говорил те же слова, что и незнакомец за школой, когда предлагал им сигареты. Я сказал: «А вы, ребята, не курите, так ведь?» Этого было достаточно, чтобы Бетти впала в безумие. Боган хранил свой обычный фасад солидности. А я тогда спрашивал себя: разве бы Бетти так моментально среагировала на те самые слова, которые она слышала лет двенадцать назад, если бы марихуана – с теми же словами – снова не появилась на сцене?

– Очень веско, – подтвердил Найджел. – Вы подумали, что она хотела добраться и до детей? Но разве после всего этого вы не высказали ей свои подозрения в открытую?

Взгляд Эндрю был таким, будто тот впал в агонию.

– Мне так и надо было сделать, – сказал он с болью. – Но как же вы не понимаете? Она была моей сестрой. Мы были так близки с ней, как самые первые брат и сестра на белом свете. Я не смог даже намекнуть ей о своих подозрениях, что она хочет погубить детей. Я просто не смог. Я струсил. Вдобавок в деле возникло новое толкование, и я хотел все сначала проверить.

– Что Боган мог быть злым гением за работой, а Бетти – его сообщницей, вольной или невольной?

– Я хочу сказать, – вмешался Хивард. – Надеюсь, Боган не то же самое отродье, что и тот, который уже давал эту проклятую мерзость Элизабет? Он же был в Америке. Я никогда не покрывал отродий.

– Надеюсь, вы поймете меня как надо. – Эндрю перешел на шепот. – Я не успел слишком разглядеть Инглмана – так этот малый называл себя тогда. У того было желтоватое лицо и тонкие черные усы, он был примерно того же роста, что и Боган, но голос был совсем другой. Просто ума не приложу. Я говорил, что у меня была драка с ним. Это было двенадцать лет назад. Когда я встретил Богана здесь, у меня возникла какая-то физическая реакция – когда ты полностью сойдешься с кем-то в драке, что-то в тебе всегда будет признавать противника. Но это же не доказательство. И кто его знает – может, моя реакция была обыкновенной антипатией. Как он и сам сказал, я ревновал его к Бетти из-за его влияния на нее. А она тогда очень изменилась. Будто совсем закрылась от меня.

– Так, – сказал Найджел. – Думаю, что сличать Богана с Инглманом – не самое важное занятие на данный момент. Вопрос в том, мог ли он убить вашу сестру и зачем ему это могло понадобиться.

– Допускаю, у меня против него сильное предубеждение. Но давайте подумаем о нем совсем плохо. Давайте предположим, что он посланник дьявола и вышел из ада. Он держит Бетти в подчинении гипнозом.

Найджел вспомнил: «Нет смысла бороться, Бетти, теперь я навеки завладел твоей душой и телом». Были ли эти слова, что подслушала мисс Эйнсли, объяснением всего?

– Он собирается использовать ее, чтобы добраться до детей Хиварда. Он говорит ей, что она должна приучить их к сигаретам с марихуаной: у него точно так же могут быть какие-то сласти с отравой. Но я не верю, – продолжал Эндрю с шутовской серьезностью, – я не верю, что душа такого существа не будет сразу же проклята. И еще я не верю, что Бетти так ужасно изменилась с тех пор, как была девушкой. Был ли метод принуждения Богана гипнозом или насильственной конфискацией у нее кокаина, без которого она жить не могла, но я уверен – она бы в любом случае сильно сопротивлялась тому, чтобы из Джона с Присциллой сделали то же, что и из нее. Она же всегда в них души не чаяла, правда, Хивард?

Его брат беззвучно кивнул.

– Теперь предположим, что Бетти так собрала свою волю, что решила ослушаться приказов, чего бы ей это ни стоило. Она могла бы даже узнать в докторе его, того самого Инглмана – но это, как вы сказали, не самое важное занятие на данный момент. Что бы она сделала? Она бы сделала вид, что согласилась с его злобными планами. Она бы подстроила так, чтобы все явные доказательства обратились против него. Помните, Боган – выдающийся специалист, а его репутация – его уязвимое место. А собрав все улики – возможно, они были письменными, ибо ни кто бы не поверил наркоманке-невротичке, обвиняющей своего врача, – она надавила на него: «Только тронь детей – и я разоблачу тебя». Конечно, Боган не захотел жить при такой угрозе. Бетти знает слишком много. Ему надо забрать назад эти улики, и во время этой попытки он убивает ее.

Жженые бумаги в камине у Богана, думал Найджел. Боган шептал Бетти «подклей» после случая с котом: скорее всего, между ними были свои секреты. Все увязывалось.

– То, что вы сказали, очень важно, – сказал он. – Не понимаю, почему вы не передали это в полицию.

Во взгляде Эндрю была насмешка.

– Дорогой старина, мне тоже жалко свою шкуру – она мне еще пригодится. Моя комната – ближайшая к комнате Бетти. Стоит мне рассказать полиции, что у меня были все основания бояться влияния покойной Бетти на детей, – и они бы ни на секунду не усомнились, что это я убил ее.