Между тем инспектор Тайлер обратился к миссис Баннет:

– Итак, мэм, вы говорите, что не видели вашего мужа с тех пор, как вернулись сюда прошлым вечером в одиннадцать двадцать. Вы сразу же отправились в кровать. Ваш муж, который спит отдельно, заявил, что у него еще есть кое-какая работа, и вы не слышали, как он лег спать. Все верно?

– Да, сэр.

Это «сэр» и обыденность тона миссис Баннет – резко отличающиеся от робкого, но подобающего леди голоса, каким она изъяснялась накануне вечером, – поразили Найджела. Должно быть, смерть Юстаса Баннета освободила Эмили от его мелочной опеки и вечной дрессировки – сейчас она наконец стала сама собой. Перед ними проявлялась подлинная Эмили Баннет.

Инспектор тоже был слегка сбит с толку словом «сэр». И вследствие этого начал говорить громче, агрессивнее, как разговаривал с чистильщиком на пивоварне.

– Из сказанного вами следует, что ваш муж не спускался к завтраку, а позже вы обнаружили, что и его постель осталась нетронутой. Тогда почему же вы не предприняли в связи с этим никаких действий? Почему не позвонили на пивоварню, чтобы что-нибудь выяснить?

Казалось, полицейские нотки в его голосе напомнили Эмили, что она как-никак «леди», потому что женщина опять заговорила мурлыкающим тоном.

– Да, то есть, я имею в виду, нет. Видите ли, мой муж терпеть не может никакого вмешательства. Ему бы пришлась не по душе… даже мысль, что я навожу о нем справки. Если бы он узнал, что я звонила на пивоварню, он здорово рассердился бы.

– Но неужели тот факт, что его постель осталась нетронутой, не поразил вас как… как нечто необычное, скажем так?

Пальцы миссис Баннет нервно стиснули платочек. Щеки залились краской еще больше. Наконец она подняла голову и произнесла срывающимся голосом, в котором звучал, однако, вызов.

– Ну, это не было столь уж необычным. Для меня. Такое случалось и прежде.

– Что за дьявольщина?..

Доктор Каммисон прервал всплеск эмоций инспектора, спокойно поинтересовавшись:

– Вы имеете в виду, что ваш муж… повадился посещать других женщин?

– Да. – Голос миссис Баннет стал еле слышен. – Поскольку он не мог приводить их сюда, то обычно отправлялся в Париж и там проводил свои отпуска с другими женщинами. Он даже не давал себе труда скрывать это от меня… – Тут ее голос дрогнул, и она наконец расплакалась.

После этого мужчины не стали затягивать своего визита. Инспектор лишь спросил, не подскажет ли миссис Баннет, как ему связаться с Джо Банкетом, возвращение которого из отпуска сейчас крайне необходимо. Но Эмили ничего не знала о его передвижениях. Ей было известно лишь то, что он отплыл из Поулхемптона и, должно быть, плывет на юг. Так что Тайлеру предстояло известить все порты, куда тот мог зайти.

Служанка Банкетов показала, что слышала, как накануне вечером хозяин с хозяйкой вернулись домой в одиннадцать двадцать, после чего она тут же отправилась спать. Еще инспектор справился о фамилии дантиста Банкетов, чтобы можно было идентифицировать найденные зубные протезы. Задав еще пару вопросов, они удалились. А поскольку как раз подошло время аутопсии, Тайлер тут же покинул своих спутников.

– Миссис Баннет отнюдь не выглядит женщиной с разбитым сердцем, – произнес Найджел, когда они остались вдвоем с Каммисоном и стали подниматься по крутой, узкой улице. – Похоже, для нее это избавление от пут. Как исход евреев из Египта!

Герберт Каммисон зорко глянул на него.

– Знаешь, как она отреагировала на мои слова, что ее муж, возможно, мертв? «Мертв? Юстас мертв? Вы мне правду говорите? Он и в самом деле наконец-то мертв? Не могу в такое поверить!» Конечно, это был шок, вряд ли она осознавала, что говорит, – многозначительно добавил доктор.

– Конечно нет, – согласился Найджел столь же многозначительно.

– Могу сказать тебе больше. Она выглядела так, словно я принес ей подарок. Вспыхнула, волосы рассыпались, оживилась… Ты ведь, полагаю, тоже заметил, как она разговаривала?

– Да уж!

– Смешно. Я никогда не подозревал в ней такое. То-то и оно! Но слушай, Найджел, ни словечка об этом Тайлеру.

Этот человек слишком амбициозен. Он заинтересован лишь в одном – побыстрее произвести арест, а до всего прочего… Да он просто упечет в тюрьму миссис Баннет на основании того, что я тебе сейчас рассказал. Сержант Толлворти – славный малый. Я частенько играю с ним в крикет. Но надо следить за каждым своим шагом, когда имеешь дело с Тайлером, уж поверь мне. Для этого человека существует лишь одно слово… – И доктор Каммисон отпустил непечатное словечко.

– Вы и в самом деле любите пить кофе с пола? – спросила София Каммисон. – Рядом с вами столик.

Найджел поднял чашку с пола и стал держать ее на весу. Он сидел в глубоком кресле, прислонившись спиной к одной ручке и перевесив ноги через другую. Ковер возле кресла был засыпан табачным пеплом. Глянув на все это, София выразительно вздохнула.

Найджел действительно был неопрятным созданием. Что толку расставлять пепельницы во всех стратегически важных пунктах дома, если он их попросту игнорирует? Странно, конечно, что София все еще в состоянии реагировать на такие смехотворные мелочи, после того что рассказал ей Герберт, пока она переодевалась к обеду. Юстас Баннет мертв, а она кручинится из-за сигаретного пепла. Прах к праху, пепел к пеплу. Хотя, возможно, София все еще не может поверить в услышанное.

– О чем вы думаете? – спросил Найджел.

– Да вот размышляю, как глупо с моей стороны возмущаться из-за пепла от ваших сигарет, когда… когда случилось такое…

– Сигаретный пепел? Ах, прошу прощения! Какой ужасный беспорядок я сотворил. Поистине я неряха, каких мало!

Лицо Найджела приняло комически огорченное выражение, как у маленького мальчика, готового расплакаться. Он выбрался из кресла, чуть не пролив при этом кофе, достал совок и щетку из камина и принялся подметать пепел с ковра.

Миссис Каммисон посмотрела на него поверх своего вязания. Найджел был полностью поглощен тем, что делал; его неуклюжие движения одновременно и тронули и рассердили ее. Как же по-детски выглядят мужчины, когда на полном серьезе занимаются пустяковыми вещами! Невозможно было даже представить, что это покрасневшее от смущения, неуклюжее создание, так неумело обращающееся с совком и щеткой, умеет ловко выслеживать убийц, воссоздавая в своем воображении, как в зеркале, их искаженное видение мира, написало талантливую книгу о поэтах каролингской эпохи и стало мужем одной из самых замечательных женщин нынешнего века.

– Зачем вы это делаете? – внезапно спросила она.

– Делаю – что? – опешил Найджел, вставая с колен и с удивлением глядя на нее. – По-моему, это самое меньшее, что я могу, дабы возместить ущерб, причиненный мною вашему прекрасному ковру.

– Да я не об этом, – отмахнулась София, немного раздосадованная намеком на то, что она из тех женщин, которые слывут неистовыми домохозяйками. – Я имею в виду, зачем вы впутались в это дело… расследование преступления?

– Иногда ничего другого, кроме как «впутаться», просто не остается, – небрежно ответил он.

Пальцы Софии Каммисон на миг прекратили вязание. Но когда продолжили работу, их движения перестали выглядеть чисто механическими. Найджел даже подумал: «Она как бы мгновенно послала им сообщение: «Не останавливайтесь! Вяжите, говорю я вам! Именно сейчас вы не должны прерывать свое занятие!» Вслух же София сказала:

– Но это лишь иногда. Почему вы всегда вмешиваетесь?

– Ох, от нечего делать, как полагаю. Похоже, это единственная профессия, которой подходит классическое образование.

– Вы просто смеетесь надо мной. А я говорю вполне серьезно.

– И я тоже. Сейчас объясню. Если в пору безмятежной юности, как ее величает один из моих шутников-дядей, вам доводилось делать перевод с латыни, то, представьте, это очень похоже на криминальное расследование. Перед вами длинное предложение, на первый взгляд просто набор слов. Преступление на первый взгляд выглядит ничем не лучше. Подлежащее – убитый человек, глагол – modus operandi, способ совершения преступления, дополнение, – мотив. Это три составляющие каждого предложения и каждого преступления. Сначала вы находите подлежащее, затем высматриваете глагол, и они, оба, ведут вас к дополнению. Но вы еще не открыли преступника – значение целого предложения. Тут на помощь приходят придаточные предложения, которые могут быть как ключами, так и «подсадными утками». Вы должны отделить одно от другого, воссоздать их так, чтобы уяснить смысл написанного, или содеянного. Подобное упражнение – лучшее обучение для детектива.