Если книга приобретается самостоятельно, выбор все равно остается преднамеренным (вторая ситуация). Пишущий книжные рецензии обычно сосредотачивается или на определенных изданиях (художественной литературе, публицистике или откликах на специальные издания), или осуществляет ее в соответствии с заданием редакции, в которой работает, подбирая книгу тематически и содержательно по определенной парадигме (профилю издания, формату страницы, тематической рубрике).

О независимом мнении речь идет при аналитическом подходе, когда не обуславливается подгонка публикуемых материалов под идеи или концепции, выражающие точку зрения журнала. Она предполагает стремление писать о разнообразных литературных явлениях, о том, что появляется в указанный временной период, добиваясь объективного освещения литературной действительности. То есть открыто и аргументированно выражая свою точку зрения.

Следующая особенность рецензии связана с ее концептуальной составляющей. Воспринимая рецензию как вторичный текст по отношению к рецензируемому произведению, осмысливая его, рецензент вырабатывает свое понимание построения первичного текста.

Следовательно, в данном случае речь идет о собственном видении произведении. Оценка становится начальной ступенью осмысления, за ней следуют интерпретация текста и иногда его анализ, т. е. использование другой формы представления.

Независимо от того, какой характер носит выбор, осознанный или коммерческий, рецензент выносит свое суждение о произведении. Подчеркивание слова «широкий» свидетельствует о том, что в рецензии именно представляется и оценивается произведение для разных групп читателей, которые первоначально даже трудно учесть.

Принцип узнаваемости лидирует, используются такие схемы, образы и речевые модели, которые легко распознаются и осваиваются читателем. Не стоит скрывать, что речь идет об определенном зомбировании. В частности, с помощью лозунговых обращений и формул типа «читать модно», «книга года», «новинка».

Допускается ли экспрессивное выражение оценки! На этот счет существуют разные точки зрения. Объективно-нейтральные выражения типа «мне понравилось» и «я прочитал с удовольствием», скорее, напоминают отзыв о прочитанном. Просто констатируется мнение, даже не точка зрения.

Простое изложение фактов (каковы структура произведения, образная система, особенности) без вынесения суждения больше похоже на аннотацию, чем: на сообщение о событии, что мы изначально ждем от рецензии.

Отличие аннотации от краткой рецензии заключается в том, что первая форма носит в первую очередь информативный характер, выделяются лишь самые общие признаки, хотя отдельные суждения в ней все же проскальзывают.

Приведем пример краткой рецензии, выполненной в формате сообщения А. Кузнецовой, ведущей рубрики «Ни дня без книги». В качестве репрезентативного материала выбран номер журнала «Знамя» за 2010 г. (начала нового десятилетия), № 10, когда прошла книжная выставка и ожидали анализа новых книг.

В задачу обозревателя входит анализ книг за определенный период, поэтому отмеченными оказались самые разные издания. Среди отрецензированных автором текстов оказались следующие прозаические отечественные произведения: А. Кабакова «Беглецъ. Дневник неизвестного» (2009); П. Крусанова «Мертвый язык». Роман (2000), В. Шпакова «Игры на поле Ватерлоо». Повести. (2010); Н. Ключаревой. «SOS». Роман (2009); Вяч. Пьецуха. «Искусство существования». Эссе. Рассказы (2009); В. Березина «Диалоги. Никого не хотел обидеть» (2009), Вал. Нервина. «Одноразовая жизнь» (из записных книжек) (2009); С. Гершановой «Я у мамы дурочка» Рассказы. (2010). Одновременно велся разговор о публикациях стихов, литературоведческих исследованиях и публицистике.

Выделим рецензии на произведения разного свойства. «Павел Крусанов нынче в той поре, когда писатель начинает чувствовать себя пророком и учителем. Свое кредо он излагает устами молодежного гуру Ромы Тарарама, имеющего свою маленькую паству – двух девиц и парнишку. Учитель предсказуемо ищет объединяющую идею – общий долг, – опираясь на миф об изначальной благодати, которую мы слегка потеряли под влиянием заведомо безблагодатного Запада.

Рецепт изготовления новой книжки тот же, что и прежних: в собирательный переводной роман, безблагодатный, но фактурный и стильный, вливается благодатная мысль о России».

В рецензии указывается, что представлено новое произведение писателя, форма обозначается как «собирательный переводной роман», особенности определяются как «фактурный» и «стильный». Обозначено содержание, достаточно ясно и даже прагматично четко, мнение выстраивается на антитезной основе: «благодатный\без-благодатный».

Косвенно обозначается идея романа и делается вывод о том, что автор пытается стать пророком в своем отечестве, но сам текст кажется рецензенту вторичным. Содержится и указание библиографического свойства: «Павел Крусанов. Мертвый язык. Роман. СПб.: Амфора, 2009».

В ином ключе подается информация на произведение А. Кабакова с выстроенной по той же схеме библиографической отсылкой: «Александр Кабаков. Беглецъ. Дневник неизвестного. М.: ACT: Астрель, 2009».

«Квазиисторический роман с элементами футурологии, в прошлом году опубликованный в "Знамени" (2009. № 5). Дневниковая форма с рамкой от "публикатора", в 2013 г. нашедшего старинную рукопись – дневник банковского служащего начала прошлого века, доведенный до 15 июля 1917 года. То есть прошлое и будущее почти идентичны, время ходит по кругу, лишая смысла идеалы и идеи, – не оправдывает ли это поступки героя? К человеческой природе писатель, как всегда, безжалостен: его банкир постепенно спивается, затем совершает должностное преступление. Человек денег, привыкший к роскоши и не умеющий с ней расстаться, он бросается то к Богу с извинениями, то к людям с агрессией. Но все это как-то не важно, важна сама жизнь, даже такая – ее публикатору жалко, поэтому он тайно переписал и сохранил копию сожженного дневника, за что читатель наверняка его похвалит. Кабаков пишет нечто альтернативное идейным романам, погружая читателя в мелочи и подробности, в жизненную ткань, которая легко рвется, но самоценна и бесценна – кроме нее, в жизни ничего настоящего нет».

Рецензентом отмечается, что автор создает «квазиисторический роман с элементами футурологии», выполненный в дневниковой форме. Первоначальное сообщение уточняется, указывается, что утопическая форма содержит элементы бытового романа. Отмечается также место публикации. Реакция читателя косвенно предугадывается, ведь писателю удалось сохранить копию сожженного дневника (содержится явная аллюзия на классические тексты) и вывести собственную философию, что жизнь самоценна.

Другая публикация связана с обозначением содержания критического текста (Владимир Березин. Диалоги. Никого не хотел обидеть. М.: Гаятри / Llvebook, 2009).

Несмотря на небольшой объем, она достаточно содержательная, указывается не только на особенности творческого почерка, но в свойственной рецензенту иронической тональности указывается даже на личные особенности.

«Владимир Березин – писатель умствующий, предпочитающий сюжету и драйву размышления и разговоры. Новая книга – разговоры со всеми обо всем, дайджест интеллектуального русскоязычного ЖЖ. Книга эффектно оформлена портретным ракурсом очень фотогеничного автора».

Представление художественного произведения и сборника критических эссе создает объемную картину, позволяя выявить, что составляет содержание современного литературного процесса. Очевиден и почерк ведущего раздела, его отличают емкие и конкретные характеристики, влекущие за собой авторскую оценку. Мнение автора не скрывается за длинными риторическими высказываниями.

Сами публикации носят информационный характер, позволяя выявить содержание. Разнообразие публикаций, привлечение для рецензирования книг, опубликованных как в столичных изданиях, так и не периферии, говорит о стремлении отразить именно текущий литературный процесс.