Для него характерно «начало плюралистического развития отечественного искусства» (такой взгляд зафиксирован в «Теории литературы», подготовленной коллективом ИМЛИ им. A.M. Горького (Т. IV. – М., 2001). С точкой зрения исследователей корреспондирует мнение преподавателей, отмечающих, что «изучается живой литературный процесс, неравномерный в своем развитии, не всегда имеющий определенную и выраженную форму, но обозначающий и намечающий лишь общие перспективы развития» (Альфонсов В., Васильев В. Русская литература XX века. Школы, направления, методы творческой работы. СПб., 2002. С. 238–257). Чтобы начать писать иначе, оказалось необходимым резко поменять тональность.
Обновление происходило постепенно, из-за чего литературу конца XX в. и стали определять как «переходный период». Если пользоваться социально-эстетическим периодом членения литературы, то он обозначается серединой 90-х годов XX в. – началом XXI в.
Несколько факторов определяют его начало в июне 1990 г. принимается «Закон о печати», приведший к существенному ослаблению цензуры и снятию существовавших в советском обществе многочисленных информационных барьеров, несомненно, способствовавший усилению издательской деятельности. В результате был опубликован целый ряд произведений, которые создавались как в метрополии, так и в диаспоре, но ранее не могли войти в читательское сознание. Их называют «возвращенной литературой», «запрещенной литературой», «литературой письменного стола», включая и тексты, не выходившие по цензурным соображениям, поскольку они относились к литературе модерна или авангарда и были созданы в начале XX в. Канула в Лету и «литература генералов» или «секретарская литература» (М. Голубков).
В едином потоке соединились литература метрополии, русской диаспоры и зарубежья, «письменного стола» и возвращенная литература, причем все и новые, и републикованные произведения образовали общее текстовое пространство, обладающее едиными признаками. Отпало членение литературы по месту проживания автора, главное, что произведения создаются на русском языке.
Перемены стали стимулом к формированию качественно иного сознания. Естественно, данный процесс оказался сложным и длительным, поэтому некоторые исследователи считают, что он продолжился и в XXI в. Такую концепцию выдвигает С. Чупринин, называя первое десятилетие «нулевыми годами» («Нулевые годы: ориентация на местности» // Знамя. 2003. № 11). Как часто бывает в истории развития культуры, новый период развития русской литературы начинается не непосредственно с начала века, а примерно с 2002 г. и завершается в 2012 г. Он и рассматривается в предлагаемом пособии.
В это время закончился творческий путь отдельных художников (Д. Балашова, Ю. Давыдова – в 2002 г., Ч. Айтматова, А. Приставкина, А. Солженицына – в 2008-м). С каждым из них связано свое направление в литературе: развитие исторического романа, лирической, автобиографической и философской повести, документального повествования нового времени.
2008 г. становится и годом подведения итогов, происходит публикация ранних произведений тех авторов, основные тексты которых вышли в «переходный период», что позволило представить эволюцию их творчества: появились сборник рассказов и повестей В. Сорокина «Заплыв», однотомник пьес Л. Улицкой «Русское варенье», «Старые повести о любви» Д. Рубиной. Вошедшие в них тексты или не были опубликованы, или вышли давно, в малотиражных и провинциальных изданиях.
Происходит и явное омолаживание состава авторов. В начале XXI в. появляется плеяда молодых интересных писателей и критиков – А. Архангельский, А. Аствацатуров, Н. Галкина, Л. Данилкин, 3. Прилепин, Р. Сенчин, С. Самсонов, Е. Чижова, С. Шаргунов. Причем применительно к ним само понятие «молодой» скорее означает «начинающий», т. е. возрастные критерии оказываются относительными, хотя в ряде случаев и принимаются во внимание.
Подтверждением сказанного служит выход однотомников, составленных 3. Прилепиным «Десятка» (антология современной прозы) (2011) и «14. Женская проза "нулевых": рассказы» (2012). Практически все представленные в них авторы вошли в литературный процесс на рубеже XX–XXI вв. или опубликовали свои тексты в начале XXI в.
Чтобы показать перемены в литературе начала XXI в., отметим те факторы, которые свидетельствовали об изменениях культурного сознания, начавшихся в «переходный период».
Первый связан с содержательным аспектом, обусловленным изменением функций литературы. В связи с этим трансформировался и дискурс[4], вместо дидактичности пришли повествовательность, открытый диалог с читателем, откровенная публицистичность.
Главные перемены коснулись проблематики. Из агитационной и нравоучительной с заданными клишированными лозунгами (отголоски находим, например, в рассказе «Дорога домой» Д. Рубиной, где упоминается о «счастливом детстве») литература превращается в повествующую о конкретных проблемах и откровенно развлекающую читателя.
Если раньше фиксировалась непосредственная реакция автора на советскую действительность с ее несомненными достижениями, то, начиная с середины 80-х годов наблюдается максимальное приближение к той жизни, которая интересна читателю: успехи соседа в бизнесе, выход замуж дурнушки за светского льва, получение богатства от неизвестного родственника, проживавшего в Америке. Ведущей темой стала женская, где в произведениях создается особая картина мира. Достаточно вспомнить быстрый и однозначный успех Д. Донцовой или распространение многочисленных женских романов в виде глянцевых историй. Развивались и такие формы, как триллер, трэш, ужастики, ретродетектив. Активизировались многочисленные разновидности фантастической прозы.
Как следствие стала фиксироваться конкретная повседневная реальность, причем не только в положительных, но и отрицательных проявлениях, что позволило критикам заговорить о резко негативном настрое отдельных текстов. Такая обыденная проза показалась даже отчасти наивной и несложной.
Увеличение количества текстов привело и к тому, что изменились традиционные каналы получения информации о литературном процессе. Как точно подметила Н. Иванова, если «двадцать лет тому назад можно было сделать определенные выводы, опираясь на журнальные публикации, а десять лет спустя – на список книг, прочитанных и отобранных премиальными жюри за год», то информационное поле современной литературы формируется настолько большим количеством источников, что даже специалисту не всегда возможно отследить их полностью (Иванова Н. Быть притчей на устах у всех (номенклатура современного литературного процесса) // Знамя. 2012. № 1).
Остановимся на основных тенденциях, определяющих лицо современного литературного процесса. Наиболее отчетливо изменения проявились в военном и историческом направлениях, деревенской прозе, ранее доминировавших в литературном процессе. Традиционные темы стали более адресными, публицистический пафос, открытые обращения приблизили литературу к читателю.
Содержательный фактор неразрывно связан с проблематикой (второй новый фактор). Стало возможным говорить о табуированных философских, религиозных и политических проблемах, ранее запретных и маргинальных темах: армейской дедовщине, лагерной зоне, репрессиях, нищенстве, наркомании, абортах, педофилии.
Тогда же появился и иной герой, не передовой строитель социализма, а ничем не примечательная личность (третий фактор). Скажем:, в произведениях С. Каледина им стал кладбищенский сторож, у Т. Толстой – старики и дети, у М. Кураева, Е. Попова, Л. Петрушевской – простые жители коммуналок. Критика заговорила о «новом реализме», завязалась полемика, начавшаяся в восьмидесятые и продолжившаяся в нулевые.
Критиками и литературоведами предлагались различные определения: «постреализм» (Н. Лейдерман, М. Липовецкий), «транс-метареализм» (Н. Иванова), «другая проза» (С. Чупринин), «неореализм» (В. Бондаренко). Стало ясно, что устанавливался некий компромисс между реализмом и постмодернизмом. Отмечали, что писатель использует элементы разных художественных систем, порождая новую «парадигму художественности». Похожие процессы происходили и раньше, например в литературе двадцатых годов, когда использовались театральные и кинематографические приемы (монтажность, сценичность, сериальность).
